1661 - Ив Жего

Людовик XIV раздраженно махнул рукой в знак того, что разговор закончен.

Герцог Орлеанский, не посмевший проронить ни слова в ответ, покинул комнату. В конце концов, для него все обошлось, и он дал себе зарок отныне и впредь держаться подальше от любого, кто вздумает вовлечь его в какую бы то ни было интригу.

* * *

— Позвать Кольбера! — воскликнул Людовик XIV, вернувшись к рабочему столу и взяв в руки заранее приготовленное письмо.

— Кольбер, — грозно приказал король, когда в кабинет, раскланиваясь до земли, вошел интендант, — вы немедленно уведомите Олимпию Манчини о решениях, изложенных в этом письме. И вы же самолично проследите за безотлагательным исполнением моих приказов. Ей надлежит покинуть Париж еще до наступления ночи. Понятно?

— Будет исполнено, сир, — ответил Кольбер, сгорая от нетерпения ознакомиться с содержанием письма.

Выйдя из кабинета короля, Кольбер остановился в коридоре возле подсвечника, пробежал глазами бумагу, предписывавшую меру наказания для Олимпии, и спешно направился в другое крыло дворца, где помещались покои главной управительницы свиты королевы-матери. За резной деревянной дверью он услышал, как девица плачет навзрыд. «Видимо, герцог Орлеанский уже сообщил ей, что ее ждет», — решил Кольбер, проходя в гостиную. Увидев его, Олимпия воскликнула:

— Я все скажу! Не думайте, что вам это сойдет с рук! Я не собираюсь расплачиваться одна! Вы отлично понимали, что затевали! — злобно вскричала она, наступая на Кольбера.

— Тише, сударыня, — холодно и властно бросил интендант. — Ваша оплошность едва не стоила вам жизни, и нам она могла обойтись очень дорого. Неужели вы были настолько глупы, чтобы так рисковать своей головой? Яд слишком тонкое орудие… слишком тонкое, по крайней мере для вас!

— Но ведь…

— Тут не может быть никаких «но», — продолжал Кольбер. — Никто не вынуждал вас быть столь неловкой. Вы сохранили себе жизнь — считайте, вам очень повезло. Ссылка еще не смерть! Однако предупреждаю, смерть может настигнуть вас в любой ссылке, если вам вдруг ненароком взбредет в голову раскрыть рот! Словом, немедленно и тихо уезжайте и не дожидайтесь, когда король изменит свое решение и отправит вас на костер!

Шмыгая носом и утирая слезы, Олимпия Манчини поняла, что проиграла. Ей одной предстояло отвечать за содеянное.

— Ну и пусть, ссылка еще не смерть! Я готова понять вас, сударь. Только вы не знаете, как тоскливо в наших провинциях зимой, — смягчившимся голосом проговорила девушка. — Может, чтобы поддержать мое молчание, будет разумно привнести в мое вынужденное существование в тиши и уединении хоть капельку удобств?

«Вот уж действительно, — подумал Кольбер, — этих девиц Манчини ничто не изменит».

— Мы непременно все устроим, сударыня, непременно!

73

Лувр — пятница 10 июня, десять часов утра

— Пятьдесят три чугунные пушки, в том числе четыре шведские с нарезными каналами стволов и одна кулеврина; сто пятьдесят стальных пушек, в том числе тридцать три, установленные на бастионах и на площади; две чугунные мортиры и шестьдесят корабельных орудийных установок, состоящих на вооружении. Просто восхитительно! — довольно сказал Кольбер, посмотрев на Шарля Перро, который стоял возле его рабочего стола. — Но как, черт возьми, вам удалось заполучить эту опись?

— Чтобы попасть на остров, я взял на себя смелость и снарядил к берегам Бретани судно с десятью бочками вина в сопровождении виноторговца из Ла-Рошели. Так можно было беспрепятственно миновать заградительные сооружения вокруг владений суперинтенданта. Ну а затем вино развязало язык многим тамошним жителям, — с нарочито сдержанным видом рассказал начальник полиции.

Кольбер с наслаждением вернулся к чтению отчета, составленного Перро.

— Семьсот шестьдесят мушкетов из Седана; восемьсот десять — из Льежа; мушкетоны; тысяча сто семьдесят гранат; десять тысяч шестьсот семьдесят три пушечных ядра всякого калибра… Дорогой Перро, ваша скрупулезность меня поражает… и настораживает! — воскликнул бывший счетовод. — Откуда такая уверенность, что числа верны?

— Мой лазутчик в Бель-Иле проявил чудеса храбрости и ловкости. Под предлогом торговли чугуном бравый негоциант подкупил в крепости их счетовода. Так вот, эта опись — точная копия той, что была представлена месяц назад господину суперинтенданту финансов!

— Замечательно! — воскликнул Кольбер, возвращаясь к чтению отчета. — И все это предназначено якобы для оснащения кораблей и защиты факторий в колониях? Я так и думал! Значит, под предлогом морской торговли Фуке сколачивает целую армию, в то время как королевство живет со всеми в мире, — сказал он, кладя бумаги на стол. — Столь дорогие его сердцу земли на Бель-Иле укрепляются вовсе не в пику Амстердаму, как он утверждает. Оказывается, это настоящая военная база, где ему, случись что, можно будет укрыться!

— По моим подсчетам, на укреплениях острова трудится полторы тысячи работников, — вставил Перро, заметив, что бывший секретарь кардинала закончил читать отчет. — Как говорит лазутчик, недостатка в деньгах там, похоже, никогда не было. Однако имя Фуке они даже не упоминают. Островитяне зовут его просто владельцем Бель-Иля! А что до вооруженных людей, составляющих, очевидно, тамошнее войско, то, по подсчетам нашего лазутчика, их примерно сотни две.

Кольбер усмехнулся.

— Дело ясное, тем более что ваш отчет, Перро, все подтверждает. Человек, выдающий себя за скромного арматора, пекущегося не только о личном обогащении, но и — главное! — о процветании Франции на торговом поприще, на самом деле замышляет совсем другое.

— Вы хотите сказать?..

— Я хочу сказать, что теперь мне нужны другие доказательства его должностных преступлений, чтобы заложить прочную основу для громкого судебного процесса, настолько громкого, что вы себе не представляете, — доверительно проговорил Кольбер. — Я полагаюсь на вас, дорогой Перро. Ваша преданность и безупречная верность королю мне известны. Я могу вполне на вас рассчитывать и поручаю вам еще одно довольно щекотливое дело!

Шарль Перро, польщенный лестным отзывом, почтительно поклонился.

— Время сейчас тяжелое. Однако, на мой взгляд, королевству угрожают куда более тяжелые времена, если мы будем сидеть сложа руки. С другой стороны, именно теперь настал благоприятный час: у суперинтенданта финансов, как мне доложили, опять начался приступ малярии. На днях он вернулся со всеми домочадцами в свой замок Во-ле-Виконт. Отправляйтесь тайно в Сен-Манде и постарайтесь добыть еще что-нибудь в подтверждение вашего отчета! Поезжайте один и глядите в оба, — заключил Кольбер, загадочно улыбнувшись.