Клянусь, что исполню... - Хилари Норман

Энни замотала головой:

– Как бы она ни спала, она всегда подходит к телефону.

– Может быть, она приняла снотворное?

– Оливия ненавидит таблетки.

– А ты пробовала позвонить по сотовому? – спросил Джим.

– Тоже не отвечает. Только этот мерзкий голос, который принимает сообщения, если абонент вне зоны связи или что-то в этом роде.

– Но вы оставили сообщения? – вдруг заговорила Дейзи.

– Два, – довольно сухо ответила Энни.

– Да, я понимаю, вопрос дурацкий, – смутилась Дейзи. – Извините меня.

– Это вы меня извините, – тоже смущенно проговорила Энни. – Просто я очень волнуюсь. – Она встала. – Что-то случилось. В Бельгии сейчас шесть часов утра, Оливия не в том состоянии, чтобы куда-нибудь выйти в такое время. Да и вообще, она ждет звонка от меня или от тебя. – Страх стремительно набирал силу. – Случилось что-то серьезное, Джимми, я знаю.

– Ладно, – проговорил Джим, тревога которого росла вместе с тревогой Энни. – Ладно, давай позвоним в полицейское управление Брюсселя.

– Одну минуту, – прозвучал с противоположного конца комнаты голос Кэри. Она неторопливо отложила в сторону роман Сендера. – У меня есть один вопрос к Майклу. Это важно.

Майкл не удостоил ее даже взглядом.

– Человек, который пытался убить Оливию, все еще охотится за ней?

На лице Майкла не дрогнул ни единый мускул. Джим встал:

– Майкл!

Майкл взглянул на двоюродного брата, и в глазах его впервые мелькнуло сомнение.

– Майкл, – очень тихо проговорил Джим, – Кэри права?

– Откуда я знаю, – спокойно ответил Майкл. Издав глухой рев, Джим бросился на него, стащил его с кресла. Он никогда в жизни не ощущал желания убить человека, но сейчас он действительно хотел убить Майкла, хотел только этого, и ничего больше. Его правый кулак врезался Майклу в живот, второй попал в лицо, он услышал, как Майкл застонал от боли, но этого было недостаточно, и Джим обеими руками вцепился ему в горло.

– Джимми, прекрати это! – Энни пыталась оттащить его от Майкла, но он ничего не слышал и не понимал, он просто перестал быть собой. – Остановите его, иначе он его убьет!

– Питер! – пронзительно вскрикнула Дейзи, не выпуская из руки бокал с шампанским. – Питер, ради бога, сделай что-нибудь!

– На вашем месте я не стала бы вмешиваться, – спокойно проговорила Кэри.

– Джимми, нет! – снова закричала Энни, пытаясь протиснуться между двоими мужчинами. – Джимми, подумай об Оливии. Что будет с Оливией!

Джим внезапно застыл на месте, разжал руки, и Майкл осел на пол, судорожно ловя ртом воздух. Никто не бросился к нему на помощь, никто даже не подошел к нему. Энни обняла Джима, прижала его к себе, почувствовав, что он дрожит всем телом.

Питер наконец встал.

– Что ты можешь сделать, Майкл? – Его голос прозвучал неожиданно трезво и жестко. – Что ты можешь сделать, чтобы остановить машину, которую ты привел в действие?

– Ничего, – хрипло произнес Майкл. В первый раз за все это время стало видно, что он боится. – Как я могу остановить то, о чем даже не знаю?

– Ты врешь, – сказал Питер.

– Даже если бы знал, то вряд ли мог что-нибудь сделать.

– Почему? – воскликнул Питер. – Почему, черт побери?

– Потому что если все это правда, – заговорил Майкл, тщательно взвешивая каждое слово, – то этому человеку уже заплатили за работу. Значит, поздно что-либо предпринимать.

Джим оторвался от Энни.

– Что значит – поздно? – Звериная ярость уже угасла, но глаза его были полны ненависти. – Должен быть какой-то способ.

Майкл все еще сидел на полу, прислонившись к книжным полкам. Его галстук съехал набок, две верхние пуговицы рубашки были оторваны, с разбитой нижней губы стекала кровь.

Он, тяжело помотав головой, посмотрел на двоюродного брата.

– Не думаю, – сказал он.

Холодный, жесткий голос Кэри показался спасительным дуновением здравомыслия в атмосфере безумия, царившей в комнате.

– Мне кажется, друзья мои, что надо перестать тратить силы на бессмысленные эмоции. От Майкла вы все равно ничего не добьетесь. Если вы хотите что-то сделать, надо действовать самим.

Энни и Джим обменялись взглядами. Джим подошел к столу и снял телефонную трубку.

В Брюсселе было самое начало седьмого. В четырех или пяти футах над головой Оливии человек в черном кожаном пиджаке завершал работу. Он прикрыл, но не запер дверь в подвал (поскольку он должен был имитировать несчастный случай), положил ключ в карман, потом восстановил телефонную связь. Вставил выбитое стекло, заправил постель и тщательно прибрал всю квартиру. Все это время Клео, сгорбившись от боли, сидела в углу прихожей за вешалкой и дрожала от страха и ненависти, пока он не ушел.

Сейф, как сразу поняла Оливия, был сделан наподобие старых холодильников. Даже когда дверь была не заперта на замок, изнутри его открыть было нельзя. Внутри было абсолютно темно и пахло пылью. Хотя Оливии удалось нащупать две крошечные дырочки в задней стенке – слишком крошечные и слишком забитые пылью, чтобы пропускать достаточно воздуха, – она решила, что, если кто-нибудь не придет на помощь, она умрет от удушья. Она понимала, что звать на помощь бессмысленно, все равно ее никто не услышит. Когда кричишь, расходуешь больше кислорода, чем когда просто сидишь и ждешь. Но Оливия никогда не умела сидеть и ждать.

Вот и тогда, в Лондоне, она открыла ящик.

Ящик Пандоры.

Она говорила себе, что Джимми и Энни рано или поздно забеспокоятся и пошлют кого-нибудь ее проведать. И старалась не думать о том, что если кто-нибудь и попадет в дом, то ни за что не додумается открыть дверь в подвал, которым никто никогда не пользовался.

Оливия села на пол в холодном, темном, душном сейфе, и на нее нахлынула волна панического ужаса. Тогда она начала стучать кулаками в дверь своей стальной тюрьмы, рыдать, звать на помощь. А потом, когда паника отступила, она стала убеждать себя в том, что самое страшное уже позади, она выживет и не сойдет с ума. Мысль о том, что она может сойти здесь с ума, была еще более пугающей, чем мысль о смерти.

Инспектор брюссельской полиции сказал Джиму, что каждый час по улице Эрнста Алларда проезжает патрульная машина и никто не заметил ничего подозрительного.

– Я могу послать туда машину еще раз, – пообещал он, – и если мои люди увидят хоть малейший признак…

– Но там может и не оказаться никаких признаков, – перебил его Джим, тщетно пытавшийся держать себя в руках. – Неужели вы не понимаете? Ее пытаются убить, если уже не убили.

Едва он успел положить трубку, раздался негромкий стук в дверь, и Дейзи пошла ее открывать. Вошла Луиза с бледным, измученным лицом.