Клянусь, что исполню... - Хилари Норман

– С Оливией что-нибудь случилось? – в полном замешательстве спросила Луиза.

– Она неважно себя чувствует после несчастного случая, – ответила Энни.

– О боже, – пролепетала Луиза. – Надеюсь, ничего серьезного?

– Могло быть гораздо хуже. – Энни набрала в грудь побольше воздуха. – Ее сбила машина. – Она посмотрела прямо в глаза Майклу. – Может быть, теперь вы не откажетесь поговорить?

– Я предлагаю библиотеку, – быстро произнесла Кэри.

– А я предлагаю вам, причем в последний раз, покинуть мой дом, – сказал Майкл.

Луиза нервно поправила свои безукоризненно причесанные каштановые волосы.

– Ради бога, дорогой, давай поговорим с ними и покончим с этим. – Она взглянула на Кэри. – Сколько времени это займет? Мне действительно пора вернуться к гостям.

– Почему бы тебе не вернуться к ним прямо сейчас? – сказал Майкл. – Я поговорю с ними сам.

– Нет, Майкл, так дело не пойдет, – возразила Кэри.

Энни непроизвольным движением коснулась руки Луизы. Рука была холодна как лед. Энни вдруг подумала, что Луиза ни в чем не виновата, и почувствовала к ней глубокую жалость.

– Я думаю, вам следует остаться, Луиза, – тихо проговорила она.

– Ради всего святого, позволь мне вышвырнуть их вон, – обратился к жене Майкл. – Я всегда говорил, что Кэри – чудовище.

– Это смотря с кем сравнивать, – не моргнув глазом заявила Кэри.

– Я иду за Джимми, – отрывисто произнесла Энни.

Джим танцевал с Дейзи. Простуда на время отступила под влиянием шампанского и изысканно-праздничной атмосферы, которую создавала выбранная Луизой тема белых лилий. Белые лилии прекрасной и чистой линией тянулись по всему дому, и по саду, и везде, где бы ни ступали гости. От вестибюля до бассейна их окружала целомудренная и в то же время обольстительная белизна цветов, превращая все окружающее в безымянную экзотическую страну, где правят красота и радость и нет места будничным заботам.

– Я хочу поплавать, – сказала Дейзи.

– Правда? – Джим взглянул на нее с удивлением. – И испортить эту великолепную прическу? Это на тебя не похоже.

– Наверное, я немного пьяна.

– В последние дни ты часто бываешь немного пьяна, Дейзи Ариас.

– Наверное, все дело в компании.

– Ну спасибо, – сказал Джим.

– О, разумеется, тебя я не имела в виду.

– А я думал, тебе нравится быть в кругу семьи, – добродушно заметил Джим, чувствуя, что первая жена Питера нравится ему все больше и больше.

– Обычно нравится, – ответила Дейзи, чуть сильнее прижимаясь к нему. – Но на этот раз не особенно, и совсем не из-за Питера с Энджи.

– А из-за чего?

– Из-за того, что Майкл какой-то мрачный.

– Правда? – Джим этого не замечал.

– Ты тоже сам не свой, – продолжала Дейзи, – но тут дело, наверное, просто в простуде.

– Прости, – сказал Джим.

– Ну ты же не виноват, – великодушно заметила Дейзи.

Музыка умолкла.

– Здравствуй, Джимми!

Джим отпустил Дейзи и оглянулся.

– Энни! – На его лице появилась удивленная и радостная улыбка, но она тут же увяла, когда он увидел выражение лица Энни. – Что случилось?

Первый раз с той минуты, как она вслед за Кэри вошла в особняк Ариасов, Энни изменило самообладание. Она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, а к горлу подступают рыдания.

– О Джимми, – прошептала она, – слава богу, я тебя нашла.

Около четырех утра Оливию разбудил звон бьющегося стекла. Она проснулась мгновенно – с абсолютно ясной головой и ощущением ледяного ужаса, – включила настольную лампу у кровати.

Кошка тоже проснулась. Она стояла у двери, шерсть поднялась дыбом, хвост торчал вверх, а огромные, черные, расширенные до предела зрачки полностью поглотили зелень глаз.

– Все в порядке, Клео, – шепнула Оливия.

Снова звон стекла.

Оливия потянулась к телефону, набрала «100» – номер полиции – и ничего не услышала. Прижав трубку подбородком, она нажала и отпустила рычаг. Гудка не было.

– О боже, – проговорила она, потом вспомнила о сотовом телефоне. Он лежал на тумбочке рядом с кроватью. Оливия схватила его и поняла, что батарейка села, а запасная была в кабинете. – О боже, – снова прошептала она.

Свет погас.

Питер был сильно пьян. Джим, знавший только, что с Оливией что-то случилось, пребывал в смятении. Луиза изо всех сил пыталась справиться с раздражением, смущением и растерянностью, а на лице Майкла ясно читалась ярость. Все сидели в библиотеке в глубоких кожаных креслах и ждали.

– Ну что ж, – сказала Кэри, закрывая дверь. – Поскольку вся компания в сборе, ты можешь начинать, Энни.

– Какое, черт подери, она имеет к нам отношение? – промычал Питер.

– Если под «нами» ты имеешь в виду тебя и меня, то никакого, – ответила Кэри.

– Энни! – Джим был бледен как стена. – Что происходит?

Энни встала. Если бы кто-нибудь спросил ее, что она чувствовала в этот момент, она могла бы ответить только, что видела себя как бы со стороны. Если бы здесь была Оливия, Энни с радостью отошла бы на задний план, предоставив действовать ей. Но Ливви сидела у себя дома в Брюсселе со сломанной рукой, если вообще еще была жива.

– Я постараюсь быть краткой, – начала Энни, – хотя это довольно трудно, поскольку надо изложить историю более чем полувекового зла.

Майкл вскочил на ноги:

– Что это еще за чушь?

– Сядьте, Майкл, – повелительно произнесла Кэри, устроившаяся у двери.

– Не указывайте мне, что делать в моем собственном доме.

– Майкл, пожалуйста, сядьте, – мягко попросила Энни.

Луиза потянула мужа за руку:

– Постарайся успокоиться, дорогой. Чем скорее она все скажет, тем скорее мы сможем вернуться к гостям.

– Я не уверена, что, когда я закончу, вам захочется возвращаться к гостям.

Питер заерзал в кресле, стараясь устроиться поудобнее.

– Надо сказать, ребята, вы выбрали не самое подходящее время для разборки, – пробурчал он.

– Мне продолжать? – Энни обвела взглядом всех присутствующих.

– Нет, – быстро проговорил Майкл.

– Ради бога, продолжайте, только поскорее, – простонала Луиза, снова дернув мужа за руку.

Энни посмотрела прямо в мягкие, темные глаза Джимми:

– Мне жаль, что я должна рассказывать об этом так отвратительно холодно. Честно говоря, я не думала, что мне это под силу. – Она ненадолго умолкла. —

Но даже я могу стать сильной, поскольку знаю, что моих родителей убили, чтобы скрыть не менее страшное преступление.

– О чем ты говоришь, Энни? – воскликнул Джим.

– Действительно, о чем это она? – пробормотал Питер.

– Я думаю, у нее галлюцинации, – сказал Майкл.

– Энни, дорогая! – воскликнула Луиза.