Утренние поезда - Авенир Зак

Т е о. Нельзя. Переход из магазина завален.

Г е л ь м у т. Завал разберем.

Т е о. Нет. Обвалилась наружная стена… с рекламой «Оппеля»… помнишь? Там разбирать… на неделю хватит.

Г е л ь м у т. Ты хочешь сказать, что мы не можем отсюда выйти?

Т е о. Не можем. И потом… ты должен это знать, Гельмут. Я звонил из магазина тете Кларе, она живет на Фридрихштрассе… Русские уже у рейхстага…

Г е л ь м у т. Ложь. Вражеская пропаганда.

Т е о. Тетя Клара сказала, что у них перед домом русские танки.

Г е л ь м у т. На Фридрихштрассе?

Т е о. Да.

Г е л ь м у т. Так вот, Тео. Ты скажешь им, что русских потеснили и наши совсем близко… что ты звонил этой своей тете Кларе и она сказала, что армия Венка подошла к Берлину.

Т е о. Я не привык врать.

Г е л ь м у т. Ты солдат, Тео, и я знаю, ты будешь сражаться до конца… а они… эти двое, они еще совсем мальчики… их надо поддержать, дать им какие-то силы. Они не должны знать то, что ты мне сказал.

Т е о. Я не могу врать.

Р е й н г о л ь д. Чего вы там шепчетесь? Мы тоже хотим знать…

Г е л ь м у т (глядя в глаза Тео). Ты слышишь, они хотят знать. Они твои товарищи. И они должны знать правду. Говори!

Т е о. Проход возле магазина завален, обвалилась стена… вернуться мы не можем. Выйти наверх тоже… нельзя. Кругом русские.

Г е л ь м у т. Но это не все. Тео звонил своей тете… Как ее зовут, твою тетю?

Т е о. Тетя Клара.

Г е л ь м у т. И что сказала тетя Клара?

Т е о (с трудом). Она сказала, что армия Венка входит в Берлин… Что русских потеснили… А наши… совсем близко…

Г е л ь м у т. Мы дождемся темноты. А ночью прорвемся к ставке фюрера.

Д и т е р. До ночи еще далеко… Русские могут спуститься в подвал, и тогда…

Г е л ь м у т. Тогда мы примем бой, Дитер! У нас с тобой есть оружие, и мы будем драться. Или ты не согласен со мной?

Д и т е р. Согласен.

Р е й н г о л ь д (глядя на Андрея). Этот русский, кажется, готов.

Д и т е р. Нет, он дышит.

Гимнастический зал.

Возле койки лейтенанта  Л и ф а н о в а сидит  В о е н в р а ч. Она осматривает его.

В о е н в р а ч. Здесь больно? А здесь?

Л и ф а н о в. Больно. Товарищ майор, скажите честно… ходить буду?

В о е н в р а ч. Будете.

Л и ф а н о в. С костылями?

В о е н в р а ч. Поначалу с костылями.

Л и ф а н о в. Долго?

В о е н в р а ч (продолжая осмотр). А здесь… как?

Л и ф а н о в. Болит, зараза. Нельзя мне помирать, товарищ майор. У меня сын.

В о е н в р а ч. У вас? Сколько же ему лет?

Л и ф а н о в. Пятнадцать.

В о е н в р а ч. Вы шутите — это хорошо. Сколько же вам самому?

Л и ф а н о в. Двадцать три. Да вы видели его — Андрей.

В о е н в р а ч. А, этот мальчик с медалью.

Л и ф а н о в. Отец у него был военным. Погиб на границе… в сорок первом… где-то в Белоруссии. Мать тоже… при бомбежке. Жил у бабки, в оккупации, помогал партизанам…

В о е н в р а ч. Глаза у него смышленые.

Л и ф а н о в. Москвич…

В о е н в р а ч. А куда он делся? Что-то я его не вижу.

Л и ф а н о в. Здесь где-нибудь. Может, в библиотеке. Барабанов говорит, библиотека тут колоссальная. А он любитель! От книжки не оторвешь.

В о е н в р а ч. А вы, пожалуй, будете хорошим отцом. Мать у вас… где?

Л и ф а н о в. В Воронеже.

В о е н в р а ч. Пишете ей?

Л и ф а н о в. Пишу. А как же.

В о е н в р а ч. Когда в последний раз… писали?

Л и ф а н о в. Месяца не прошло.

В о е н в р а ч. Месяца!.. Не балуете вы ее. Вы у нее… один?

Л и ф а н о в. Двое нас. Брат тоже воюет. Летчик.

В о е н в р а ч. Летчик? А какое он училище кончил?

Л и ф а н о в. Оренбургское.

В о е н в р а ч. Знаю. Сын у меня там учился. (Встала.) Ну что ж, лейтенант, сделаем вам операцию — попробуем сохранить ногу.

Входит  Т а м а р а.

Т а м а р а. Вера Алексеевна, вас ждут в операционной.

В о е н в р а ч. Иду. Если лейтенанту хуже станет, сделаешь инъекцию. (Уходит.)

Л и ф а н о в. Вот, Тамарочка, какие дела. Могу без ноги остаться. Слушай… разыщи Андрюшку…

Т а м а р а. А зачем он вам?

Л и ф а н о в. Ты в библиотеке погляди…

Т а м а р а. В библиотеке? Хорошо. Посмотрю в библиотеке…

Подвал.

Г е л ь м у т,  Д и т е р  и  Т е о сидят на партах. А н д р е й  лежит на полу. Входит  У р с у л а.

Г е л ь м у т. Кто это? Стой!

Т е о. Девчонка какая-то.

Г е л ь м у т. На кой черт ты сюда притащилась?

Урсула молчит.

Я тебя спрашиваю. Отвечай!

Урсула молчит.

Т е о. Я, кажется, видел ее. В подвале, под магазином. Как тебя зовут?

У р с у л а. Урсула. Я трое суток никого не видела. Дверь завалило. И я не могла выбраться. А потом снаряд попал в стену, меня засыпало. Я вам не помешаю. Я не могу быть одна. (Плачет.)

Т е о. Что с тобой?

У р с у л а. Если бы я не пустила этих девочек, они бы остались живы.

Д и т е р. О чем ты говоришь?

У р с у л а. Кассирша сказала, что продала пятьдесят два билета. В нашем кино шел «Барон Мюнхгаузен», с Гансом Альбертсом. Когда началась картина, я уже в темноте посадила в пятый ряд какого-то инвалида, вышла из зала и поднялась в будку. Эрик обещал сварить кофе…

Д и т е р. Что ты замолчала?

У р с у л а. Они все остались там… Никто не вышел… И если бы я не поднялась в будку… я бы тоже…

Д и т е р. Ты работала в кино?

У р с у л а. Я заменяла билетершу. Эти три девочки, такие же, как и я, им не было еще шестнадцати… я не имела права их пускать. Но они так просили… и я их пропустила… они хотели посмотреть Ганса Альбертса…

Т е о. Идиотки… Нашли время в кино ходить.

Андрей застонал.

У р с у л а (испуганно). Кто это?

Т е о. Пленный.

У р с у л а. Русский? Откуда он?

Г е л ь м у т. С неба свалился…

У р с у л а. Я еще никогда в жизни не видела русского.

Т е о (насмешливо). Погляди — у него хвост сзади.

У р с у л а (испуганно). Хвост?

Тео хохочет.

(Удивленно.) Волосы светлые. И уши… (глядя на Тео) как у тебя. А что он… ест?

Т е о. Он вообще ничего не ест, только водку пьет.