Историческое подготовление Октября. Часть I: От Февраля до Октября - Лев Троцкий

Прежде всего, мы решительно отвергаем ту форму сотрудничества с правительством, которую здесь так настойчиво защищал Церетели. Совершенно независимое от революционных организаций, правительство ведет в корне ложную, противонародную и бесконтрольную политику, а когда эта политика упирается в тупик или приводит к катастрофе, на революционные организации возлагается черная работа по улажению неизбежных последствий политики шатаний и произвола. Мы считаем, что эта форма «сотрудничества» недостойна революционной демократии; только в том случае демократия может и должна нести на себе все последствия правительственной политики, если само правительство создано демократией и перед ней ответственно.

Ненормальность и фальшь взаимоотношений между властью и революционными организациями ярче всего раскрываются как раз в данном случае.

Адмирал Вердеревский,[229] который явился к нам за поддержкой, недавно привлекался, как известно, к судебной ответственности. Вместе с ним были арестованы по тому же делу матросы. Но в то время как адмирал стал министром, арестованные матросы остаются под следствием по 108 статье, а Дыбенко, председатель Комитета Балтийского Флота, пребывает в «Крестах». Какое представление об официальном правосудии может быть, ввиду таких фактов, у матросов? Какое доверие к нынешней власти? И какое право имеем мы выступать рука об руку с представителями нынешнего правительства и нести за них ответственность перед массой?

Смотрите далее. Вы хотите, чтобы представитель нашей партии, ввиду ее большого влияния во флоте, вступил в вашу делегацию. Одной из задач этой делегации, как вы их формулируете, является расследование в составе гарнизонов «темных сил», т.-е. «провокаторов и шпионов». Разумеется, если там имеются провокаторы и шпионы, то их нужно немедленно изловить и устранить. Но вы как бы закрываете глаза на то, что агенты того самого правительства, на помощь которому вы призываете сейчас нашу партию, взвели на вождей и работников этой партии самое гнусное из всех возможных обвинений – в государственной измене, в сообщничестве с германским кайзером, в работе на пользу немецкого империализма. Или вы считаете, что это мелочь, случайный эпизод?

Вы хотите, чтобы я вошел в делегацию, которая будет помогать адмиралу Вердеревскому излавливать немецких агентов для привлечения их по 108 статье. Но неужели же вы забыли, что я сам привлекаюсь по 108 статье? Матросы могут мне доверять постольку, поскольку они не доверяют Временному Правительству. Вы теперь поймете, почему наша партия не может сотрудничать со следователем Александровым, с гельсингфорсской и петербургской контрразведкой в деле установления «порядка» и «законности» в Балтийском флоте.

В борьбе с самосудами мы идем своими путями. Мы считаем эти стихийные самосуды глубоко вредными, дезорганизующими и деморализующими с точки зрения революционного самосохранения самой солдатской и матросской массы. Эту борьбу мы ведем не рука об руку с прокурором и контрразведчиками, а как революционная партия, которая убеждает, организует и воспитывает.

«Рабочий Путь» N 8, 25 (12) сентября 1917 г.

4. Демократическое Совещание.[230]

Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА ПО ВОПРОСУ О ДЕМОКРАТИЧЕСКОМ СОВЕЩАНИИ (11 сентября)[231]

Дан говорит нам, что русская революция должна пробиваться через великие трудности, которых не знала ни одна революция. Но чем больше перед нами стоит трудностей, тем радикальнее должны быть употребляемые средства, а мы 7 месяцев не имеем даже Учредительного Собрания, чего не было ни в одной революции. Нам говорят, что мы не считаемся с трудностями и переоцениваем значение рабочих масс, а я хочу вам напомнить о заседании Петроградского Совета 3 мая, когда вам представлялись вновь испеченные министры социалисты: вы помните тот восторг, который вызвало их появление в Совете, и лишь небольшая тогда группа большевиков подвергла критике планы Скобелева и Чернова, которым мы предсказывали, что кадеты и другие представители цензовых элементов не дадут им осуществить свою программу, как земельную, так и рабочую. Мы оказались правыми, и иначе, как политическими банкротами, я этих министров назвать не могу.

Здесь Дан ссылается на Западную Европу, но там ведь не было никогда такого политического положения, в каком находится сейчас русская республика.

Есть два пути: один путь – при помощи смертной казни и других репрессивных мер создать боеспособность армии и задушить революцию; другой путь – удовлетворить запросы широких масс.

Мы говорили на Всероссийском Съезде Советов, что наступление русской армии внесет колоссальную разруху в наши войска, и вместо наступления мы будем иметь отступление, потерю новых кусков земель, разгром нашей революции. Нам напоминали здесь дни 3 и 5 июля, но для оценки момента есть один критерий: посмотреть, как отзывается на события масса. Плохи те политики, которые теряют массы, как меньшевики и с.-р.; мы же всегда были с народом и в народе. И с кем теперь пролетариат – с нами ли, посаженными в тюрьму за измену, или с Церетели и Данами, разоружавшими народ, разоружавшими солдат и рабочих? (Дружные аплодисменты, крик с места: а кто их вызвал?) Мне кричат, – кто их вызвал? Я отвечаю на это: их вызвала политика коалиции. Что требовали массы 3 – 5 июля? Они говорили: не идите на коалиции с милюковцами и гучковцами, а обратите взоры на нас и с нами заключайте коалицию. Нам говорят, что наша программа несбыточна, что мы мешаем работать, но разве мы Чернову запрещали проведение земельных проектов по Временному Правительству. И разве по нашей вине арестованы многие члены земельных комитетов? Не для того вы искали коалицию, чтобы спасать Россию, а потому, что иначе вам не верила английская и французская биржа. И до тех пор, пока вы вынуждены вести войну на основах империализма, вы должны иметь коалиционное правительство. Но теперь нужно раз навсегда сказать, что эта война несовместима с русской революцией, и потому-то мы с самого начала говорили, что нужно немедленно кончить войну. А в то же время, призывая рабочих других стран порвать со своими правительствами, мы сами вводили в свое правительство Терещенок и Коноваловых.

Как же теперь должна быть создана власть? Власть теперь должна быть такова, чтобы употребить все силы на борьбу с французскими и английскими империалистами. Что мы дали в руки кайзеру, – которого я ненавижу больше, чем вы, – когда пошли в наступление 18 июня? Вот его ответ: «мы не трогали русских несколько месяцев, и пусть они теперь пеняют на себя, если задумали пойти в наступление». И вы уже знаете, что произошло после этого. Вы стоите теперь посредине, и вам предлагает, с одной стороны, руку буржуазия, а с другой – пролетариат Петрограда и Москвы. Если вы хотите вместе с передовым рабочим классом наложить узду на буржуазию, то предстоящее Демократическое совещание должно создать из своей среды демократическую власть солдатских, рабочих и крестьянских масс, и только эта власть сумеет создать непобедимую Россию.

«Известия» N 169, 13 сентября 1917 г.

Л. Троцкий. ДОКЛАД НА СОВЕЩАНИИ ФРАКЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОВЕЩАНИЯ

(15 сентября)

В своем докладе Троцкий дал общий план той линии поведения, которую должна занять фракция большевиков на Демократическом Совещании. План этот заключается в том, чтобы по мере возможности заставить Совещание отвергнуть коалицию с цензовыми элементами и взять задачу организации власти в свои руки. По мнению Троцкого, если это удастся провести, то это будет первым этапом перехода власти в руки Советов. Очередной задачей большевиков является, по мнению Троцкого, давление на Демократическое Совещание с той целью, чтобы оно окончательно разорвало с политикой Керенского. После своего доклада т. Троцкий прочел декларацию, которая будет оглашена на Демократическом Совещании от имени партии.

«Новая Жизнь» N 122, 16 сентября 1917 г.

Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОВЕЩАНИЯ

(18 сентября)[232]

Товарищи и граждане! Нас, противников коалиции, обвиняют в утопизме, но вместе с тем мы наблюдаем здесь поистине странное явление: выступали экономисты, практики и теоретики, как Череванин,[233] Громан,[234] выступали представители земельных комитетов и рассказывали историю экономической практики коалиционного правительства. С другой стороны, выступали министры-социалисты коалиционного правительства. И что же? Казалось бы, от них мы должны были, прежде всего, ждать отчета о тех преимуществах коалиционной правительственной практики, которая заставляет их отстаивать перед нами повторение уже сделанного опыта. Но вместо отчета мы слышали советы. Мы слышали совет от министра Скобелева, но он ни слова не рассказал о том, как осуществлял он свою программу с Коноваловым и Пальчинским. А ведь он обещал 100 % обложения прибыли капиталистов. Мы хотели бы знать, на каком проценте остановился Скобелев в работе с Пальчинским и Коноваловым. Министр Авксентьев также вместо отчета давал нам советы. Слушая его советы, я вспомнил о совете ЦИК в ту самую ночь, когда ликвидировалась, но еще не была ликвидирована авантюра Корнилова, когда создавалась «пятерка» из Керенского, Савинкова, Маклакова,[235] Кишкина[236] и Терещенко. Савинков полукорниловец, Маклаков – полусавинковец, Керенский, которого вы знаете, Кишкин, которого вы знаете, и Терещенко, которого вы тоже знаете – эта пятерка слагалась тогда, и вот Авксентьев явился в Центральный Исполнительный Комитет и сказал: поддержите их; я ручаюсь за них; верьте им. Это был тоже совет, – а не отчет о том, как Савинков, входивший в состав того же правительства, в которое входил и Авксентьев, вызывал третий корпус, чтобы утопить в крови Петроград.