Агнец в львиной шкуре - Сергей Дмитрюк

Аюми замолчала, и губы её тронула печальная полуулыбка.

— Но в изъяне Джиро не было ни чьей вины! — уверенно добавила девушка. — На всё воля богов. Ведь каждый приходит в этот мир таким, каким его замыслил Всевышний.

— Ты, в самом деле, веришь в то, что некий Бог может быть как-то причастен к судьбам простых людей?

— А ты разве нет? — искренне удивилась девушка. Её миндалевидные глаза наполнились сомнением. — Ты не веришь в силу и могущество Всевышнего?

— Если честно, нет. На Земле люди давно верят только в науку и в способности самого человека стать равным любым богам. Мы знаем, что никакая абстрактная высшая сила не способна держать в повиновении целую Вселенную… Но это не означает, что ты должна перестать верить в это! — добавил я, видя, что девушку одолевают противоречивые чувства.

После долгого молчания, она, наконец, решительно сказала:

— Я хочу пойти с вами! — Она с надеждой посмотрела на меня. — Можно мне пойти с вами?

Её намерения немало удивили меня.

— Но ты девушка! Это будет военный, опасный и трудный поход. Зачем тебе рисковать собой?

Аюми гордо подняла голову. Щёки её пылали румянцем.

— Я видела, как ты сражался за нас — за жизнь Джиро и мою честь. И я хочу отплатить тебе за твою милость к нам!

— Это не было милостью, — покачал я головой. — Это был мой долг — защищать слабых и униженных, бороться со злом в любом его проявлении. Понимаешь ли ты, зачем мы пришли в ваш мир? Зачем я снова готов пойти на смерть?

— Чтобы спасти свою любимую? — с надеждой произнесла Аюми.

— Не только за этим. Главная беда вашего общества в том, что оно утеряло нравственность. Не ту, о которой здесь ещё можно услышать — нравственность в её примитивном толковании, основанную на слепом следовании ритуалам и традициям. Я говорю о подлинной нравственности, обязательным условием которой является осознанность. Если гивейский народ обретёт её и восстановит мораль, то он сможет остановить саморазрушение, которое длится последние десятилетия. Понимаешь?

— Да, — кивнула Аюми, заворожено глядя на меня.

— Но такое возрождение нравственности возможно лишь при изменениях самого общества — глубоких и кардинальных. Ни одно человеческое существо не может пребывать во благе при неблагополучии окружающей среды. Так или иначе, эта среда заставит человека ощутить на себе последствия своих проблем. Именно социальная среда порождает тиранов, с диким стремлением к власти над людьми, насильников, стремящихся возвысить себя через унижение других, людей с искривлённой психологией и архаическим пониманием доблести. А они в свою очередь рождают новых, подобных себе призраков. И так продолжается до бесконечности, пока кто-нибудь не разорвёт эту цепь зла.

Вот и Крода, похитивший мою жену, — он тоже один из таких призраков, одно из звеньев в этой цепи. Сам он ни есть абсолютное зло, нет. Он лишь порождение социальной системы, до краёв наполненной инферно. Именно инферно порождает людей, подобных Кроде или Чой Чо Рену, а они в свою очередь плодят и питают его страданиями других людей. И рождение инфернальных призраков здесь будет неизбежным и непрерывным, потому что общество, которое существует сегодня на Гивее, отрицает любовь. Вот почему оно неминуемо обречено на разрушение.

— Инферно? — удивилась Аюми. — Но что это?

— Это и есть абсолютное Зло — скопление безысходного страдания, ужаса и горя, делающее жизнь всего живого невыносимой и бессмысленной.

— Как же быть? — ужаснулась Аюми.

— Уничтожать инферно — безжалостно и неумолимо во всех его проявлениях, в любом уголке Вселенной! А для этого нужно построить у вас иное общество — общество, основанное на нравственности и прямом народовластии, общество безо лжи и лицемерия, общество дающее свободу для развития личности каждого жителя этой планеты, общество, наполненное добром, состраданием и открытостью.

Но только теперь я начинаю понимать, что такое общество можно создать здесь лишь через прямое вмешательство извне. Сами вы уже не в силах победить поработившее вас инферно. Поэтому вам необходимы учителя и наставники, которые поведут вас по верному пути, которые помогут разогнать тьму, чтобы долгожданная заря, наконец, воссияла над этой планетой. Сегодня я ясно вижу, как вы нуждаетесь в этом.

— Ты говоришь о Земле? — догадалась девушка.

— Да, о ней, — кивнул я. — И для таких грандиозных преобразований необходимо время — время для изменения ценностей и мышления масс. Нужно, чтобы критичность мышления и глубокая осознанность поведения стали массовым явлением на всей планете. А это очень и очень долгий путь! Того времени, что мы находимся здесь, для него совсем недостаточно. Нам приходится растрачивать свои силы на борьбу с инферно, и поэтому мы терпим, столько неудач, стремясь подстегнуть процесс переустройства на неподготовленной почве.

— Ты думаешь, что люди здесь когда-нибудь изменятся? — Аюми с сомнением посмотрела на меня.

— Да, но этот процесс нужно постоянно направлять, направлять с помощью тонкой инженерии! Мы лишь вначале пути, но до его завершения ещё далеко! Вот почему, чтобы история на этой планете снова не качнулась в сторону, процесс изменений должен сопровождаться строгим контролем, опять же, извне в течение всего переходного периода. И кроме Земли сделать это будет больше некому.

Вот почему здесь мы — земляне. Но мы лишь передовой отряд, форпост будущих преобразований. Когда-нибудь всё изменится, и сюда потекут полноводные реки добра и знания, смывая с лица этой планеты всю грязь. А пока мы вынуждены воевать с Чой Чо Реном и с людьми, подобными Кроде, которые несут разрушение этой планете, чтобы остановить их и расчистить дорогу для прихода других. В этом наш долг перед Гивеей — младшей сестрой Земли. И никакая смерть на этом пути не страшит нас. Но ты… Разве ты не боишься смерти?

Я проникновенно посмотрел в тёмные глаза Аюми.

— Нет, — твёрдо ответила девушка и отрицательно покачала головой. — За вами я готова идти даже на смерть!

— Но почему? — изумился я.

— Ты всё правильно говоришь про необходимость изменений. Возможно, я не очень умна, чтобы понять всё, что ты сказал, но я чувствую сердцем твою правоту! И люди не зря теперь говорят, что вы, земляне — живые боги, спустившиеся с небес, чтобы сеять здесь добро и вершить справедливость. Вы настоящие хикари-тенши[8], а ты — их предводитель!

Я посмотрел на девушку.

— И ты веришь в это?

— Если вы посланы защищать и направлять нас, — уверенно сказала Аюми, — то вас, должно быть, послал сам Всевышний — вы и есть его посланники!

От её слов мою душу наполнила невольная радость, и вместе с ним пришло смущение.

— Пусть будет так, — кивнул я в ответ на её наивное объяснение. — Но как же твой отец? Он вряд ли отпустит тебя с нами. Неужели ты ослушаешься отца?

— Отец не будет против, — покачала головой Аюми. — Он верит в вас, как и все остальные здесь… К тому же, у него останется Джиро, — тихо добавила девушка, опуская глаза.

— Хорошо, — помолчав, сказал я. — Я возьму тебя с собой. Только обещай мне, что будешь беспрекословно выполнять все мои приказы и не отходить от меня ни на шаг!

— Клянусь! — обрадовано воскликнула Аюми, хватая меня за руку. Глаза её сияли от счастья.

Неподвижный вечерний воздух вдруг ожил порывами ветра и наполнился тонким нарастающим свистом, заставившим меня обратить свой взор на запад. Там, на фоне тёмно-синего неба появились четыре серебристые точки — гравипланы. Через минуту они превратились в сверкающие на солнце крылатые каплевидные машины, которые стали не спеша заходить на посадку на окраине рыбацкого посёлка.

— Кто это? — взволнованно спросила Аюми, тревожно следя за посадкой четвёрки летательных, аппаратов, закручивавших высокое степное разнотравье крутыми водоворотами.

— Не бойся. Это мои товарищи! — успокоил я её, чувствуя, как волнение охватывает меня. — Идём со мной!

Мы быстро слезли со сторожевой башни и побежали навстречу садящимся гравипланам. Аюми, взволнованная не меньше меня, запыхалась от бега по высокой густой траве, но не отставала от меня, ни на шаг. Привлечённые рёвом посадочных двигателей, люди, жившие на окраине посёлка, выбегали из своих домов, возбуждённо жестикулируя и громко обсуждая прилёт неожиданных гостей.

Я увидел, как из ближнего к нам гравиплана с подножки трапа в траву спрыгнул радостно улыбающийся Кулак. Эд торопливо пошёл нам навстречу, разгребая траву широкими махами рук, словно воду в реке. Вслед за ним наружу вылезли Артур Порта и Тадеуш Сабуро. Последними из гравиплана появились два старателя — Стоян и Гвоздь, живые и здоровые. Радость вспыхнула в моём сердце при виде их. Я уже собирался броситься к ним, чтобы расспросить их о судьбе Дева, но Кулак первым подошёл к нам. Пожимая мне руку, он сказал не без гордости: