Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному - Сергей Сеничев

Заодно уж — если кто не в курсе — Либих же ввел в обиход бездрожжевое тесто и не утратившие своей актуальности и по сей день детские смеси… Конструктор «Лего», кстати, тоже он изобрел…

Книгопечатание, как и чуть ли не всё остальное на земле, изобрели, конечно, китайцы, которые теперь это чуть ли не всё производят массовым порядком. Отцом же европейского книжного дела считается наследственный золотых дел мастер Иоганн ГУТЕНБЕРГ. Сама идея текстовых оттисков с использованием раздельных («подвижных») литер принадлежала, скорее всего, не ему, но он был первым, кто рискнул превратить ее из идеи в бизнес.

За неимением достаточных средств взял в долю некоего Иоганна Фуста. Вскоре тот заметил, что машина прекрасно работает и без Гутенберга. И отсудил у него типографию со всем оборудованием и уже готовым тиражом знаменитой первой печатной Библии и стриг купоны уже в одиночку. И утратившему монополю на ноу-хау Гуттенбергу пришлось начинать сначала, но соперничать с финансовым воротилой Фустом было делом безнадежным, и пионер печатного дела долгих семь лет пребывал в постоянной нужде, пока в 1465-м курфюрст Нассау Адольф не сделал его бенефициарием. А проще говоря, взял беднягу на содержание, положив ему ежегодное новое платье да по двадцать мер зерна и два воза вина в год. До третьего воза иждивенец не дожил…

Согласитесь, с коммерческой точки зрения новшество Гутенберга было едва ли не самой перспективной затеей средневековья, и при должной хватке изобретатель мог бы стать Гейтсом тысячелетия (сегодня стоимость одного листа его Библии на аукционах доходит до 80 тысяч долларов). Однако история его жизни лишь еще крепче убеждает нас в верности стартового посыла: гений и хватка — понятия предельно не родственные…

Конструктор первой паровой машины УАТТ был не самым известным аферистом на свете, но рассказ о нем начнем с одной из его же реплик. Она как нельзя более точно комментирует отношение практически каждого из наших героев к презренному металлу. Вернее, к суете, связанной с его добыванием. «Я лучше бы согласился встретить лицом к лицу заряженную пушку, — заявил Уатт однажды, — чем заключать торговые договоры и подбивать счета»…

Сказано это было, естественно, неспроста: большую часть жизни и сил гений механики был занят ненавистными ему поиском денег на доведение до ума своего чудо-котла и связанной с этим бумажной волокитой. Лишь к исходу седьмого десятка ему удалось избавиться от необходимости бесконечного составления бизнес-планов и заняться любимой инженерией исключительно в собственное удовольствие.

Тут отметим, что именно в ту пору недуги, одолевавшие его всю жизнь (о жутких мигренях и приступах меланхолии, навалившихся на него еще в раннем детстве, мы подробно рассказали в первой книге) неожиданно поутихли, и великий механик сконструировал на склоне лет много чего забавного. Например, машину для копирования скульптур. И копировал, копировал и копировал бюсты со статуэтками…

Но это ведь потом — на излете дней.

Насчет же первой паровой машины мы погорячились благодаря статьям из энциклопедий. Паровую машину — в Европе, во всяком случае — изобретали не раз и не два еще до Уатта. Так помешанный на научных изысканиях английский маркиз Уорчестер еще в 1663-м протрубил на весь мир о создании им не больше, не меньше как вечного двигателя на паровой тяге. Вслед за чем до самого конца века тратил родовое состояние на создание действующей модели, которой намеревался поразить научное сообщество — безуспешно, как вы понимаете… В 1702-м, «огневую машину» сотворил другой его соотечественник, капитан Савари. Его детище уже худо-бедно, а работало. По крайней мере, воду из шахты качать умело (с каковой, собственно говоря, утилитарной целью подобные механизмы и придумывались). Еще пару лет спустя кузнец Ньюкомен повозился с одним из агрегатов Савари, и машину поставлили на поточное производство. Джеймс Уатт родился ровно через тридцать три года после этого грандиозного события…

Его судовладелец-папаша и сам был мужчиной рукастым, и тоже всё чего-то конструировал. Например, о портовом кране Уатта старшего и органе, который он смастерил для местной церкви, известно доподлинно. То есть, в книгах по механике, телескопах с астролябиями и прочих инструментах, а, главное, в наглядном примере малыш недостатка не испытывал. Отец всячески поощрял тягу сынишки к железякам, и даже не очень бранил, когда в угоду хобби тот прогуливал уроки. Зато известно, что однажды парнишка схлопотал от тетки: той не понравилось, что сидя за столом, Джеймс дурачился с горячим чайником — снимал и снова надевал на него крышку, затыкал носик и т. д. Хотя, эта история про будущего обуздателя силы пара тут до того в кон, что кажется даже притянутой за уши…

Джеймсу было восемнадцать, когда дела отца пошли прахом, и кабы бы не дядя, профессор Глазгоского университета, юноша мог бы забыть о дальнейшем учении: ему грозила опасность быть призванным в Ост-Индскую флотилию. Но дядя Мюрхед подсуетился и в обход целого ряда норм пристроил племянника в Лондон — учиться на мастера по изготовлению измерительных и навигационных приборов. А по окончании курса нашел ему местечко ремонтника этих приборов в собственном университете. И дальше началась бесконечная полоса партнерских отношений с предпринимателями самого разного толка и успешности. Противный натуре Уатта бизнес был необходим, чтобы кормить не только себя, но и молодую жену… Сначала делами его мастерской занялся некто Крейг: Уатт мастерил — тот продавал. Разумеется, забирая львиную долю доходов. А торговать Крейгу было чем. Однажды масонская ложа заказала Уатту орган (совсем как когда-то отцу). И не способный отличить до от ля молодой человек обложился литературой (по музыке, по теории распространения звука и т. п.) и вскоре соорудил инструмент, снабдив его, как пишут, рядом конструктивных новшеств…

Ему шел двадцать девятый год, когда он получил от руководства университета поручение покумекать над модернизацией той самой огневой машины Ньюкомена. Проблема заключалась в том, что машина работала, но потребляла жуткое количество топлива, а поршень чуть двигался (восемь ходов в минуту). Джеймс разобрал агрегат до винтика, собрал снова и впервые в жизни оказался беспомощным что-нибудь изменить. Фактически с этой минуты и началась история механика, одержимого идеей создания на базе чуть функционирующей модели высоко технологичной конструкции. Время, силы и деньги улетали теперь исключительно на попытку решить неразрешимую, казалось бы, задачу. И если в собственном упрямстве Уатт был уверен, то в своем кошельке — увы.

В это самое время судьба столкнула его с неким Джоном Ребаком, который, имея успешную врачебную практику, был подвинут на химии. Но Ребаку повезло: он изобрел новый способ получения серной кислоты — раза в четыре дешевле прежнего. И на вырученные денежки прикупил железных копей, на шахтах которых как раз и были установлены низко производительные машины Ньюкомена. А тут Уатт с его горящим глазом (за полтора года безвылазного корпения в мастерской наш герой успел разобраться, что к чему и куда двигаться). В общем, они спелись…

Ребак дал партнеру кредит в тысячу фунтов, предоставил в его распоряжение мастерскую, которую пообещал снабжать всем необходимым и посулил треть доходов от реализации их будущей машины. Уатт был тронут и до того благодарен, что поверил благодетелю на слово. И далее вкратце: мастерская была аховой, детали поставлялись не выдерживающие ни гостов, ни критики, а вскоре и финансирование прекратилось. Но Уатт трудился, не покладая рук — он не мог подвести доброго доктора Ребака. А жена пилит: жить на что? И ради поддержания штанов Уатт повез в Лондон проект какого-то судоходного канала, но проиграл парламентский конкурс и, возвращаясь ни с чем, заехал наудачу на завод по изготовлению драгметаллов некоего Мэтью Болтона.

Болтон числился одним из виднейших капиталистов той Англии и, услыхав про идеи Уатта, моментально предложил ему уже не помощь, а просто-таки полнейший карт-бланш: чего тебе надо, то и будет. И предложил не на словах, сунул под нос контракт.

Другой бы глазом не моргнул — подписал, не глядя, а благородный Джеймс забормотал чего-то про обязательства перед попавшем в беду Ребаком и откланялся. Но Болтон не отступал. Болтон устроил фактически безработного Уатта на должность главного инженера по строительству Манклендского (Шотландия) канала. Болтон отговорил его патентовать в парламенте ИДЕЮ модернизации паровой машины, отложив это до появления действующей модели. Наконец, Болтон выкупил долги Ребака, в числе которых ему и достался только что овдовевший (супруга умерла в тяжелых родах) Уатт со всеми его наработками…

Мэтью Болтон — идеальная в историческом разрезе фигура человека, встретившегося, к сожалению, на пути далеко не каждого из наших героев. С того момента и до последних дней этот аккуратный господин выполнял за неспособного к коммерции Уатта всю тягомотную работу, предоставив тому возможность творить, не отвлекаясь на пустяки.