Рассекая ветер - Сион Миура

на первом километре составил две минуты и сорок три секунды. Похоже, они оторвались от занявшей десятое место команды Тотая, которая передала эстафету через две секунды после Йокогамы в Тоцука.

– Ну и ну, все бегуны идут с невероятной скоростью.

Ведущий был не просто впечатлен, он был поражен. Девятый этап составлял двадцать три километра, но с самого начала бегуны рванули в темпе около двух минут и сорока секунд. Настоящее безрассудство, учитывая предстоящую дистанцию.

– Какой расклад на данный момент, Янака-сан?

– Места, которые сейчас занимают Йокогама и Тотай, на границе зоны сеяных команд. Поэтому они так отчаянно набирают скорость. На первых трех километрах девятого этапа дорога идет вниз, ускоряться легко. Но есть риск, что после этого некоторые из спортсменов не смогут восстановить ритм.

– Другими словами, появляются перестановке в рейтинге в турнирной таблице, но, возможно, у кого-то из команд и получится отыграть отставание. – Ведущий посмотрел на монитор. – О, снег идет? Похоже, опять начался снег.

За командами в хвосте гонки, за которыми не следили три машины, ведущие основную трансляцию, следовал мотоцикл с камерой. Видео с мотоцикла включилось как раз в тот момент, когда начал падать снег.

– Я веду трансляцию с мотоцикла. Сейчас я следую за Кансэем, занимающим тринадцатое место, он бежит с очень высокой скоростью. Первый километр он преодолел за две минуты и сорок две секунды!

Какэру рассеянно подумал, что идет снег, заметив, как в поле зрения закружились мелкие, словно пепел, хлопья. «Еще недавно моросило, когда же начался снег? Неудивительно, что так холодно».

Несмотря на то что в Хаконе выпал снег, он не ожидал, что начнется снегопад на равнинном участке. Какэру не надел ни длинной футболки, ни нарукавников. На секунду он подумал, что стоило одеться потеплее, но быстро забыл об этом. Ведь тело стало уже так разогреваться, что способно было дать отпор ветру, со свистом дующему в лицо.

Через четыреста метров после станции Тоцука он обогнал бегуна из Тэйто, опережавшего его на семь секунд. Теперь он был на тринадцатом месте. У него не было информации о разнице во времени с участником Тотая или о реальном рейтинге. Ему нужно было просто бежать. Он должен был как можно скорее добраться до станции Цуруми. Вот и всё.

Воспользовавшись пологим спуском, он молниеносно преодолел первые несколько километров. Какэру не видел необходимости проверять время на своих часах. Он и без часов знал, что бежит так, как никогда раньше. Суставы двигались плавно, кровь исправно циркулировала, обеспечивая кислородом все тело. Ноги отталкивались от земли одна за другой, хотя ему казалось, что он не прилагает больших усилий, он просто чувствовал, как поверхность дороги соприкасается с подошвами.

Он был в очень хорошей форме. Но на сердце была тишина. Он был похож на волшебную чашу, в которой отражается будущее, спокойную и ясную, без ряби на поверхности.

«Что происходит? Возможно ли, что я потерял желание сражаться? – Какэру вдруг почувствовал беспокойство. – Возможно, мне только кажется, что я поймал ритм, а на самом деле бегу очень медленно».

Он впервые посмотрел на часы. Пять минут и тридцать секунд на два километра. «Совсем неплохо. Но, может быть, часы врут? Что мне делать в таком случае?»

Какэру был так потрясен, что его дыхание стало немного неровным. В этот момент до него донеслись возгласы со стороны дороги. Вдоль ограждения выстроилась стена людей, тянувшаяся вдаль. На другой полосе, переполненной зрителями, на него смотрели из машин. Некоторые даже открыли окна и подбадривали его возгласами.

Он заметил, что камера телевизионщиков на мотоцикле направлена по диагонали на него.

«Если они показывают меня, значит, я бегу в хорошем темпе», – окончательно убедившись в этом, Какэру успокоился.

Непосредственно перед трехкилометровой отметкой были первый подъем и спуск. Дорога разветвлялась и плавной дугой поднималась по склону горы, а затем снова соединялась с главным маршрутом. Тело Какэру естественным образом приспособилось к короткому подъему. Ритм бега контролировал и управлял его телом.

Окружающий пейзаж и звуки постепенно вытеснялись из его сознания. Он больше не воспринимал окружающее как единый вид. Картина стала мутной и плоской, словно расфокусированная фотография. Звуки разносились эхом где-то далеко, будто он был в закрытом бассейне. Его разгоряченная кожа, казалось, чем-то окутана. Даже когда снежинки касались его, он не чувствовал холода, будто во сне.

Чистая концентрация давала покой и бесчувственность его телу и разуму. Но Какэру еще не осознавал этого.

Конечно же, Киёсэ первым заметил состояние Какэру. Киёсэ и Принц смотрели на экраны своих телефонов на станции Цуруми.

Кадры с мотоцикла показывали мощный, хотя и немного беспокойный бег Какэру. Его техника бега была идеальной, без колебаний и искажений. Сила и скорость, с которой он бежал, говорили зрителю: «Вот что такое бег».

– Он прекрасен, – пробормотал Киёсэ.

Принц посмотрел на Киёсэ. Он выглядел так, словно его околдовали волшебными силами.

– Когда смотришь на такой бег, становится даже неприятно. – Принц растерянно улыбнулся. – Как-то пусто на душе от этого.

Киёсэ очень хорошо понимал это чувство. Перед лицом совершенной красоты и силы человек не способен ничего сделать. Больно, когда тебе напоминают об этом. Пусть и больно, но они не могли не смотреть и не стремиться к этому. Это сочетание эмоций не опишешь лучше, чем «пустота на сердце».

– Заносчиво было бы считать, что всего на свете можешь добиться только с помощью усилий, – сказал Киёсэ, чтобы успокоить и ободрить Принца. Хотя это он говорил и себе самому.

– Бег не так прост. Но в нем не одна возможная цель, к которой стоит стремиться, а много.

Даже если мы начинаем движение по одной и той же физически существующей дороге, мы придем в разные места. Мы бежим в поисках своей собственной цели. Размышляем, сомневаемся, совершаем ошибки, а затем начинаем все сначала.

Если бы существовал один ответ, один пункт назначения, возможно, бег на длинные дистанции не был бы таким привлекательным. Возможно, тогда не было бы этой пустоты на душе, когда смотришь на бег Какэру; не было бы желания, несмотря на это, продолжать бегать.

Какэру воплощал идеальный бег. Глаза Киёсэ были наполнены тихой радостью и боевым духом, когда он наблюдал за ним. Принцу было не под силу догнать этих двоих, но он все равно бежал до конца. В мире бега на длинные дистанции все были равны.

– Это точно, – кивнул Принц.

В душе Принца возникло чувство удовлетворения, которое было похоже на смирение с невозможным. В тишине Киёсэ и Принц наблюдали за Какэру на экране. Торжественную тишину нарушил звонок от хозяина дома.

– Хайдзи, Хайдзи! Почему ты не позвонил мне? – хозяин дома, казалось, был в панике. – Уже скоро пять километров. Какие инструкции надо дать Какэру?

– Никаких. Пожалуйста, не отвлекайте его.

– Но Какэру, похоже, не реагирует даже на возгласы зрителей. Он выглядит рассеянным, будто давление гонки его поглотило.

– Как раз наоборот, – уверенно ответил Киёсэ. – Сейчас Какэру максимально сосредоточен на беге. Вы не должны ему мешать.

Подобно монаху-аскету, достигающему просветления через дзен-медитацию, подобно шаману, делающему шаги по земле в монотонном ритме и впадающему в транс, Какэру пытался достичь иного измерения через привычный ему бег.

Хайдзи видел, что он пытается натянуть тонкую нить до предела. Какэру бежал в полную силу, чтобы добавить еще одну каплю в сосуд, который был до краев наполнен напряжением и восторгом.

«Не вмешивайтесь. Сейчас никто не должен трогать Какэру».

Какэру пробежал восьмикилометровую отметку. Под серым небом безостановочно падал снег, который сразу же таял.

Однополосная дорога с рядом пологих поворотов. Вдоль нее стояли незатейливые двухэтажные магазинчики. Какэру любил такие виды. Город был совсем обычным, каким-то даже опустевшим, но в нем чувствовались следы жизни. Плавные изгибы улиц были похожи на отпечатки историй людей, которые когда-то ступали по ним.

В темпе чуть быстрее трех минут на километр Какэру без труда преодолел подъем Гонтадзака. Пышная зелень вечнозеленых деревьев вдоль обочины дороги напоминала черные тени.

Он увидел пешеходный мост над трассой, на котором развевались баннеры Хаконе Экиден.