Война мага. Том 4: Конец игры - Ник Перумов

Марию пришлось вмешаться, успокаивать своих, мол, всё хорошо, и он скоро вернётся, ведь благороднейший барон Брагга, конечно же, не имеет никаких дурных намерений, за него, Аастера, поручился сам проконсул Клавдий, и легионы получили твёрдое обещание, что никакой кары никому не будет…

Всадники нехотя расступились, и дружинники постарались ретироваться. Марий шёл посреди, словно арестованный, однако оружия у него никто не отобрал. Оставили ему клинок и когда процессия ввалилась в обширную, явно наспех убранную прихожую. По стенам до высокого потолка осталось висеть несколько гобеленов — приставы, наверное, решили, что за древностью продать их достаточно дорого не удастся.

Зал оказался набит народом. Благородные нобили в кольчугах и при мечах; епископы в необмятых облачениях, явно достанных из-под спуда; полдюжины дам полусвета, расточавших ослепительные улыбки; и, конечно, стража. Возле каждого окна — по паре арбалетчиков, у каждой двери — четвёрка алебардистов. Брагга словно всерьёз опасался за свою жизнь.

На Мария косились, и притом неприязненно. Он ответил лишь тем, что повыше задрал подбородок, прошествовав таким манером через весь зал; за спиной злобно шептались, вернее будет сказать — злобно шипели. Молодого барона без задержек провели в малую залу — перед дверьми железной баррикадой застыли восемь рыцарей в глухих шлемах и кованых латах, словно Брагга не доверял собственным дружинникам.

— Молодой Марий Аастер, — повторил Брагга, в упор глядя на юношу. — Сын достойнейшего отца, подло казнённого кровавым тираном. Грациан был моим другом, тебе это известно, сквайр?

Сквайр. Вот оно в чём дело. Не «барон», даже не «баронет» — а «сквайр», то есть просто юнец благородного сословия, не заслуживший золотых шпор.

— Мне это известно, повелитель, — Марий счёл за лучшее низко поклониться.

— Тогда объясни мне, мальчишка, какого-такого ты делаешь на службе узурпатора?! — рявкнул Брагга, приподнимаясь с кресла и обдавая Мария брызгами слюны. — Почему ты не пришёл к нам, как только тебя отпустили?! Почему выполнял его приказы? Это предательство, так что я не знаю, смогу ли и впредь именовать тебя сквайром.

— Всё в воле всемогущего повелителя, — Марий поклонился ещё ниже. Возражать сейчас не имело смысла.

— Да, всё в моей воле! — рыкнул Брагга, окончательно заплевав юношу. — Могу отправить тебя на плаху за предательство Конгрегации и нашего дела! Могу отдать в мучения, чтобы ты заплатил за смерть благородных нобилей, без сомнения, убитых тобой и твоими головорезами!.. Могу…

— Смиренно предаю себя в руки милостивого и всесильного владыки, — так, сейчас, пожалуй, лучше встать на колени…

…Кровь давно кипит, но не давай ей воли, Марий. Иначе и впрямь окажешься на колу, ну, или «красиво умрёшь» прямо здесь. Между ним и Браггой — пять шагов, по обе стороны нового хозяина Мельина — рыцарская стража, за спиной у Мария — полдюжины арбалетчиков. А есть ведь ещё и маги…

Вот к ним в руки попадать никак нельзя. Ни живым, ни мёртвым. Болтали, что у Радуги на допросах и трупы становятся разговорчивыми.

— Эта твоя поза нравится мне больше, — громыхнул Брагга. Неожиданно тон его изменился, став почти что отческим. — Почему, нет, почему ты сдался, мальчик?

— Я-а… — Марий надеялся, что прозвучит это достаточно убедительно, — я очень испугался, всесильный. Моего отца зарезали, угрожали казнить маму и сестрёнок… я не мог этого вынести. Я дал слово… но я никого не убивал, клянусь! Мы были разведчиками, это правда. Но и в бою-то настоящем мне ни разу побывать не пришлось, за исключением той битвы с козлоногими!

— Х-ха! Это ты теперь говоришь, мальчик. Хотя, конечно, если изувер грозит расправиться с твоей матерью, тут, наверное, кому угодно слово дашь. А потом? Почему ты оставался с ним потом?

— Я боялся… — еле слышно выдавил из себя Марий. — В замке — имперский гарнизон… если бы я бежал, они убили бы маму и сестричек…

— Честь нобиля превыше всего! — напыщенно провозгласил Брагга. — Но я понимаю тебя, сынок. Не всем дано стать героями. Однако у тебя большой долг перед нашей Конгрегацией, ты это осознаёшь?

— Да, всемогущий повелитель. И готов служить ей всеми силами, невеликими, правда, ну да уж какие есть…

— Хорошо, — ухмыльнулся старый барон. — Раз готов служить, то и послужишь. Оставайся в легионах, выполняй все команды своего легата и проконсула Клавдия. Я дал слово, и все, кто сейчас марширует под знаменем василиска, — в полной безопасности. Но Конгрегация должна знать, не замышляется ли измена? Не задумал ли Клавдий недоброе? Ты понимаешь меня, мальчик?

— Я всё понимаю, великий! — Марий постарался воскликнуть как можно горячее и радостнее. — Я всё сделаю, всё, всё! Но… всемогущий… я могу рассчитывать, что…

— Служи Конгрегации верно, и я не оставлю тебя своими милостями, — торжественно провозгласил Брагга. — Я даже сделаю тебя бароном, если, конечно, ты окажешься достоин своего мужественного отца.

— Простираюсь ниц перед всемогущим. Но в замке Аастер по-прежнему стоит имперский гарнизон, а они верны свергнутому узурпатору…

— Гм-м-м… да, верно. Но ничего. Благородные нобили, слышавшие всё это, разумеется, никому ничего не скажут. А у тех стрелков уши заткнуты воском, — Брагга расхохотался, довольный собственной выдумкой. — Ступай, молодой баронет. Надеюсь, ты оправдаешь моё доверие. Нет, не «надеюсь». Уверен. Потому что Марий Аастер не посрамит памяти своего благородного отца.

* * *

— Проконсул Клавдий, — молодой барон Марий Аастер с достоинством поклонился, хотя в жилах командира имперской армии не текло и единой капли «благородной» крови. — Всё готово.

— Тогда идём, твоя светлость, — проконсул поднялся, поправил перевязь с мечом, надел шлем. — Знаю, не струсишь, не испугаешься. Потому у меня для тебя, барон, есть приказание. Последнее. Верю, ты исполнишь его, как и положено настоящему легионеру.

— Я готов, проконсул, — Марий не счёл зазорным поклониться ещё раз.

— От Императора пришли вести. Он сделал всё, что в человеческих силах и возвращается. Прежним путём. Тебе поручается встретить нашего повелителя. Возьми две сотни всадников и отправляйся на юг. Не думай сейчас о Брагге.

— Слушаю и повинуюсь, господин проконсул.

— Вижу, хочешь что-то спросить. Давай, барон, только быстро.

— Благодарю. Господин Клавдий… что я должен передать Его величеству?

— Соображаешь, парень. Ты должен передать ему вот это, — в руки Марию лёг небольшой ларец красного дерева, с оттиснутой в воске печатью самого Клавдия. — Доставишь в собственные руки, понимаешь, барон? А если нет — утопишь. Умереть можешь только после этого.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});