И жили они долго и счастливо - Алёна Селютина

ней потом жить? Это понятно, что сейчас царевич вовсе не о разговорах думает, но ведь может статься, что пройдет время, и ему захочется побеседовать с женушкой… Эх, толку-то, что царский сын, все равно дурак. Впрочем, вот и будет занятная парочка. Надо будет потом свидеться, на деток посмотреть…

Сам Волк предпочитал женщин деревенских, чтобы кровь с молоком, притом зрелых, а еще лучше – молодых вдовушек. Они-то точно понимали, чего он от них хочет, и не ждали ничего, окромя того, что он сразу предлагал. А эта… Наверняка у нее всякая глупость в голове. Небось, целыми днями сидела у окошка и мечтала о царевиче на белом коне. Вот и домечталась. Что же теперь не радуется? Не устроило, что царевич явился не на коне, а на сером волке? Ну, тут уж ничего не попишешь.

Костер почти совсем затух. Волк не выдержал, перекатился, обернулся мужчиной – была у него, в конце концов, и человеческая ипостась, да что там ипостась – кем хотел, тем и становился – и встал на ноги уже одетый. Хорошо быть колдуном, да еще и сильным. Царевна вздрогнула и отпрянула. Волк усмехнулся про себя – вот и правильно. Мало ли в мире недобрых людей, всем доверять – гиблая затея.

– Что ж ты хворосту-то не подбросишь, все равно ж сидишь, – пожурил он ее тихо. И вышло вроде по-доброму, без злости, но девка совсем побледнела.

Не подбросила, потому что не знала, что надо, понял Волк. Она, небось, до вчерашнего дня и не подозревала, что за пределами ее дворца есть мир и какая-то жизнь. И костры вот, которые надо поддерживать.

– Не боись, не трону, – хмыкнул он. – А если не подбросишь, огонь погаснет. Замерзнете. Чего не спишь?

Царевна опустила голову и прошептала что-то.

– Да не волнуйся ты, – посоветовал Волк, подкладывая в костер валежник. – Приедете завтра в стольный град, сыграете свадебку, все хорошо будет.

– Кому хорошо? – с вызовом, которого он от нее никак не ожидал, внезапно спросила царевна и вскинула на него пронзительный и ясный взгляд.

В этот момент Волк впервые за два дня их путешествия посмотрел ей в глаза и понял: нет, не дура.

– Батюшка обещал не выдавать меня замуж без моего согласия, дарил мне книги, нашел учителей и обещал взять с собой в море. А что будет со мной теперь? – голос дрогнул в конце, и она снова отвернулась, наверное, не желая показывать слез.

«Ничего», – подумал Волк. Абсолютно ничего из этого, и вообще ничего, и так день за днем. Но как ей такое скажешь? Да она и сама уже, верно, поняла.

Царевна вытерла ладонями щеки и снова одарила его цепким, пытливым взглядом. Прищурилась. И вот теперь лицо ее действительно стало красиво, потому что отразило ум и проницательность. Она выпрямилась и во вновь разгоревшемся пламени костра стала выглядеть старше и величественнее.

– Это ты меня украл, – произнесла она на удивление спокойно. – Украл, как этого коня и как птицу, что вы везете в мешке. Как вещь. Даже не он. А в жены возьмет он. А какой он будет муж? Какой он вообще человек? Он же мне ни слова не сказал, смотрит только. А возьми ты меня в жены. Так ведь будет честнее. И с тобой я хотя бы поговорить успела.

– Не нужна мне жена, – ответил Волк.

– А мне муж! – вздернула подбородок царевна. – Разойдемся в разные стороны, и будет нам счастье!

Трещали ветки, сгорая в огне, летели в небо искры, шелестела от ночного ветра трава, мелькали в ней светлячки и звонко трещали кузнечики, и где-то далеко громко куковала кукушка. Волк с царевной молча глядели в огонь, и каждый видел в нем что-то свое.

– Как тебя зовут? – спросил Волк, вдруг сообразив, что они с царевичем были слишком заняты, чтобы задать ей этот простой вопрос.

Царевна помедлила, прежде чем снова заговорить. Наверное, не хотела сказывать свое имя врагу.

– Софья, – наконец подала голос она. – А батюшка Софой величал. А тебя как?

«Не зовут меня, – подумал Волк, – ибо кому охота на себя беду накликать». Но царевна смотрела в ожидании, и пришлось отвечать.

– Славом кличут, – вроде как безразлично бросил он.

– Славушка, – ласково попросила Софья, – отпусти меня, а.

Ну вот.

– Ты сама домой не вернешься, – покачал головой Волк. – Лес опасен, а я не смогу тебя проводить. Да и путь отсюда займет не меньше тысячи верст.

– Как же так? – не поверила царевна. – Мы же всего два дня ехали…

– Так вы на мне ехали, – усмехнулся он и подбросил в костер еще веток.

– Верни меня отцу! – вдруг взмолилась Софья и схватила его за руку. – Батюшка тебе что хочешь за меня даст. Любой выкуп. Золото, драгоценности, землю… Я не нужна этому… – Она метнула в царевича взгляд, полный острой неприязни, и снова обратила взор на Волка. – Он меня как трофей везет. Он забудет обо мне очень быстро. Верни меня домой!

– Я не могу, – рыкнул Волк, отводя глаза и не без труда вырывая ладонь из ее судорожно сжатых пальцев. На коже отпечатались лунки от ногтей. Он нервно провел пятерней по волосам. Волк уже жалел, что спросил ее имя. Пока царевна была безымянной, о ней можно было думать как о коне и как о птице. Теперь уже так не получалось. – Я не могу, я дал ему клятву служить.

– Тогда просто отпусти меня, я справлюсь, я дойду, а не дойду – так буду знать, что пыталась, – горячо зашептала Софья. – Только не иди за мной и не выдай меня. А как по утру царевич меня хватится, соврешь ему что-нибудь… Что Кощей меня украл.

Волк громко рассмеялся, потом резко оборвал себя. Глянул на царевича, но тот спал как убитый. И к лучшему, а то встанет, и опять с дураком болтать…

– Кощей дев не ворует, – серьезно ответил Волк. – Сказки это все, и не от него надо двери запирать.

– Да уж, теперь-то я знаю, от кого надо, – сложила руки на груди царевна и отвернулась нарочито: мол, от тебя надо было. Но потом любопытство победило, и она снова повернулась, бросила с вызовом: – А что ж, скажешь, Кощея знаешь? Неужто видел?

Большие карие глаза жадно смотрели на него, она подалась вперед, явно желая услышать интересную историю, и Волк улыбнулся про себя: все-таки ребенок.

– Знаю его, видел, как тебя, – ответил он, радуясь, что можно отвлечь ее чем-нибудь. – А девы ему без надобности, ибо вот уже как пять зим Кощей женат. Уж не скажу, насколько счастливо, женушка у него та еще, но вроде пока не жалуется.

У царевны глаза загорелись. Девкам только дай о любви послушать, все на свете забудут.

– Кто ж она? – подалась еще ближе Софья. – Кощей ее украл, да?

– Говорю ж, не ворует! – нахмурился Волк. – Марьей звать. И сама она к нему пришла.

– Да неужто? Зачем бы ей это надо было?

– Это мне неведомо. Да только, наверное, получила, что хотела. Кощей ее своею женой и царицей объявил, и она дарованной ей властью не гнушается.

– А что ж, неужто любит он ее? – с придыханием прошептала Софья. Огонь отражался в ее глазах, и Волк поймал себя на том, что засмотрелся.

– Кощей никого и ничего не любит, кроме своей силы, – веско ответил он, в который раз отворачиваясь к костру. – И все, что есть для него важного, – это его сила и вещицы его волшебные. Говорят, есть у него под замком сокровищница, день будешь ходить, не обойдешь, и вещиц тех в ней видимо-невидимо, но больше всего бережет он простую деревянную шкатулку. Сказывают, хранится в ней то, что может дать огромную власть и неизмеримую мощь. Еще сказывают, есть у него волшебное зеркало, через него он в другие миры ходить может, и никому, кроме Лебеди, не дано такого.

– Интересно как… – протянула Софья. Поставила локти на колени, оперлась подбородком о кулачки и уставилась на него. – А кто такая Лебедь?

– Царица над всеми ведьмами и колдунами в этом мире, – пояснил Волк.

– А миры эти другие – какие они?

– Я там не бывал, о том сказать не могу.

– И что же, только Лебедь да Кощей бывали?

– Отчего же? Есть в Лесу тропы, что ведут в соседний мир, и есть колдуны и ведьмы, что ходят по ним.

– Только ведьмы? – переспросила Софья. – А простой человек пройти может?

– А простым людям Лес свои тропы редко показывает. Ведьмы же их призвать умеют.

– А у Кощея, значит, есть то, что из простой женщины ведьму сделать может?

– У Кощея много чего есть. И может быть, в той заветной шкатулке такое и хранится.

Софья с опаской покосилась на темные деревья вокруг полянки и спросила вдруг:

– А как же попасть в Кощеево царство?

– Ходов в него много, и они повсюду, но места надо знать, – сказал Волк и только потом понял, на какой