Солнцеворот - Николай Симонов

"На реке Стикс клубится туман.

Плеск весла лечит грусть и тоску.

В твоем взгляде ни боли, ни слез,

И эмоций затих ураган".

Следующие строфы он забыл, и, как не пытался, вспомнить не мог. Неожиданно у него почти из-под ног выскочил заяц и бросился наутек. Павлов так опешил, что, когда вскинул арбалет, заяц растворился в тумане. Он сделал несколько шагов вперед по невысокой, влажной от росы траве, и вспугнул второго зайца. Он даже толком не прицелился, когда производил выстрел. Услышав звук спущенной тетивы, заяц подпрыгнул, и закричал, пронзенный арбалетной стрелой. Смертельно раненый длинноухий зверь забился в судорогах и вскоре затих. В отличие от пули, наконечник арбалетной стрелы при попадании в цель своими широкими зазубринами не оставляет жертве никаких шансов на выживание.

Павлов осмотрел свой охотничий трофей и обрадовался. Это был упитанный заяц-беляк весом не менее 7 кг. Он перерезал ему трофейным бронзовым ножом горло, поднял за задние лапы, дождался, когда стечет кровь и в хорошем настроении вернулся на место стоянки. Прежде чем содрать с зайца шкуру, он на всякий случай замерил ее на радиометре. Показания прибора его успокоили, и он, невольно, поймал себя на мысли о том, что у него начинает развиваться радиофобия. Настроение от этого у него снова испортилось.

Проснулась Урсула, сладко потянулась, улыбнулась и приспустила "лохматый" халат до пояса, намекая Павлову на возможность интимной близости. Убедившись, что милый друг на ее наготу никак не отреагировал, она попробовала возбудить его соблазнительной позой. Когда и это не подействовало, она поняла, что Павлову не до нее, потому что, наверное, опять что-то произошло. Не говоря ни слова, Урсула покинула свое ложе, быстро переоделась в свой просохший комбинезон и схватилась за лук.

— Тигр? Медведь? Люди? — шепотом спросила она его.

— Вроде никого, — ответил он, но не настолько убедительно, чтобы Урсула ему поверила.

— Что с тобой? На тебе лица нет? — настаивала она на том, чтобы он сказал правду.

— Люди-призраки на быстрой лодке. Это они проплыли вниз по реке, когда ты спала, — признался Павлов.

— Шайтан- лодка кирдык? — предположила Урсула.

— Что-то вроде того. Их четверо: двое мужчин и две женщины, — уточнил Павлов, догадываясь, что с подобными явлениями орланды уже знакомы.

— Давненько же они нас не посещали, — сказала Урсула, и помрачнела.

Заметив его недоумение, воительница рассказала ему о том, что 14 лет тому назад, в год, когда родилась Березка, возле Круглой горы, что находится в сотне стадий от Красных Камней, появились люди в необычной одежде. Они приплыли на большой самодвижущейся ладье, которая ревела, как раненый тигр. Дело было поздней осенью, когда уже несколько раз выпадал и таял снег. Пришельцы (их было не меньше десяти и в основном это были мужчины) остановились на зимовку. Огромной сетью они ловили в реке Припять рыбу, а зверя (оленей, лосей и медведей) били из длинных палок, изрыгающих огонь и серный дым.

По отношению к местным жителям (орландам и москитам) пришельцы повели себя очень недружелюбно: они, например, напали на стойбище москитов, убили всех мужчин, а женщин забрали в плен. В результате совместной военной операции москитов и орландов все пришельцы были уничтожены. Их трупы, а также все вещи, которые при них были, орланды спустили в прорубь, а большую ладью, вмерзшую в лед, обложили хворостом и подожгли. Когда хворост разгорелся, из шайтан-лодки вырвался огненный смерч, и вскоре ее обуглившийся остов затонул.

— Да, невеселая история, — подумал Павлов, и ему уже по-настоящему стало тревожно за жизнь заблудившихся во времени экологов из Иркутска.

Проснулся Урхан и присел к костру. Он хорошо отдохнул, и его распирало довольство от того, что, как он полагал, все самое худшее уже позади. Увидев тушку зайца, именитый купец облизнулся и вызвался зажарить охотничий трофей на вертеле. Павлов и Урсула не возражали.

Когда Урсула отошла к реке, чтобы набрать в бурдюки воду, Урхан поинтересовался:

— Это твоя жена?

— Сестра, — слукавил Павлов.

— Откуда ты так хорошо заешь наш язык? — стал допытываться у него Урхан.

— Бабка научила. Она много лет прожила среди джурджени в городе, где императорский дворец, — соврал Павлов.

— Значит, на Альхоне, — в голосе Урхана проявилось уважение.

Именитый купец решил, что, вероятно, бабка юного туземца попала в императорский дворец в годы правления Банзай-хана по прозвищу Справедливый. После его смерти, согласно его завещанию, все его рабы и наложницы получили свободу, и многие из них смогли вернуться на родину к своим соплеменникам.

— А сам-то ты женат? — в голосе Урхана появился какой-то неслучайный интерес.

— Да, — ответил Павлов, поймав себя на мысли о том, как он соскучился о Медвяной Росе.

— Ты, ведь, и вторую жену можешь иметь. Не правда ли? — спросил его Урхан и, не дожидаясь ответа, торопливо объяснил, что у него есть дочь по имени Клементина, которой 15 лет, и она хороша собой, умна, послушна, искусная рукодельница. Урхан на полном серьезе заявил, что он с радостью готов отдать ее Тибул-хану в жены, чтобы породниться и вместе заняться торговлей солью, мехами и изделиями из бронзы.

Урхан не торопил его с ответом, но при этом, как бы невзначай, заметил, что на следующий год он собирается вместе со своими компаньонами отправиться на ладьях к Северному океану, а так как путь их будет проходить через Красные Камни, то он сможет захватить с собой и Клементину.

— Ей, наверное, будет очень тяжело ужиться среди варваров, — заметил Павлов, жалея девушку заранее.

— Какие же вы варвары? У нас ведь, кажется, одна вера? — весело рассмеялся в ответ Урхан и добавил: Дочь — моя, и я отдам ее замуж хоть за медведя.

Вернулась Урсула и поставила на огонь глиняный кувшин, чтобы вскипятить в нем воду и заварить травяной чай. Между ней и Урханом завязался оживленный диалог на языке жестов, который Урхан за долгие годы делового общения с представителями разных племен и народов усвоил в совершенстве. Со стороны это выглядело так, как будто разговаривают глухонемые. Жесты и мимика, которыми обменивались Урхан и Урсула, были настолько красноречивы, что Павлов, хоть и с трудом, но догадывался, о чем идет речь: Урхан предлагал Урсуле выйти замуж за одного из своих сыновей, а Урсула в ответ, разумеется, в шутку, предлагала ему в жены себя.

"Женихи", то есть Меликхан и Чикохан проснулись, когда солнце уже высушило росу, и сразу побежали к реке, чтобы искупаться. Вскоре они вернулись, испуганные, и сообщили о том, что на берегу, где спуск к реке, разлеглись и греются на солнце два речных ящера. Урсула вручила Меликхану рогатину, Чикохану — заостренный шест, а сама взяла лук и колчан со стрелами и решительно направилась к реке. Напутствуемые колкими замечаниями Урхана, Меликхан и Чикохан засеменили вслед за ней.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});