Фантастика, 1978 год - Сборник

Бр-р-р! Даже трудно себе представить, какую надо иметь смелость, чтобы нарушить столь содержательную беседу…

У меня в комнате сидел Первый Встречный и еще кто-то, очень обтекаемый во всех отношениях, с каким-то застывшим блеском в глазах.

Они, не прерывая своего разговора, обратились ко мне, что я уже принял как вполне естественное явление. Теперь я заметил, что многое в их способе разговаривать было беседой с самим собой, на что не требовалось ни отвечать, ни обращать внимания. Удивительно, но я начинал замечать оттенки и закономерности в том, что несколько часов назад казалось мне кашей.

Я начинал злиться. На что?! У каждого Города свои нравы и мне ли проявлять нетерпимость? Весьма кстати я выудил из потока, что Первый Встречный обращается ко мне, и ответил:

– Вообще-то мне не нужен сопровождающий: Город небольшой, я сумею в нем разобраться.

(Про себя я думал, что лягу здесь и больше никуда не выйду, пока идет ремонт, а может, даже уеду к себе на корабль - там спокойнее.) Мне хотелось отдохнуть, повеселиться, а йе ломать себе голову над необычностью “этнографических” принципов жизни ненужного мне Города…

В это время хозяева энергично опротестовывали мои возражения, заодно обсудив, куда меня направить в первую очередь. Я невольно проследил, как за окном проезжает машина с каким-то унылым ноющим звуком, на ней стоял значок, мне удалось его разглядеть (что-то вроде разноцветного круга, похожего на мыльный пузырь, зачеркнутого крест-накрест).

– Что это? - полюбопытствовал я.

Первый Встречный кивнул в сторону Словоохотливого, желая мне успешного знакомства с Городом, потом из него посыпались какие-то дополнительные предложения, но я успел изрядно утомиться, внимание мое значительно притупилось, и вылавливать, что обращено непосредственно ко мне, что к Словоохотливому, не было сил…

“Скорей бы он ушел, с одним справиться проще”, - думал я, вежливо кивая головой, и бормотал только одно: “Угу, угу, угу”, - как младенец, пока со вздохом облегчения не закрыл за ним дверь.

– Скажите, - обратился я к Словоохотливому, перебивая его самым бесцеремонным образом, - почему у вас… почему у вас так шумно?

Словоохотливый споткнулся на ходу, как от неожиданно возникшей перед самым носом коварной веревки. Предложение его кувыркнулось, потеряло гладкость, он явно нес какую-то тарaбарщину. Должно быть, он осмыслял мой вопрос, в то время как словопроизводство не прекращалось ни на секунду… Наконец он сообразил, за что надо ухватиться…

– А-а-а-а, - протянул он, показывая рукой на улицу, по которой прошла машина. - Это же специальная “Скорая шумовая”, а у вас еще нет таких, неужели в самом деле нет?!

“Только шумовых нам не хватало! Должно быть, Словоохотливый считает все это нормой, и спрашивать его бесполезно, - думал я, - все равно что у рыб допытываться, почему у них так мокро…” А Словоохотливый уже забежал далеко вперед и подробно объяснял мне, с чего лучше начать осмотр музея…

Помотав головой, как старая замученная лошадь, которая понимает, что с этим оводом ей уже ни за что не справиться, я покорно поплелся за Словоохотливым…

По коридору скользили дежурные, официанты, и все они тоже говорили на ходу, от чего в коридорах стоял гул, как в улье. Человек, ни разу не открывший рта, должно быть, казался им очень странным, все они обязательно оглядывались мне вслед, чтобы еще раз убедиться, что я иду МОЛЧА…

Я вспомнил наш базар, наш цирк, вспомнил наши вокзалы и попытался смириться…

Мы переходили из одного зала в другой, светящиеся карты сменялись чучелами, а голос Словоохотливого, добросовестно отрабатывающего свое почетное звание, сливался с голосом из радиоустановок, с небольшими изменениями повторяющим то, что говорил он мне. И я чувствовал, что все время безнадежно отстаю от него, несмотря на то, что шел сверхскоростной бег на месте, будто живу в другом измерении, на несколько минут позже…

Я твердо поставил себе: час-полтора - не больше, вот и все, больше я не намеревался его терпеть… Пусть они делают что хотят, пусть живут как хотят, я буду жить в своем измерении. Еще немного, и я не совру, если скажу ему, что мне надо позвонить.

– А вот сделанный нами, обратите внимание, исключительно похожий, самая удачная имитация: ПУЗЫРЬ… Отличить невозможно - наша гордость. Работала целая лаборатория.

– ИсключительноПохожийСамаяУдачнаяИмитацияРаботалаЦелаяЛаборатория, - повторил голос то ли Словоохотливого, то ли из репродуктора - различить было невозможно.

Я вспомнил слова Первых Встречных, когда мы ехали в машине по степи, вспомнил “Скорую шумовую”, как я понял с рисунком пузыря, и вот теперь… имитация… Что же это за пузырь такой?!

Как он все-таки ухитрялся услышать мой вопрос, для меня оставалось загадкой. Но он снова споткнулся на полном скаку, будто наткнулся на неожиданно появившееся препятствие, речь, не теряя внешней гладкости, превратилась в абсолютно случайный набор слов.

– КакКакой?! - наконец выдавил он, - ВыШутите? НеужелиВыНеЗнаетеНеужелиВасЭтоНеИнтересовалоНикогда Странно!

И он очень коротко объяснил мне суть, все время поглядывая с некоторым изумлением, не пошутил ли я…

Единственное, что смягчило весь ужас описания, - непринужденность изложения. Он говорил легко и изящно: “В общем, это своеобразные лейкоциты (если искать сравнения), которые окружают занозу в теле, пытаясь ее изолировать. Происхожде-ние и состав пока неизвестны. На них действует только зв} (как это было случайно обнаружено), причем структура пузы не выдерживала звуковых колебаний именно человеческого гoоса, и никакие механические приспособления не могли его заменить”, И он перешел к другой теме. Но я, конечно, уже не мог его слушать. Через полчаса он сам проводил меня до гостиницы, крепко пожал руку и оставил меня в покое…

Я сидел в комнате, оглушенный и потрясенный новостью.

Встал, снова сел, прошелся, снова сел. Он говорил об этом так же спокойно, как мы говорим о ветреной погоде, дождях, если они идут слишком часто… Но ведь это было хуже любогй стихийного бедствия. Пузыри - ежесекундная, ежеминутная опасность. Все его примеры и пояснения, конечно, не могли дать четкой картины: я не мог представить, как радужные искорки могут сгущаться вокруг человека, сначала образуя что-то вроде мыльной пленки, которая потом густеет до стекловидной массы.

Даже самая “точная имитация” в музее не могла испугать - слишком она красивая и безобидная на вид, - это тебе не какой-нибудь хищник, где ясно видны когти, зубы, щупальца или еще что-нибудь в этом же духе…

Но я видел, точнее слышал, последствия на каждом шагу - весь кошмар Города, все его странности сразу стали понятны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});