Осень Атлантиды - Маргарита Разенкова

Ей не хотелось думать и тем более говорить об этом с Торисом, но они оба помнили слова жреца из Храма Жертвы: «Обет не снят. Но если Единый окажет вам особое милосердие, ты, девочка, проживешь еще долго. Есть надежда. Будем уповать на это».

Когда жрец снимал обетный обод с ее шеи, Таллури вдруг пришло в голову: а ну как чудесное возвращение Ториса во — обще не связано с ее обещанием отдать за него жизнь? Ну, вдруг?! Лоб запылал от подобного предположения, она закрыла глаза и чуть не расплакалась от смешения чувств.

«А как узнать, — осторожно спросила она жреца, разжимавшего специальными клещами застежку обода, — как узнать, продолжает ли…» — она замялась смущенно.

«Продолжает ли обет свое действие? — проницательно закончил за нее жрец и почти равнодушно пожал плечами: — Никак. До самой… — он напрягся, с усилием раздвигая половинки обода, крякнул, наконец разомкнул их и закончил: —…до самой смерти».

И слово «смерть» он произнес тоже безразлично, деловито, будто подводя сухой итог рассуждениям о чем-то заурядном, например о домашнем хозяйстве. И будто всё было в порядке вещей: обет, чудо возвращения командующего, ее смерть. «Возможная смерть», — придирчиво уточнил жрец.

«Возможная?» — затаила она дыхание.

«Разумеется. Твоя жизнь, по обету ли, без него, всегда в руках Единого».

Таллури согласилась. Верно: важно ли теперь было знать, не втуне ли она мучилась несколько обетованных лет, если по-другому все эти годы она не прожила бы вовсе.

Как бы то ни было, навестить Энгиуса она хотела. И имела право: он обещал ей еще одну, последнюю, встречу. Ведь они так и не встретились: из-за ящеров, напавших на его пещеру. Можно сказать, что Таллури так и не воспользовалась его приглашением.

Долгие пять лет она не общалась ни с кем. Даже телепатически. Включая приемного отца. Настраиваясь на телепатический «разговор» с ним, Таллури волновалась: откликнется ли? Все-таки он теперь — «жрец Ухода», отшельник.

Он откликнулся. Почти сразу:

«Я знаю о тебе почти всё, не трать время и энергию. Приходи. Поговорим при встрече».

Назвал координаты места (далеко, в горах), где следует посадить латуфу и ждать его — он придет. Как всегда — сухо, деловито, без дополнительных эмоций, не удивляясь ни перерыву в общении, ни появлению Таллури — Энгиус оставался верен себе. Возможно, он бы и вовсе с ней не встретился (как жрец-отшельник он имел право отказать во встрече даже приемной дочери), если бы не его собственное обещание…

— Что ж, — согласился господин Нэчи, — повидать Энгиуса тебе было бы неплохо. Не будем откладывать надолго — полетим послезавтра. Завтра не могу: дела в Сенате.

— Полетим? Ты хочешь сказать, что сам отправишься со мной?

Он посмотрел на нее вопросительно:

«Что тебя удивляет?»

Но это было не удивление. Таллури внезапно испугалась, сама не зная чего! Она давно не испытывала страха: злость, тоску, апатию, отчаяние — да, и очень часто. Но не страх.

— Ты испугалась? — почувствовал он.

— Кажется, да, — растерянно выговорила Таллури.

— Чего?

— Сама не знаю. Только мне отчего-то кажется, что лететь мне следует одной. Без тебя.

— А я думаю — со мной, — довольно жестко подвел он черту под разговором. — Всё. Больше не обсуждаем. Я ухожу по делам. Не скучай. Прогуляйся — ка пока в Университет.

Чтобы смягчить впечатление от возможно излишне жестко произнесенных слов, он улыбнулся и поцеловал ее в нос. Ушел.

«Надо привести мысли в порядок», — Таллури сосредоточилась на страхе, чтобы попытаться обнаружить его исток. Мысленно, закрыв глаза, «пошла» по его тягучим нитям, тянущимся к ее подреберью откуда-то из… откуда же? откуда?.. Нити страха уходили вверх, истаивая и теряясь где-то в небе.

«Не понимаю…» — она еще и еще раз, потратив много сил, «прошла» по этим нитям. Тщетно. Информации не было.

Таллури вздохнула: то ли навык сканирования был утрачен, то ли у нее сейчас слишком мало на это сил. Впрочем, мешало что-то еще, касающееся, похоже, самого Ториса…

Таллури забралась в его кресло, сжалась в комок: «Торис — полет к Энгиусу — Таллури», — необходимо вычленить то, что «мешает».

Еще и еще раз: Торис — Энгиус — Таллури. Торис — Энгиус. Энгиус — Таллури. Полет — Энгиус — Таллури. Полет — Торис… Стоп! Вот оно: последнее не «совмещается». Вот, что не должно состояться: полет — Торис!

Она не стала доискиваться до причин, до понимания сути. Этого в данный момент не требовалось, да и силы окончательно иссякли. Достаточно того, что стало ясно: полет состоится, но состоится без господина Нэчи.

И Таллури, наскоро собравшись, отправилась в Университет.

* * *

Климий был занят на каких-то очередных раскопках, и довезти вызвался Нэфетис.

— Дорога займет часа два, — узнав о расчетном месте, прикинул он. — Зато места красивые — долина реки, потом предгорья. Очень красивые. Устраивайся впереди, рядом со мной, поболтаем, — почти застенчиво улыбнулся он и добавил: — Мы с Рамичи ужасно рады, что ты вернулась. Ты даже не можешь себе представить, насколько мы рады!

— Как она?

— Хорошо, — глаза Нэфетиса осенило какое-то особое, нежное чувство: — Мы ждем второго ребенка. Первенец — девочка. Теперь, надеюсь, будет мальчишка.

— Она хорошо себя чувствует? — спросила Таллури, немного смущаясь оттого, что не была уверена, что именно было бы уместно спросить.

Нэфетиса ничуть не удивил ее вопрос.

— Да, всё очень хорошо! — радостно подтвердил он, закладывая крутой вираж при подъеме. За эти годы он не изменил своей манере пилотирования. — Если не считать, что Рамичи сейчас невероятно капризна. Но это пройдет, — уверил он тоном многоопытного отца семейства.

Он рассказывал о том, как они с Рамичи работали эти годы, как подружка грустила по Таллури и плакала из-за этого, что та перестала приходить, а потом родилась их дочурка, и Рамичи некогда стало много грустить; еще рассказывал о том, как уютен их дом и как хорош сад… о многом. Таллури почти не слушала. Лишь улыбалась и кивала, возможно даже, невпопад.

Как же давно она не летала! Таллури с наслаждением смотрела в окно, вниз, на проносившиеся мимо окраины Города, потом — окрестные поля, порыжевшие под дыханием осени, мелкие речушки и перелески — пронзительно яркие и свежие в осеннем прохладном воздухе. Осень. В Атлантиде осень.

— Как красиво, — прошептала она.

— Что? — не расслышал Нэфетис.

— Я говорю — красиво. Прости, привыкла говорить еле слышно.

— Сама с собой? — с грустным пониманием откликнулся Нэф.

Таллури кивнула.

— Помолчим? — деликатно предложил он.