К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F») - Гарри Гаррисон

— Хотел бы разделять твой энтузиазм.

— Разделишь, как только съешь цыпленка и тушеное мясо, которое передает тебе Элжбета вместе со Сводом. Если, конечно, тюремщики отдадут их тебе после обыска на предмет оружия.

Все согласно закону. Никаких проволочек. Что же тогда его так тревожит? До суда осталось меньше семи дней, и Ян зарылся в изучение Свода Законов, в который, надо признать, никогда еще глубоко не вникал. Это явно была упрощенная версия земного Закона Общественного Благосостояния. Очень многое было выброшено, Да и незачем было углубляться в детали подлого в безденежном мире. Или земельное сутяжничество, например. Но были внесены Железобетонные дополнения, гарантирующие абсолютную власть Главам Семей. Те незначительные нюансы личной свободы, что имелись в оригинале, здесь были полностью опущены.

В день суда Ян тщательно побрился, натянул принесенную ему чистую одежду и аккуратно повязал ленту — знак ранга. Он был капитаном технической службы и хотел, чтобы об этом знали все. Когда пришли стражники, он был готов идти — почти сгорал от нетерпения. Но отступил назад, когда они вытащили наручники.

— Они не нужны, — сказал он. — Я не буду пытаться бежать.

— Приказ, — сказал проктор Шеер, тот самый, которого Ян сбил дубинкой. Он стоял в стороне с пистолетом наготове. Сопротивляться было бесполезно. Ян пожал плечами и протянул руки.

Это больше походило на праздник, чем на суд. Закон гласил. что любой желающий может присутствовать на суде, а сегодня желающих было хоть отбавляй. Работы было мало — сев еще не начался. Поэтому явились все как один и заполнили Центральный Путь от края до края. Семейные группы, запасшись едой и питьем, приготовились к долгому зрелищу. Но детей здесь не было: не достигшим шестнадцати лет запрещалось присутствовать на процессах, где могло быть сказано неподобающее.

Никакое здание не могло вместить такую толпу, поэтому суд проходил под открытым небом. Для судей и защитника возведи помост с креслами. Установили широковещательную систему, чтобы каждому было слышно. Ощущение карнавала, какого-то раскрепощения позволяло людям забыть о своих заботах и о кораблях, которые не пришли.

Ян подеялся по ступенькам в специально отведенную для него загородку, затем стал разглядывать судей. Хрэдил, разумеется. Ее присутствие было таким же неизбежным, как закон тяготения. И Чан Тэкенг — Главный Старейшина — ему тоже было гарантировано место. Неожиданное лицо — старый Крельмен. Конечно, его назначили старейшиной после того, как сняли Семенова. Этот человек был без рассудка к уж тем более без нервов, — инструмент, как впрочем и двое других, что сидели рядом. Хрэдил — вот кто сегодня будет решать. Она наклонилась к ним, наказывая не сомневаться, после чего выпрямилась и повернулась к Яну. Морщинистое лицо было холодно, как всегда, глаза — бесстрастные ледяные точки. Но взглянув на него, она улыбнулась, едва заметно, но несомненно, улыбнулась, хотя улыбка исчезла в мгновение ока. Победная улыбка — старуха была уверена в себе. Ян заставил себя не реагировать, сидеть, погрузившись в каменное, невыразительное молчание. Любая эмоция, которую он проявит на этом суде, может принести только вред. Но его все же по-прежнему тревожила улыбка старухи. Прошло совсем немного времени, прежде чем он выяснил почему.

— Тишины, прошу тишины, присутствующие! — Голос Хрэдил разнесся над Центральным Путем, отражаясь от зданий, стоящих по обе стороны. Она сказала это всего один раз., и наступила мертвая тишина. Это был весьма серьезный момент.

— Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы судить одного из многих, — сказала она. — Эго Ян Кулозик, капитан технической службы. Против него выдвинуты серьезные обвинения. Я спрашиваю техника, действует ли диктофон?

— Действует.

— Тогда записи будут вестись, как полагается. Пусть записи покажут, что Кулозик обвиняется проктором Шеером в убийстве проктора капитана Риттерспатча. Это серьезное обвинение, и Старейшины совместно рассмотрели этот вопрос. Было обнаружено, что свидетели убийства не согласны с проктором Шеером. Похоже, что Риттерспатч погиб, когда Кулозик защищался от неспровоцированного нападения. Следовательно, смерть является несчастным случаем, и обвинения в убийстве отклоняются. Проктор Шеер получает предостережение за излишнее рвение.

Что это значит? Толпа растерялась так же, как и Ян. По рядам зрителей пробежал шепот, утихший, когда Хрэдил подняла руку. Яну это не понравилось. Он знал лишь одно: хотя обвинение снято, он по-прежнему скован. А этому болвану Шееру еще хватает нервов ухмыляться в его сторону. Предостережен, а теперь улыбается? Тут крылось нечто большее, и Ян решил ударить первым. Он встал и наклонился к микрофону:

— Я рад, что правда установлена. Следовательно, прошу освободить меня…

— Усадите подсудимого, — сказала Хрэдил. Двое прокторов швырнули Яна обратно в кресло. — Суд еще не закончился. Против подсудимого выдвигаются гораздо более серьезные обвинения. Он обвиняется в учинении беспорядков, в нелояльности к властям, в антиправительственной пропаганде, и в самом опасном — в измене.

Все эти преступления крайне тяжкие, а самое тяжелое — последнее. Они влекут за собой наказание смертью. Ян Кулозик виновен во всех этих преступлениях, и сегодня это будет доказано. Приговор будет приведен в исполнение в течение дня после суда, ибо таков закон.

18

Из огромной толпы послышались крики, вопросы. Разгневанные друзья Яна проталкивались вперед, но остановились, когда двенадцать прокторов с оружием наготове выстроились возле платформы.

— Держитесь подальше! — крикнул проктор Шеер. — Все назад! Эти пистолеты поставлены на максимальный разряд.

Люди гневно закричали в ответ, но не рискнули приблизиться к смертоносному оружию. Усиленный голос Хрэдил размывал толпу:

— Беспорядков не будет. Проктор капитан Шеер имеет приказ стрелять в случае необходимости. В толпе могут быть инакомыслящие элементы, которые попытаются помочь подсудимому. Этого мы не допустим.

Ян неподвижно сидел в загоне, понимая, наконец, что произошло. Сначала — предостережение, в следующую минуту проктор капитан Шеер будет действовать как надо, Хрэдил цепко держала ситуацию в руках. Да и Яна тоже. Он расслабился, думая об убийстве — как же он не понял сразу, что это обвинение послужило лишь прикрытием для истинных целей. Теперь обратного пути не было, — суд продолжался. Как только Хрэдил замолчала, он громко заговорил в микрофон:

— Я требую, чтобы этот фарс был прекращен и меня освободили. Если есть тут измена, то лишь со стороны старухи, которая хочет, чтобы мы все погибли…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});