Физрук - Валерий Александрович Гуров

прежде всего — борцы… Недаром, русский народ сложил множество пословиц, поговорок, былин, сказок, прославляющих силу и отвагу русских богатырей… Вы спросите, как именно боролись наши предки? Известны два способа русской народной борьбы… Назывались они — «в схватку» и «не в схватку». Когда боролись «в схватку», поединщикам разрешалось произвольно захватывать соперника руками за туловище. А после захвата каждый стремился опрокинуть противника на землю. При борьбе же «не в схватку» поединщики брали друг дружку одной рукой за ворот или за пояс, и из этого положения каждый старался уронить другого, подшибая ногой ногу соперника. После на Руси стали бороться на поясах, когда оба поединщика захватывали друг друга за пояс и стараются опрокинуть на спину, не используя подножек и подсечек… Все эти приемы и вошли в самбо — самооборону без оружия или иначе, которую всех интересующихся и призываю изучать!

Уф… Спасибо, Сашок, выручил… Сам бы я так связно не смог бы всю эту премудрость выложить… Мне опять похлопали, а дальше покатилось как по накатанной. Кубки, медали и грамоты раздали победителям, и можно было, наконец, расслабиться. Однако удрать мне не не удалось. Едва я намылился слинять, как меня догнал старший тренер спортшколы, обнял как красну девку, за плечи и сказал:

— Молодец, парень! Хорошо выступил… Поедем сейчас, вспрыснем это дело…

— Терентий Григорьевич! — взмолился я. — Мне же завтра на работу!

— Всем завтра на работу! — сурово отрезал он. — А людей уважить надо!

Я махнул рукой. Все равно не отвертишься. Мы вышли со стадиона. Сели в черную «Волгу» и поехали. Я не удивился тому, что старший тренер спортшколы привез меня в элитный кабак, которым заведовала Лизонька. Была там и она. При виде меня глаза «хозяюшки» стали томными, но она сохранила невозмутимо-приветливое выражение на своем милом лице, но и я тоже ничем не выдал нашего близкого с ней знакомства. Мадам Кривцова проводила нас к столу, где уже заседали мои старые знакомые.

Директор станции технического обслуживания Коленкин, классик местной литературы Третьяковский, руководитель спортивного общества «Литейщик» по фамилии Дольский.

К счастью, не было Стропилина и женщин. Видимо, намечался не столько сабантуй, сколько чисто мужское толковище. Ну что ж, я был не против. В смысле — поужинать и послушать, что скажут. От бухла я отказался наотрез, но сотрапезники и не настаивали особо. Видимо, им от меня нужно было что-то другое.

— Мы тут потолковали, Шурик, — обратился ко мне Митрофаныч, который, судя по всему, был некоронованным хозяином города, — и решили, что секция в школе — это все мура… Нет, желаешь вести, веди… Это твое личное дело… Но вот ежели ты хочешь принести пользу людям… И не просто людям, а людям, которые могут оказаться тебе же самому полезны, то будешь вести еще две секции и обе — при городском спортобществе… Верно, Панкратыч⁈ — Дольский солидно кивнул лысой, как колено головой. — Одну для пацанов, вторую — для девок… Вот, Григорьевич не даст соврать, как ты его дочуру за пару занятий натаскал от хулиганов отбиваться…

Я обомлел. Какую еще дочуру?.. И тут до меня дошло! Ведь старшая пионервожатая по отчеству Терентьевна!.. Выходит, старший тренер тоже Егоров⁈

— Да, — буркнул тот. — Симка, во всяком случае, довольна…

— Ну и вот, а я о чем! — продолжал Коленкин. — Как ты, Санек, потянешь?

— Даже не знаю, — пожал я плечами. — У меня же шестидневка…

— Этот вопрос мы где надо утрясем! — отмахнулся «автомобильный бог». — И с директором твоим, и если потребуется — с городским начальством… Самое главное, что не обидим, Шурик… Будешь получать две ставки, по расценкам за ведение занятий с детьми, ну и все, что надо по части благоустройства — организуем… Ты же в общаге до сих пор живешь?.. Это мы исправим!.. Поговорю со Степановым, у этого хитрожопого «мэра» наверняка есть фонды… А ты возьмешь его сынка в секцию, он все равно в вашей школе штаны протирает…

— Хорошо, — сказал я в ответ. — Если все официально — я не против!

— А у нас все официально, — гордо заявил Коленкин. — Мы не шаромыжники какие-нибудь, мы — отцы города… Писатель, скажи!

Уже изрядно подвыпивший классик кивнул, хотя вряд ли понял, о чем речь.

— Миня, вот даже роман решил написать о русских богатырях, — продолжал директор СТО. — Верно?

— Да! — оживился Третьяковский. — Я хочу написать роман о трех богатырях… Истори-ик-ческий… Отсеять всю былинную шелуху, оставить только народную правду… И Алешу Поповича я буду с тебя писать, Александр Сергеич… Ты будешь его прототи-ик-пом…

— Ну это вы как-нибудь потом перетрете, за полбанкой, — перебил его «автомобильный бог». — Ты, Санек, с него не забудь процент взять с гонорару… Все равно ведь пропьет… Но мы — о деле говорили, а не о писульках разных… Короче, завтра подъедешь к Панкратычу в спортобщество и там все оформите… Верно я говорю, Панкратыч⁈

Дольский кивнул.

— Ну а я завтра же позвоню предгорисполкома насчет квартиры, — завершил свой затянувшийся спич Митрофаныч. — Так что будешь ты у нас, Шурик, в полном ажуре.

Быть в ажуре я не против. Главное, чтобы меня потом за этот ажур не потянули на цугундер. От дополнительного заработка, а тем более — от собственного жилья грех отказываться. Без малого месяц я живу в общаге, нельзя сказать, что совсем уж плохо живу, но главное достоинство этого обиталища его близость к месту работы, а все остальное, увы. Надоело пользоваться общим сортиром и душем, да и кухней — тоже. Так что, если «автомобильный бог» поспособствует улучшению моих жилищных условий, буду только рад.

Однако Митрофаныч, как оказалось, еще не исчерпал всех своих благодеяний.

— Да! — спохватился он. — У тебя же нет собственных колес!.. Ты водить-то умеешь?..

Я пожал плечами.

— Немного…

— Это мы тоже исправим!

— У меня прав нет, — попытался возражать я.

— И это мы исправим! — махнул божественной дланью «автомобильный бог». — Подучишься в автошколе ГАИ, сдашь экзамены, а машинешку я тебе организую…

— На машину я еще не заработал…

— Оформим как служебную… — величественно возразил Коленкин, которого, похоже, просто распирало от ощущения собственного всемогущества. — Главное, что ты нужный парень, Шурик, а нужным людям у нас все пути открыты…

— Нет! — выкрикнул вдруг