Сиреневый ветер (СИ) - Владимиров

приготовит большой торт! — поделилась радостью Сигрун.

— То-орт, — протянул Рух. — Не слипнется ничего от него? Эй, я пошутил, отпусти ухо! — нервно воскликнул, почувствовав предупреждающую хватку сильных пальцев. — Я вот уже жду, что мелкие дома опять с самого утра докучать будут. Поиграй с ними, да поиграй. Хотя… Что ж, наверное, я даже успел по ним соскучиться. И посмотрю заодно, как кто за год подрос.

— О, а у меня отец обещал, что мы отправимся делать мне собственную флейту. Уже не дождусь! — Фамунд нетерпеливо цокнул копытами. — У нас такое только взрослым положено, после обучения с дипломом выдают, но отец сказал, что пережить даже год здесь — достаточное доказательство взрослости.

— Пережить без лишних происшествий, — поправила Теффия. — Так что ты не расслабляйся, пока не вернёшься. А у тебя какие планы, Ал?

Алрефе пришлось приложить усилия, чтобы не отвести взгляд, не выдать растерянности, порождённой и рассказами других, и вопросом. Услышанное казалось чем-то нереальным. Сама идея, что можно хотеть вернуться домой, что там ждут (и не для того, чтобы убедиться в качестве усвоенных навыков, а при неудовлетворительном результате наказать), что за возвращение ещё и вознаградят приятным событием, не укладывалась в голове. Даже его брата и сестру встречали без какой-либо радости и любви и первым делом отводили «на экзамен». Когда же он решил уточнить о каникулах, и вовсе ответили, что может больше никогда не появляться дома. Что дома, кроме хозяйского, у него и нет.

— Я останусь… Я недавно начал ставить опыты для научной работы, если уеду, случится нежелательный долгий перерыв.

— Не перетруждайся только. А то вместо диплома получишь справку из дурдома.

— Вот не тебе, Рух, о вреде труда говорить! — подколола Сигрун.

— Ты мне теперь до конца жизни будешь припоминать эту лабораторную? Мы ж закрыли её в итоге. Ну, да, в последний день сдачи, но закрыли же!

— Больше с тобой в паре работать не буду.

— Взаимно.

Алрефе тихо рассмеялся. Эти двое особенно часто находили причины для споров, но всё равно оставались друзьями, готовыми в любой момент перестать цапаться и постоять друг за друга. Тип отношений, который не укладывался в голове, потому что демоны могли иногда не кидаться друг на друга, но чтобы защищать… Ох, насколько же веские нужны причины!

В груди кольнуло. Как же он завидовал тем, в чьём мире существовало слово друг. По неизвестной причине иногда притуплялась радость от возможности наблюдать сказки наяву, сменяясь болью от осознания степени различий. Опасаясь выдать внезапно изменившееся настроение, Алрефе вышел из комнаты под предлогом принести с кухни лимонад.

Однако на полпути его нагнала Теффия. Славная всё же девушка. И красивая. Ясные, сияющие словно звёзды глаза, переливающиеся, как чешуя на солнце, длинные гладкие серебристые волосы и почти белая кожа с лёгким персиковым оттенком. Вскоре после начала общения стало понятно: интерес к Алрефе она испытывала не только дружеский. Только он не стал играть с девичьими чувствами, сразу сказав: надеяться не на что. Потому что он уже связан с договором и в жизни своей ничего не решает, так что пути их разойдутся, стоит только закончиться учёбе. Да и любить в привычном понимании обычно демоны не умеют, откуда Алрефе знать, стал ли он исключением и здесь?

— Точно ли дело в опытах? — с сомнением уточнила Теффия.

— И в них тоже.

— А если честно? — Она взяла его за руку и серьёзно посмотрела в глаза. — Ал, я… Слушай, да, я согласилась сдаться и остаться друзьями, но перестать за тебя переживать всё же не могу. Будь всё в порядке, ты бы не стал так долго отвечать на такой простой вопрос.

— Это правда, просто не вся. — Алрефе всё же отвёл глаза, нервно провёл рукой по волосам, за время обучения отросшим до плеч. — Другая часть правды состоит в том, что мне всё равно некуда уезжать. Но не подумай, что здесь затесалась какая-то драма! Просто у наших видов разные представления о семейных отношениях. То, что вы рассказываете, для нас невозможно, хотя я и понимаю, что где-то оно так и есть, где-то это жизнь… Что же о моей жизни, то как только мой рог перешёл новому хозяину, для семьи я стал никем. И это… Достаточно обычная практика. Спроси других демонов — найдёшь немало с похожей ситуацией.

— И они скажут, что это нормально, — понимающе кивнула Теффия. — Но, кажется, тебя такая ситуация всё же задевает.

— Не совсем. Я сам не хочу возвращаться. Но завидую, что у меня не было и не будет такой семьи и такого дома, куда я рад вернуться. Однако я не хотел портить вам настроение подобными высказываниями, потому что вы можете воспринять их печальнее, чем оно есть.

— Знаешь, я с детства гадала, о чём вообще могут печалиться сильнейшие колдуны. — Теффия задумчиво улыбнулась и, не отпуская руки, продолжила путь на кухню. — Как может чего-то не хватать тем, кто движениями рук перестраивает горы? Тем, чей потенциал уже открывает множество путей? Я думала, те, кто подчинил вершины магии, тем более легко разбираются с более мелкими проблемами. Но видя тебя… Что же, когда ты дорастёшь до полного признания силы, кажется, я буду знать ответ.

— Не думаю, что являюсь хорошим примером, — усмехнулся Алрефе. — Ведь для своего мира я хотя и силён, но неисправен, а у вас признанные могут в самом деле не знать печалей. Я слышал, что тёмная магия постепенно стирает личность, оставляя только покорную ей оболочку, а обычная — выжигает чувства. А, может, это просто страшилка из книги для самых маленьких чародеев.

Теффия повела плечами и промолчала. Они дошли до кухни, забрали оставленный охлаждаться лимонад и шесть стаканов и вместе вернулись в комнату. Общение продолжилось во всё том же бодром и весёлом ключе, не раз перескочив с темы на тему, но неизменно возвращаясь к столь ожидаемым каникулам.

Через полторы недели друзья разъехались. Алрефе с головой ушёл в самообучение и научную работу, в перерывах отвлекаясь на музыку, так же как и в эту ночь, когда он с лютней за спиной пробрался на крышу общежития и окружил себя звуконепроницаемым щитом. Пока что неплохо получались только простые мелодии из сборника для начинающих, а для сочинения своих песен требовалось ещё много-много практики в стихосложении. И также много знаний о том, что вообще стоило воспевать. Не о тьме же баллады слагать, в самом деле!

Сквозь игру он уловил шаги и даже не глядя понял, кто пришёл. Только один демон мог просто тихо сесть