Живой щит - Дмитрий Воронин

Уставший и обозленный Рейн приказал готовиться к привалу — вечерело. Тхай-Тхел тут же с готовностью опустил свою огромную задницу там же, где и стоял, и принялся догладывать остатки несчастной лошади. Правда, перед этим он оторвал от туши здоровенный кусок мяса для своих товарищей.

Языки пламени отбрасывали пляшущие тени на могучие стволы деревьев. Рейн полулежал на теплой, за день прогретой земле, облокотившись на снятое с коня седло. Аманда доверчиво прижалась к его плечу и спала. Ее мерное дыхание и легкая рука, лежавшая на его груди, успокаивали и расслабляли глаза непроизвольно закрылись. Тхай-Тхел оказался просто идеальным стражем пока одна голова дрыхла, вторая исправно несла службу, зыркая во все стороны единственным глазом и шевеля большими ушами, ловя подозрительные шорохи, и, засыпая, Рейн думал о том, что хоть эту ночь он проведет в относительном спокойствии… Как сглазил.

Чудовищный рев и последовавший сразу вслед за ним пронзительный визг грубо выдернул Рейна из объятий сна. Встрепенулась и Аманда, озираясь по сторонам. В круге лунного света стоял, сжимая в руках дубину, огр и заливисто, совсем по-детски, хохотал сразу в две глотки.

— Что случилось? — Рука Рейна искала меч. Перед сном он слегка ополоснулся в небольшом ручейке, журчавшем между корнями старого развесистого дуба, после чего предусмотрительно вновь надел доспехи. Теперь воин был готов к битве — было бы только с кем.

— Медведь, — объяснил Тхай.

— А мы ему так наподдали, что он кубарем в кусты улетел! — восторженно перебил его Тхел.

— Чем вам мишка не угодил? — вздохнул граф. — Шел бы себе и шел по своим делам.

— Его делами были вы, господин, — заметил Тхай.

— Вот-вот, он прямо на вас пер! — вновь радостно вмешался Тхел. — Топал прямо на вас, прям-таки не разбирая дороги. Того и гляди — наступит. А славно ж мы е…

Слова замерли у Тхела в горле. Тхай, почувствовав угрозу, тоже повернул голову и вперил взгляд в то, что вылезало из кустов. Рейн до боли в руке сжал рукоять меча, искренне жалея, что нет у него в руках тяжелой секиры — с этим зверем мечом не справиться.

Медведь был огромен — казалось, перед ними стоит сам патриарх древнего медвежьего рода. Он стоял на задних лапах, глухо рыча, с внушительных клыков капала слюна, длинные кривые когти на могучих лапах грозили немедленной смертью тому, кто попадет в эти «дружеские» объятия. Ворча, медведь двинулся вперед, выбрав в качестве жертвы Аманду, сжимающую в руках свой тонкий кинжал.

— Госпожа, скажите ему, пусть оставит нас в покое, — жалобно попросил Тхел, на всякий случай беря дубину на изготовку.

— Не оставит… — прошептала Аманда, глядя в глаза приближающемуся зверю.

Медведь взревел и ускорил шаг. В то же мгновение просвистела в воздухе дубина огра, впечаталась в зверя, круша кости и раздирая шкуру. Чудовищный удар отбросил хищника назад, он перелетел через ряд невысоких кустов и врезался спиной в толстый ствол дерева. Рейн отчетливо услышал хруст ломающегося позвоночника. Туша сползла к подножию дерева и тяжело скатилась в неглубокий овраг, начинавшийся сразу за кустами.

Аманда, сжимая в руках кинжал, прыгнула вперед, но уже вновь лез из кустов обозленный зверь… Рейн не верил своим глазам — после такого удара не уцелел бы и каменный столб, а медведь, похоже, был лишь слегка оцарапан со своего места граф явственно видел пятна крови на мохнатой шкуре, но серьезных повреждений зверь, видимо, не получил, поскольку подвижности ни в коей мере не утратил, а ярости у него, похоже, заметно прибавилось.

Аманда отпрянула назад — медведь упрямо шел вперед, снова поднимаясь на дыбы. Внезапно могучая лапа метнулась к огру и острые длинные когти пропахали четыре глубокие, рваные борозды на его жирной ляжке. Тхай-Тхел взвыл и, выронив дубину, схватился руками за раненую ногу, а медведь, ни на мгновение не замедлив движения, снова повернулся оскаленной мордой к Аманде.

Рейн оттолкнул девушку, оказавшись нос к носу с разъяренным животным. В то же мгновение когти проскрежетали по его доспехам, отбрасывая рыцаря на несколько метров назад. Граф кое-как поднялся — все тело гудело, казалось, что в нем не осталось ни одной целой кости. Он взглянул на свою грудь и присвистнул — глубокие вмятины в стальной кирасе очевидно доказывали — с медведем шутки плохи. В двух местах когти пробили сталь, разодрали кольчужную сетку и не достали до тела совсем чуть-чуть — их остановила толстая стеганая куртка, предохраняющая воина от ударов.

Аманда шаг за шагом отступала, ее рука сжимала кинжал, другая лежала на поясе, пальцы стискивали одну из пряжек костюма.

Зверь неумолимо надвигался на нее, не желая ни видеть, ни слышать ничего вокруг.

Тхай-Тхел все еще зажимал свою рану, из которой хлестала кровь. Зулин всадил в косматую спину два топора, но зверь, похоже, этого даже не заметил.

— Тхай! — заорал Рейн, с ужасом увидев, что еще через несколько шагов Аманда упрется спиной в дерево. — Задержи его!

Огр встрепенулся — толстые четырехпалые руки сжали дубину, и он, прыгнув вперед и пятная кровью траву, нанес ужасающий удар, способный расплющить медведя в лепешку. Удар тяжеленной дубиной был столь быстр, что Рейн, не ожидавший от медлительного Тхай-Тхела особой прыти, успел заметить лишь размытые ее очертания.

А медведь оказался еще быстрее — граф ни секунды не ожидал, что столь неуклюжее с виду животное способно на такую реакцию, — он не только сумел заметить направленный в его голову удар, но и почти успел уклониться от него — и все же чуть опоздал. Дубина врезалась в плечо, хрустнули кости, медведь завалился на бок.

Левая лапа, вывернутая под неестественным углом, безжизненно висела, здоровенный кусок кожи был содран вместе с мясом, местами даже обнажив кость, во все стороны брызнула кровь.

Аманда снова бросилась к зверю, но тот небрежным движением здоровой лапы отшвырнул девушку — ее тело ударилось о высокий, по пояс человеку, придорожный камень и осталось лежать неподвижно.

Тонкий кинжал вылетел из ее рук и затерялся в траве.

Рейн застонал, точно это его тело приняло смертельный удар.

С мечом в руке он бросился вперед с одним-единственным, последним желанием — отомстить. Его любовь, его единственная лежала сейчас в траве, безжизненная, как сломанная кукла. Глаза графа застилала ненависть, а с губ срывались уже и вовсе не похожие на человеческую речь звуки — скорее они напоминали звериное рычание.

Медведь встряхнулся и встал. Рейн, находившийся в нескольких шагах от чудовища, похолодел от ужаса — раны не было и в помине.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});