Те, кто любит. Книги 1-7 - Ирвинг Стоун

Семье Кранч удалось арендовать небольшой дом около церкви. Абигейл и Мэри поставили на кухнях ткацкие станки, наподобие тех, на каких мать обучала их ткать в Уэймауте. Пришлось забросить шитье лоскутных стеганых одеял. К зиме армии требовалось тринадцать тысяч шерстяных шинелей, и их могли изготовить лишь домохозяйки. Двадцать овец фермы Адамсов были острижены, шерсть расчесана, изготовлена пряжа, соткана ткань, выкроены и сшиты шинели, теплые, просторные. По примеру соседей на внутренней стороне шинелей помечалось: Абигейл Адамс, Брейнтри; Мэри Кранч… Изготовленные на дому шинели предназначались в дар тем, кто согласился служить восемь месяцев, и поэтому женщины понимали: каждая шинель означает приход в армию еще одного солдата.

Будущее Джона озадачивало Абигейл. Некто Коллинз сообщил ей, что он не приедет до весны.

— Не раньше весны? Еще целых восемь месяцев!

На следующей неделе она получила от Джона записку: он приедет самое позднее через месяц. У нее голова пошла кругом: уж лучше вообще не думать о Джоне, а отдать свои силы обеспечению питанием и кровом полдюжины семей.

В начале августа курьер привез сообщение, что в лагере в Кембридже Элихью Адамс заболел дизентерией. За ним ухаживала миссис Холл, однако через неделю он скончался. Элихью командовал ротой милиции и, несомненно, обладал задатками хорошего офицера и вот умер без единого выстрела. Абигейл и Питер приготовили фургон для перевозки тела, но затем пришло известие, что Джон в Уотертауне докладывает Массачусетскому законодательному собранию о работе Конгресса. Он съездит в лагерь и доставит останки Элихью в Брейнтри.

Это была печальная встреча. Элихью был похоронен на новом кладбище в южном Брейнтри. Подавленный Джон сидел, понурив голову, скрестив на груди руки. Он произнес, не поднимая головы:

— Почему уходят первыми те, у кого сердце полно радости? — Абигейл не нашла ответа, и он хрипло продолжил: — Он был простым и добрым по натуре, как дитя. От жизни добивался одного — получить пост в милиции. Я не мог отказать ему в помощи. Разве я мог сказать: «Мы все должны сражаться, но только не мой брат».

Абигейл видела, как по щеке Джона пробежала слеза, на мгновение задержалась на морщине у уголка рта, а потом соскользнула на грудь.

Она не видела его плачущим, даже когда умерла крошка Сюзанна. Абигейл отвернулась и промолчала, дав ему возможность выплакать свое горе.

6

Мать Джона забрала Сенкфул и ее троих детей в свой дом, и это позволило Джону восстановить прежний порядок в своем кабинете. Сроки его поджимали, и он мало спал. Абигейл делала все возможное, чтобы дети не досаждали ему и не будили не вовремя.

— Па, — спрашивал Чарли, раскатисто грассируя, — ты приехал насовсем?

— Увы! Лишь на время перерыва в работе. Мы должны вернуться в Филадельфию к пятому сентября.

Нэб закричала:

— Ой, папа, нет! Осталось всего три недели!

Джон утешал их:

— Три недели лучше, чем ничего. В противном случае вы не увидели бы своего отца до весеннего сева. Ведь так было бы хуже.

— Могу ли я высказаться за мой выводок, — спокойно ответила Абигейл, — это неизмеримо лучше.

Члены семьи проводили дни в работе. Сухая погода не позволила собрать большой урожай, но Исаак умудрился накосить достаточно сена. Джон поблагодарил Абигейл за прекрасное состояние скота, сада и грядок с овощами, которые она и дети старательно поливали.

— Джон, какую часть выращенных нами продуктов мы можем оставить дома, а какую послать армии?

— Половину. Конгресс выпускает кредитные карточки для уплаты по обычной цене. Как у нас обстоит дело с деньгами?

— Мы никому ничего не должны.

— Ты хорошая хозяйка. Я сохранил выданные мне ваучеры. Ты можешь потратить аванс на сотню фунтов стерлингов. Законодательное собрание компенсирует все расходы.

— Поднимемся на холм. Там прохладнее.

Действительно, на вершине дул легкий бриз, а раскидистый дуб бросал плотную тень.

— Вы отсюда наблюдали за сражением у Бридс-Хилл?

— Да. Видели, по меньшей мере, перестрелку и пожар в Чарлзтауне.

— То, что вы наблюдали в тот день, определило работу Конгресса. До семнадцатого июня сильная группа в Конгрессе склонялась к примирению, ее возглавлял Дикинсон из Пенсильвании. По сути дела, протягивая Англии оливковую ветвь, мы составили и подписали еще одну петицию.

Абигейл прислонилась к плечу мужа, ощущая самую надежную защиту — быть вместе с ним. Составной частью дружбы между ними было то, что Джон относился к ней, как к коллегам в законодательном собрании, предлагая им безоговорочно сотрудничество, разделяя поражения и свершения, все, что происходило на второй сессии Конгресса. Такое отношение помогало Абигейл переносить его отсутствие: ведь рано или поздно она узнает все о происходившем.

В состав делегации Пенсильвании вошли несколько новых членов, в том числе Бенджамин, вернувшийся из Англии, которого сразу же попросили организовать почтовую систему тринадцати колоний. Он организовал ее и занял пост генерального почтмейстера. Наконец, в Конгрессе появился делегат от одного прихода в Джорджии, и таким образом обрели представительство все тринадцать колоний. Пейтон Рэндолф отказался от кресла председателя на том основании, что стал спикером палаты Бургесс в Виргинии, и Джон Хэнкок был избран председателем.

— То, что мы сделали, — взволнованно рассказал ей Джон, — важно, ибо тринадцать колоний решили действовать сообща. Мы учредили комиссии для переговоров с индейцами, согласовали меры по организации армии численностью пятнадцать — двадцать тысяч человек и после назначения генерала Вашингтона главнокомандующим выбрали генералов от каждой территории. Назначен комитет для сбора шести тысяч фунтов стерлингов на порох. Мы проголосовали за право отчеканить для обороны два миллиона испанских долларов. Двенадцать колоний обязались покрыть такой кредит. Вечер, когда мы услышали о Бридс-Хилле, — в сообщении говорилось о Банкер-Хилле, — стал для большинства днем рождения Америки как нации. Но и тогда нас сдерживали консерваторы типа Дикинсона…

— Разве он против независимости?

— Этот грошовый гений старался придать нашим действиям глупейшие формы. По его мнению, мы должны взять в свои руки законодательную, исполнительную и судебную власть на всем континенте, принять совершенную конституцию, создать военно-морские силы и распахнуть наши порты; взять под стражу всех друзей британского правительства и держать их в качестве заложников, дабы облегчить положение жертв в Бостоне. Однако я считал, что нельзя рушить единство Конгресса. Нужно двигаться постепенно, если хотим действовать как единый народ.

Дни проходили словно в идиллии. Джон и Абигейл прогуливались по окрестным полям и лугам, наблюдая, как дети барахтаются в ручье. Они устраивали по вечерам пикник на вершине Пенн-Хилла, любуясь заходом солнца, окрашивавшим небосвод в розовый, ярко-красный, пурпурный цвета. Казалось, война прекратилась, полностью затихла. Остановилась и адвокатская работа, несмотря на то что Массачусетское законодательное собрание послало в Конгресс петицию с просьбой определить форму самоуправления Массачусетса, что, между прочим, обеспечило бы открытие судов.

Они посетили Уэймаут и провели там целый день с семьей Смит. Ее отец превратился в седовласого патриарха, противящегося всякому примирению.

Он и похожий на скелет Коттон Тафтс составили пару, посещавшую армейские лагеря и соседние деревни с яростными проповедями. Ее мать чувствовала себя то лучше, то хуже, но, когда на обед прибыли семейство Адамс с четырьмя внучатами и семейство Кранч с тремя, миссис Смит облачилась в свое лучшее платье. Джон рассказал им о наиболее драматических моментах дебатов в Конгрессе. Позже миссис Смит отвела в сторону Абигейл:

— Абигейл, хочу, чтобы в любом случае ты знала: твой муж был прав, говоря о законах и адвокатах. Ошибалась я. Меня и твоего отца радуют слова Джона. Верую, что его цепкий ум поможет создать прекрасную новую страну.

Абигейл обняла свою мать.

— Если мужчина способен возбудить любовь не пробудившейся еще девушки, это уже новый мир. Все, что он свершает затем, она воспринимает как логическое, естественное продолжение.

Единственная тень, омрачившая их медовый месяц, длившийся три недели, появилась в результате просчета, от которого Джон так старался оградить себя. 24 июля 1775 года в Филадельфии он написал письма Абигейл и Джеймсу Уоррену и попросил находившегося там юриста Бенджамина Хичбурна доставить эти письма. На пароме у Ньюпорта Хичбурна задержали англичане. Вместо того чтобы бросить письма в воду, он отдал их британскому морскому офицеру. В отличие от «безопасных», скупых писем, которые получала Абигейл, захваченные были составлены, когда перегрузка работой ослабила бдительность Джона.