Запретный мир - Артём Каменистый

С грохотом рухнул подъёмный мост. Выхватив меч, Робин бросился вперёд. За ним с криками ринулись остальные бойцы. Мало кто понимал, на какое самоубийство они идут; короткая речь ввела их в состояние боевого транса, и стометровую дистанцию ревущая толпа преодолела в рекордные сроки, заработали мечи.

Зардрак опешил, когда на его войско обрушились цохваны. Они будто обезумели, столь стремителен был их порыв и страшны крики. Его солдаты тоже растерялись: никто не ожидал от врага такой страшной атаки. Стены Ноттингема пылали, тараны доделывали отличные проходы, жалкая кучка израненных защитников не могла помешать новому приступу. Атон даже отослал триста воинов на суфимах окружить крепость со всех сторон, чтобы никто не сбежал. Перед стенами строились в основном ополченцы, нуров и стражей было мало; враг застал их врасплох, мечи сразу собрали немалый урожай.

Но тут Зардрак наконец пришёл в себя, он понял, что атакующих совсем мало. В их рядах большинство составляли женщины и подростки, и хотя все сражались с небывалой яростью, исход боя был предрешён. Повернувшись к своим телохранителям, он приказал:

– Видите воина в измятом позолоченном шлеме? Это Робин Игнатов, постарайтесь схватить его живым.

Опытные, свежие воины бросились к месту сражения. К тому времени растерянность солдат прошла, враг встретил отпор, их атака захлебнулась в плотной массе ополченцев. Три атона вели оставшихся нуров, собираясь обрушиться на цохванов с тыла. Сегодняшний день Зардрак запомнит надолго: таких чудовищных потерь он не мог предвидеть даже в страшном сне. Он лишился большей части войска, ему придётся долго оправдываться перед старшими жрецами, но сейчас всё кончится, враг будет побеждён окончательно.

Вырвавшегося вперёд проклятого Робина Игнатова окружили со всех сторон, но его меч успевал повсюду, а стражники, стараясь его схватить, никак не могли свалить вождя с ног. Зардрак следил за этой схваткой с таким вниманием, что не сразу услышал подозрительный шум. Его привело в себя странное поведение стражников в задних рядах: оглядываясь, они начинали панически метаться. Атон обернулся, и в его памяти на всю жизнь застыла страшная, величественная картина – на его войско мчалась сплошная белая стена единорогов! Казалось, лес никогда не перестанет выплёскивать эту нескончаемую волну. Могучие игрушки богов уже опускали головы, готовясь пустить в ход своё страшное оружие, ведь перед рогом зелми не устоит никто.

Зардрак понял – битва проиграна, победа невозможна. Сказочные создания были уязвимы и не имели представления о правильном ведении боя, во многих вопросах тактики их наивность была безгранична. Если бы солдаты готовились к такому нападению заранее, то можно было прикрыться стеной телег, выставить копья, но в чистом поле воины, потерявшие строй, увязнувшие в схватке с цоханами, бессильны. Разогнавшегося единорога не остановит даже нур. Жрецу оставалось последнее: надо попытаться спасти свою жизнь! У Зардрака оставалась ещё одна риала. Достав блестящую Слезу Хранителя, он медленно сдавил её в руке, умоляя Одинокого бога, чтобы он не рассеял его тело в пространстве и позволил в целом виде явиться к алтарю Заоблачного храма. Дневной свет померк, Зардрак исчез со слабым хлопком, оставив за собой искрящееся, быстро рассеивающееся облачко. В следующий миг нахлынувшие единороги смяли первых солдат.

Те, только недавно ликовавшие в предвкушении скорой победы, теперь метались в панике, побросав оружие и щиты. Нуры успели развернуться, но их было слишком мало, чтобы выдержать удар неукротимой белой лавины – тех, кто не попал под жала рогов, растоптали копыта. Единороги разделились на два потока, осторожно огибая ошеломлённых защитников Ноттингема. Животные гнались за храмовыми стражниками, поспешно нахлёстывающими своих неповоротливых суфимов. Скорость быков была смехотворно мала, зелми настигали их с великой лёгкостью, скидывая солдат ударами рогов. Враг даже не помышлял о сопротивлении, всё войско в один миг превратилось в перепуганную толпу. Ноттингемцы, придя в себя, поняли, что единороги на их стороне, после чего с энтузиазмом поспешили довершить дело, убивая уцелевших противников. Несколько воинов бросились к стенам, быстро вырезали обслугу таранов, которая была так увлечены своим разрушительным делом, что не заметила разгрома своей армии. Появление мрачных защитников крепости стало для мародёров неприятным сюрпризом. На стенах крепости, позабыв о тушении пожаров, ликовали женщины. Победа была явной и окончательной, армия врага перестала существовать.

– Здравствуй, Ромфаниум.

– Привет, Робин.

– Ты пришёл как нельзя кстати.

– Я не мог прийти раньше, пока не собрал всех оставшихся зелми. Ты почувствовал моё приближение?

– Да, Ромфаниум.

– Значит, в тебе ещё осталось что-то от прежнего ребёнка.

– Если бы я знал, что вас так много, то не повёл бы людей в эту атаку, у нас и так большие потери. Почему у тебя слёзы?

– Мне жаль твоих товарищей и нуров.

– Нуров?! Ты жалеешь этих чудовищ?!

– Да, Робин. Если бы ты только знал, какие это забавные, смешные создания. Они очень добры, трудолюбивы и радуют глаз. Их изменил человек, искалечил им тела и души; его звали Торанвер акх Рэйг.

– Да, я знаю, Сата рассказывала. Но мне ещё не доводилось видеть нуров в нормальном, неизменённом состоянии.

– А мне приходилось, когда Торанвер акх Рэйг привёл их в Первый Лес. Забавнее зрелища не придумать. Они так смешно пищали и сильно боялись всего. С ними поступили очень плохо, и я всегда пл́ачу при этих воспоминаниях.

– Успокойся, Ромфаниум, неужели ты не рад, что вернулся ко мне?

– Я счастлив! У тебя всё хорошо, ты не обижал Сату Неомо Кайю?

– Что ты, её я никогда не обижу, у нас с ней всё очень хорошо.

– Мне хочется посмотреть на иссу, где она?

– В крепости, помогает раненым, сейчас мы пойдём к ней.

– А там не опасно? Ведь твой город горит.

– Ничего, сейчас соберутся воины и всё потушат. Потом мы починим стены, и Ноттингем станет красивее прежнего. Хочешь, я угощу тебя сахаром, ты ел его когда-нибудь?

– Я даже не знаю, что это такое, но мне любопытно.

– Блестящие белые кристаллы, похожие на соль, но сладкие, как эмо. Они тают во рту, становится очень вкусно.

– Робин, я хочу сахар!

– Пойдём.

Ноттингем горел до утра. Жители не смогли отстоять левую башню с огромным куском стены, пострадали и другие участки; посёлок лишился многих домов и хозяйственных построек. Но даже с рассветом, победив огонь, никто не стал ложиться спать, ведь тела убитых товарищей так и оставались на стенах. Сколь ни велика была усталость, никто не роптал. Люди собирали своих павших, шатаясь от изнеможения, и только лишаясь сознания от усталости и ран, прекращали свой скорбный труд. Они победили, но очень многие этого не увидели; им надо было оказать хотя бы скромные почести.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});