Запретный мир - Артём Каменистый

– Ты скверно выглядишь, – произнёс Робин. – У тебя ничего не болит?

– У меня не болят только гланды, – огрызнулся Хонда. – О чём ты тут размышляешь с таким мудрым видом?

– Векшу убили, – грустно произнёс вождь, – Игоря тоже. Анита очень тяжело ранена, может, уже умерла.

– Зря ты её не трахнул, – усмехнулся Хонда.

– Может, и зря, – спокойно кивнул Робин. – Она защищала лазарет. И Сату. Так и лежала у подножия лестницы.

– Я только что оттуда, – сказал Хонда. – Крыса отводил, у него череп треснул. Там Тевтон с гордым видом всем рассказывает, как спас твой лук. Он лежал на стене, вот-вот мог сгореть.

– Что с ним?

– Всё нормально, огонь до него не добрался.

– Я спрашиваю о Тевтоне.

– Стрелу в голову получил. Остался без глаза, сейчас там пытаются наконечник вытащить, он кость пробил. Мавр там же, замотан с ног до головы, что твоя мумия.

– Я с ним уже говорил, – сказал Робин. – Его нур зацепил, доспех в лохмотья изодрал, рёбра переломал, да и мелких ран хватает.

Друзья замолчали, глядя в сторону врага. Стражи продолжали подготовку к новой атаке, уже строились первые колоны. Рядом слышались размеренные удары, это без передышки били тараны. Им недолго осталось работать: бревенчатая стена с земляной засыпкой не могла сопротивляться таким монстрам. Неподалеку от них суетились десятки человек, они заливали водой стену перед горящей осадной башней. На борьбу с пожарами были брошены все, даже обслуга камнемётов прекратила непрерывный обстрел.

– И что дальше? – наконец спросил Хонда.

– Ничего, – спокойно ответил Робин. – Сейчас они подведут к стене последнюю машину, мы не сможем им помешать, закончились зажигательные снаряды. По мостику и через проломы ворвутся нуры, их осталось ещё много, вновь приставят лестницы, полезут храмовые стражи и ополченцы. У нас на ногах осталось около трети бойцов, все вымотаны, изранены. Мы погибнем.

– Робин, – потрясённо выдохнул Хонда, – ты не должен так говорить. Мы все молимся на тебя, никто не отступит без твоего приказа. Пусть мы все умрём, но до последнего мига должна быть надежда. Люди мечтают: ты что-нибудь придумаешь.

– Сергей, я всё это понимаю, поэтому говорю эти слова только тебе. Мы перебили горы врагов, но чего нам это стоило? Их осталось ещё слишком много, они до нас доберутся. Есть одна надежда – продержаться до темноты и попробовать пойти на прорыв. Возле старого лагеря спрятаны несколько лодок, там у берега вода не замерзла. Можно попытаться спасти часть женщин, остальные попробуют уйти на суфимах.

– Вряд ли, – скептически сказал Хонда. – Смотри, сколько вокруг стен шастает отрядов всадников. Зардрак сильно опасается, что мы сбежим, не пожалел трёх сотен воинов, чтобы перекрыть нам все возможные лазейки.

– Я не говорил, что это будет легко, но так могут спастись хоть некоторые. Нам надо только выдержать ещё одну атаку.

Хонда улыбнулся и подчёркнуто любознательно поинтересовался:

– Раз уж ситуация настолько неприятна, не расскажешь ли напоследок, что ты проделываешь со своей девчонкой? Только поподробнее, я как-то слышал её вопли, проходя мимо вашего дома, даже не представляю, как можно довести до такого развратного состояния эту скромницу.

– Спасибо хоть подглядывать не стал, – усмехнулся вождь. – Вот уж не думал... не...

Робин замолчал, глядя куда-то вдаль удивлённым и странно пустым взглядом. Неподалеку ударил вражеский снаряд, стена качнулась, но он даже не вздрогнул. Вождь превратился в статую. Удивлённый Хонда настороженно спросил:

– Эй, парень, что с тобой? Ты ещё здесь? – Он помахал ладонью перед лицом застывшего воина.

Робин вскочил на ноги упругим движением хорошо отдохнувшего человека, взглянул на друга решительным, горячим взглядом, заговорил отрывисто и чётко:

– Мы должны атаковать, надо немедленно собрать всех, кто ещё может держать оружие в руках. Зардрак этого не ожидает, мы застигнем их врасплох.

Хонда ошеломлённо захлопал глазами: поведение вождя свидетельствовало о крайне запущенном случае шизофрении, но говорил он столь убеждённо и непререкаемо, что ноги сами готовы были нести тело выполнять приказ, независимо от сознания.

– Ты что? – охнул ошеломлённый боец. – Какая атака? Их там больше тысячи! А у нас сотня калек, еле ноги передвигающих. Крепость горит, нам даже в обороне не удержаться!

– Я хочу знать, – требовательно заявил Робин, глядя непреклонным, пронизывающим взглядом, – ты со мной?

Посмотрев в глаза друга, Хонда криво, через силу усмехнулся, поднял шлем, надел на голову:

– Я с тобой до самого конца, – спокойно ответил он. – И ты знаешь, что-то мне подсказывает, что до этого конца очень недалеко.

– Не хорони себя раньше времени, – твёрдо сказал Робин, – я знаю, что делаю, и спешу не умирать, а побеждать. Пойдём, надо собрать бойцов. Пожары пускай тушат женщины. Брёвна сырые, залиты водой, горят медленно, в крайнем случае мы отстроим Ноттингем заново.

Хонда сам не понял, что с ним случилось, но он вдруг поверил в благополучный исход самоубийственной затеи. Слишком сильна была убеждённость Робина в победе, да и с тактической точки зрения он был отчасти прав. Противник почему-то не трогал ворота, наверное, хотел их захватить и открыть для прямой атаки нуров. Как бы там ни было, выбраться за стены можно было свободно, а враги действительно не ожидали атаки, лениво строились в сотне метров от стен, не обращая внимания на редкий обстрел защитников.

Через несколько минут возле надвратной башни выстроились все, кто ещё мог держать оружие в руках. Перед Робином стояли сильные воины в окровавленных, измятых доспехах, рейнджеры и арбалетчики в кольчугах и кожаных кирасах, подростки из обслуги метательных машин, несколько решительных женщин – большинство из них впервые надели броню, она болталась на них нелепым гремящим мешком. Все с надеждой и плохо скрываемым отчаянием смотрели на вождя. Встав перед открытыми воротами, он показал на них рукой, заговорил уверенным, проникновенным голосом, от которого задрожали сердца:

– Бойцы, за этой преградой враг! Он уже отведал сегодня наших мечей, больше половины его солдат остались под стенами Ноттингема. Я знаю, вы очень устали и страдаете от ран. Но я прошу вас сделать ещё одно, последнее усилие. Сейчас мы выйдем и прикончим оставшихся врагов. Не бойтесь, хоть их много, но мы победим, я знаю, что делаю, и не собираюсь рисковать вами понапрасну. Прошу вас, соберите все свои силы, забудьте об усталости, нам потребуется вся наша твёрдость и отвага! Эй, на башне! Давай, нам нечего больше ждать!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});