МОРСКОЙ ЯСТРЕБ - Рафаэль Сабатини

Но Сакр аль-Бар не был глупцом и сразу всё понял. Сердце его сжалось, в душе проснулась ответная злоба. Он почти раскаивался, что не воспользовался недовольством и мятежным настроением команды и не предпринял попытку сместить пашу. Он забыл и думать о примирении и ответил на ядовитый взгляд откровенной издёвкой.

— Оставь нас, — коротко приказал он Бискайну и, кивнув на Марзака, добавил: — И забери с собой этого морского воителя.

Бискайн вопросительно глянул на пашу.

— Таково твоё желание, господин мой?

Асад молча кивнул, и Бискайн увёл перепуганного Марзака.

— Господин мой, — начал Сакр аль-Бар, когда они остались одни, — вчера я предложил тебе залатать брешь в наших отношениях и получил отказ. И вот теперь, будь я предателем и мятежником, каковым ты назвал меня, я не упустил бы случая, который сам шёл ко мне в руки. Я говорю о настроении корсаров. Если бы я воспользовался им, предлагать или просить пришлось бы уже не мне, а тебе. Я мог бы диктовать свои условия. Но коль скоро я представил тебе неопровержимое доказательство моей верности, то мне бы хотелось надеяться, что ты вернёшь мне своё доверие и соблаговолишь принять моё предложение относительно франкской женщины, которая стоит вон там.

И Сакр аль-Бар показал на ют.

Возможно, то, что Розамунда без покрывала стояла на юте, сыграло роковую роль, поскольку не исключено, что именно эта картина развеяла колебания паши и заставила его забыть об осторожности, побуждавшей согласиться на предложение корсара. Асад смотрел на Розамунду, и лёгкая краска проступала на его серых от гнева щеках.

— Не тебе, Сакр аль-Бар, обращаться ко мне с предложениями, — наконец проговорил он. — Такая дерзость доказывает лживость твоего языка, болтающего мне о преданности. Однажды ты уже обманул меня, кощунственно злоупотребив святым законом Пророка. Если ты не сойдёшь с моей дороги, тебе несдобровать.

Голос паши срывался от бешенства.

— Потише, — гневно предостерёг его Сакр аль-Бар. — Если мои люди услышат твои угрозы, я не отвечаю за последствия. Так значит, я противлюсь твоей воле во вред себе? Кажется, ты так сказал? Ну что же, будь по-твоему. Война так война! Но не забудь, ты сам выбрал её и в случае поражения пеняй на себя.

— Гнусный мятежник! Вероломный пёс! — вскипел Асад.

— Посмотрим, куда заведут тебя старческие причуды.

Сакр аль-Бар повернулся к Асаду спиной и пошёл на ют, оставив пашу в одиночестве предаваться бессильному гневу и смутным страхам. Однако при всей дерзости и безрассудной смелости своих слов Сакр аль-Бар изнывал от беспокойства. Он составил план действий, но хорошо понимал, что между замыслом и его осуществлением лежит немало опасностей.

— Сударыня, — обратился он к Розамунде, поднявшись на ют. — Стоя на виду у всех, вы поступаете неблагоразумно.

К немалому удивлению Сакр аль-Бара, Розамунда пронзила его враждебным взглядом.

— Неразумно? — презрительно спросила она. — Уж не потому ли, что я могу увидеть больше, чем вам бы хотелось? Какую игру вы ведёте, сэр, говоря одно и делая совершенно другое?

Было ясно, что Розамунда превратно истолковала увиденное.

— Позвольте заметить, — сухо ответил корсар, — что ваша склонность к поспешным выводам однажды уже причинила мне немало вреда, в чём вы имели возможность убедиться.

Эти слова несколько обескуражили Розамунду.

— Но в таком случае… — начала она.

— Я настоятельно прошу вас повременить с выводами. Если я останусь жив, то освобожу вас. Ну а до тех пор я бы посоветовал вам не выходить из каюты. Выставляя себя на всеобщее обозрение, вы не облегчаете мою задачу.

Под его тяжёлым взглядом Розамунда медленно опустила голову и скрылась за занавесом.

Глава 20

ПОСЛАНЕЦ

Остаток дня Розамунда провела в каюте, терзаясь тревогой, которую в немалой степени усилило то, что за это время Сакр аль-Бар ни разу не зашёл к ней. Наконец, под вечер, не в силах справиться с волнением, она снова вышла из каюты, но увидела, что её появление на палубе более чем некстати.

Солнце уже зашло, и команда галеаса, простершись ниц, предавалась вечерней молитве. Розамунда инстинктивно отступила назад и, скрывшись за занавесом, стала ждать. Когда молитва закончилась, она осторожно раздвинула занавес и заметила справа от себя Асада в окружении Марзака, Бискайна и нескольких офицеров. Она поискала глазами Сакр аль-Бара и вскоре увидела, как он своей размашистой, слегка раскачивающейся походкой идёт по проходу следом за двумя помощниками боцмана, раздающими гребцам скудную вечернюю пищу.

Неожиданно он остановился около Лайонела и грубо обратился к нему на лингва-франка, которого молодой человек не понимал. Он говорил нарочито громко, чтобы каждое его слово было слышно на юте.

— Ну что, собака? Подходит ли пища галерного раба для твоего нежного желудка?

Лайонел поднял на него глаза.

— Что вы сказали? — спросил он по-английски.

Сакр аль-Бар наклонился, и все наблюдавшие за этой сценой заметили злое и насмешливое выражение его лица. Он, разумеется, тоже заговорил по-английски, но, как ни напрягала Розамунда слух, до неё доносился лишь неразборчивый шёпот. Тем не менее, видя лицо корсара, она ни на секунду не усомнилась в истинном, как ей казалось, значении его слов. Однако догадки Розамунды были далеки от действительности. Злобно-насмешливое выражение его лица было всего лишь маской.

— Я хочу, чтобы там, наверху, думали, будто я ругаю вас, — говорил Сакр аль-Бар. — Заискивайте, огрызайтесь, но слушайте. Вы помните, как мы мальчишками добирались от Пенарроу до мыса Трефузис?

— Что вы имеете в виду?

На лице Лайонела появилось его всегдашнее выражение злобной подозрительности. Как раз то, что и было нужно Сакр аль-Бару.

— Мне надо знать, способны ли вы и теперь проплыть такое расстояние. Если «да», то вы могли бы найти более аппетитный ужин на судне сэра Джона Киллигрю. Вы, наверное, уже слышали, что «Серебряная цапля» стоит на якоре в заливе. Сумеете ли вы доплыть до неё, если я предоставлю вам такую возможность?

Лайонел с неподдельным изумлением посмотрел на корсара.

— Вы издеваетесь надо мной? — наконец спросил он.

— О нет, для этого я нашёл бы другой повод.

— А разве не издевательство предлагать мне свободу?

Сакр аль-Бар расхохотался — на сей раз он действительно был не прочь поиздеваться. Он поставил левую ногу на упор перед скамьёй и облокотился о колено. Его лицо оказалось совсем рядом с лицом Лайонела.

— Свободу? Вам? — спросил он. — Силы небесные! Вы всегда думаете только о собственной персоне. Потому-то вы и стали негодяем. Свободу — вам! Клянусь Богом! Неужели, кроме вас, мне не для кого желать свободы? А теперь слушайте. Я хочу, чтобы вы доплыли до судна сэра Джона и сообщили ему, что здесь стоит галеас, на борту которого находится Розамунда Годолфин. Я забочусь о ней. А вы — если вы сейчас утонете, я пожалею лишь о том, что сэр Джон ничего не узнает. Ну как, согласны? Для вас это единственный шанс, разумеется кроме смерти, расстаться со скамьёй галерного раба. Хотите попробовать?