Не жизнь, а роман! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

- Всё равно все думают, что вы мой муж, а ночи уже слишком холодные. Надо было взять одеяло!

Коврик, что днём лежал на спине Морковника, ночью служил коротенькой подстилкой, отделяющей Катю от земли. Утром она его тщательно выбивала, чтобы крошечные камешки не поранили спину осла, и накидывала его на животное.

Устроившись спиной к рыцарю, она приподнялась на локте:

- Рутгер, прижимайтесь, у меня больше всего страдает поясница, и спина без конца мёрзнет. Будьте же милосердны, грейте! Обещаю, что никогда не расскажу об этом даже на исповеди. Вы останетесь чисты аки юноша.

Он хмыкнул и осторожно придвинулся сзади к Катрин. На площадке горел небольшой костёр, рядом стояли привязанные животные, в стороне лежал груз, а круг завершали тела людей, устроившиеся на ночёвку. Мадам права, не то место, где стоило бы ей спать отдельно. Он лёг на бок и одну руку подпихнул под голову, а вторую...

- Мадам, можно положить на вас руку?

- Да, Рутгер, только ноги не складывайте, - прошептала она, - давайте же, - поторопила она его, - я хоть высплюсь. Вы же даже не понимаете, как мне страшно было прошедшими ночами, что возле источника, что в том поселении!

Катя уснула сразу же, как почувствовала тяжесть ладони на своём бедре, а Рутгер... он с приятным удивлением ощутил, что сеньора доверчиво расслабилась. Под тряпками, напяленными на неё, он почувствовал, что она сильно похудела. Его рука скользнула на талию, чуть огладила возвышающееся бедро, ища удобное положение, и замерла, опустившись к животу.

Такая тоненькая, в чём только жизнь держится! Откуда столько сил в ней?

Осторожно подвинулся к ней поближе, чтобы её спине было теплее, и вскоре тоже уснул привычным сном в полглаза. Стоило только кому-то подняться, так он пробуждался, наблюдал и, поняв, что опасности нет, снова засыпал. Прижатое ухо к земле чутко улавливало любой шорох.

Рано утром все засуетились. Кто-то торопился перекусить, кто-то начинал укладывать на своих животных груз, кто-то уже выводил свою тележку на дорогу, ставя её в нужном направлении. Почти все пытались разглядеть лицо единственной женщины. Катин рост привлекал внимание даже больше, чем рост Рутгера. Они оба возвышались над всем спутниками как минимум на полголовы. А лицо она прикрывала, чтобы не загорать. На корабле ей удавалось быть всегда в тени, но всё равно лицо слегка обветрилось, утратило белизну кожи, а здесь к солнечной угрозе добавились пыльные буранчики, которые налетали из ниоткуда, заставляя потом отплёвываться. Рутгер тоже стал закрывать лицо. Головной убор, что ему подарили, он оценил по достоинству. Катя не поскупилась на комплимент, отмечая, что синеватая чалма рыцаря, пусть даже не особо аккуратно уложенная им, очень ему идёт. Придаёт невыразимый шарм оставшимся открытым глазам, на что он ответил тем же, а она расстроилась.

- Вы правда считаете, что оставляя открытыми только глаза, я ввожу попутчиков в заблуждение и они думают, что я красавица?

- Э? - Рутгер растерялся. Он не умел говорить красивости, а тут вроде всего лишь повторил чужое - и вдруг такой вывод.

А Катерина после этого долго возилась со своим покрывалом на голову, чтобы оно теперь закрывало даже брови, и она ещё пыталась навесить его на глаза, лишь бы не привлекать ненужного внимания или сплетен, но ткань была слишком плотной. Ей не нравились торговцы, с которыми они шли. Вынужденные попутчики даже между собою неприязненно косились друг на друга, а уж от чужаков ожидали только неприятностей. Каждый вечер они все усаживались по кругу, и кто-нибудь начинал бухтеть, что, мол, помяните его слово, но эти двое накличут на весь караван беду!

Эта тема объединяла всех. Если её не поднимали, то некоторые ссорились между собою из-за разных вопросов. Какой товар надо везти, почём продавать, как избежать разбойников, через какие ворота выгоднее идти, что сделать, чтобы не платить налог.

А Катя, закрывая лицо неподходящей для этого тканью, задыхалась, потела, расчёсывала щёки и подбородок, соскребая ногтями грязь и с радостью отсчитывала каждый оставшийся позади день. Они два раза встретили таких же торговцев, что шли со стороны Эдессы, и те порадовали, что на них никто не напал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Рутгер, осталось два дня, слышите? - шептала она ему ночью. - Мне не верится, неужели мы прошли? Я готова всех этих людей расцеловать, только бы всё обошлось! Два дня, Рутгер, два дня - и можно начинать обратный отсчёт.

- Вы преждевременно ликуете, сеньора, это ошибка всех новичков в любом походе.

- Да, да, вы правы, но мне кружит голову, что этот переход скоро закончится. Сегодня ночью какие-то животные распотрошили мешок с едой вон у того с крупным носом. Сначала говорили, что он сам виноват, а потом вновь стали коситься на нас. Вы им не нравитесь, мой дорогой Рутгер.

Он лишь едва слышно фыркнул, а Катя, воодушевлённая тем, что скоро достигнет цели, продолжала шептать:

- Они вас боятся. Вы словно хищник, который пытается затеряться среди них.

- Я тоже не рад их компании. Плетутся, трусят, боятся рисковать... непонятно зачем вообще они здесь?

- Ну, всё же торговля необходима и выгодна. Видели, сколько в Халебе выращивают оливковых деревьев? Им столько никогда не съесть, так что хошь не хошь, а продавать товар надо.

- Мне понравилась их ткань, я бы себе такую прикупил.

- Хлопок?

- Не знаю, вроде так.

- На обратном пути обязательно купим, если деньги останутся! Вы обратили внимание, что там есть тонкий хлопок и плотный? Тоненький хорош для камизы, а тот, что плотнее, замечательно подойдёт для ваших пуховиков. Шёлк для этого слишком дорог.

- Плохо продаётся эта одежда, - посетовал Рутгер. - Она лёгкая, а люди на севере привыкли, чтобы на плечи давило, тогда это вроде как тепло.

- Жаль, - она расстроилась, так как в планах было присоединиться к пошиву этой одежды, но раз не оценили, то придётся искать другой способ реализации накапливающегося пуха.

Немного помолчали и уснули. Следующее утро началось как обычно, разве что настроение у всех было приподнятое. Возле границ Эдессы не стоит ожидать нападений, а они всё ближе и ближе. Осталось продержаться нынешний день, ночь, и к вечеру следующего дня уже можно благодарить Бога, а кому-то Аллаха, что уберёг от опасностей.

Кате показалось, что их караван увеличил ход. Это радовало. Она с любопытством смотрела по сторонам, замечая, что унылый пейзаж не так уж плох. Вдалеке паслись какие-то красивые животные с высокими тонкими рогами. Они с подозрением следили за проходящими мимо людьми, позабыв о других опасностях. Какой-то хищник напал на одного из них, и всё стадо сорвалось с места, оставляя неудачника-соплеменника в зубах врага. Катерина вглядывалась изо всех сил, что же там за хищник, но охота завершилась, и ничего не было видно. Вдруг послышался шум впереди, все заволновались, зашумели. Рутгер выругался.

Глава 8. Нападение.

- Что там? - дёрнула его за рукав Катя.

- Разбойники.

Вытянув шею теперь, она уже тоже видела, что к ним приближались всадники на конях.

- Может, это просто...

- Нет, не лезьте вперёд.

Всадники приблизились, и стало понятно, что это не какой-нибудь принц со своими друзьями выехал на охоту. Издалека всё выглядело вполне красиво. Мчащиеся мужчины на скакунах в белых одеждах, подбадривающие себя или животных выкриками. На деле не все лошади оказались прыткими скакунами, а всадники только издалека могли обмануть своим благородством. Белые одежды были основательно потрёпаны, кое-где в заплатках и местами грязные. Лица были схожи своим выражением азарта и ожиданием лёгкой поживы. Пожалуй, предводитель после определённых косметических процедур мог бы пленить какое-нибудь девичье сердце, но все остальные... сброд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Больше Катерина не смогла наблюдать, так как начался грабёж. Спутники падали на колени, молили о милосердии, но всех заставили раскошелиться и перетряхнули весь товар. Никого не убили, некоторых избили, но отсутствие трупов обнадёживало. Правда, никто не собирался защищаться так, как Рутгер. Он встал посреди дороги и весь его вид говорил, что к его женщине и ослам никто не подойдёт.