Клуб Первых Жен - Оливия Голдсмит

Мигель так и не смог расстаться со своим идеализмом и со своей гордостью. Это стоило ему материального благополучия, признания, а с недавнего времени и жены с двумя детьми. В свои тридцать восемь лет он больше не ощущал себя мальчишкой, напротив, временами он думал, что мог бы стать взрослым. И сегодня был как раз такой день.

В этот день Мигель сделал то, что обещал себе сделать: он стал честным адвокатом, борющимся с мошенничеством и коррупцией. Как испаноговорящий, живущий в Америке, он поначалу был безумно благодарен той организации, которая предоставила ему рабочее место. Он восхищался белыми американцами и их упорядоченным миром. Однако со временем он пришел к пониманию того, что некоторые люди, рожденные богатыми и могущественными, используют данные им привилегии нечестно, говорят о законах и справедливости, а на самом деле нарушают эти законы и при этом уходят от справедливого наказания, выставляя дураками тех, кто действует по правилам. В Пуэрто-Рико есть дерево с темно-зелеными листьями. Когда дует ветер и переворачивает листья, то оказывается, что их тыльная сторона не зеленая, а белая. Это растение называется ягрумо. Пуэрториканцы, живущие в Нью-Йорке, называли лицемеров «ягрумос». И Мигель все еще ненавидел лицемеров и воров.

В своем убогом офисе он проделывал утомительную работу по скрупулезному отслеживанию финансовых воротил с Уолл-стрит. Он начал работать в Комиссии при администрации Картера, и на его счету тогда было несколько побед: дело компании «Мэпл Ойл» и дело Томаса Хардинга. За последние десять лет он довел до конца множество дел, расследовал сотни нарушений, обнаружил новые очаги коррупции и незаконных действий. Но все эти дела были прикрыты, так как каждый раз правонарушителям с большими деньгами и связями удавалось «дать на лапу» нужным людям, замести следы и в результате предстать невиновными перед лицом обвинения. Восемь лет правления администрации Рейгана были не самыми лучшими годами для расследования и разоблачения темных административных, финансовых и политических махинаций и наблюдения за соблюдением корпоративного закона. И тогда были громкие дела, такие, например, как дело Боэски или Милкида, но они были чужаками, и поэтому наказать их было легко. Уйти от правосудия удавалось только своим.

Вот и сегодняшний день принес известие еще об одной авантюре, такой же неуместной и неблагодарной для расследования, как и все остальные. Мигель посмотрел на фото жены и двух ребятишек. Они жили теперь в штате Нью-Джерси, далеко от Эль-Баррио; Мигель любил жизнь в семье, и поэтому ему очень их не хватало.

Они жили раздельно вот уже почти пять месяцев. Мигель снял дешевую студию, куда он возвращался после работы, где он ел из консервных банок и спал на матраце прямо на полу. Ему не нравилась такая жизнь, но он не сдавался. Для него это было лучше, чем выполнять приказы и распоряжения жены, которая называла его безумным и злым. Может быть, он и был таким, но в любом случае он был прав. Его забавляло то, что, будь он заурядным юристом, занимающимся расследованием несчастных случаев и исками о возмещении убытков в связи с этими случаями, у него также мог быть дом, семья, жена, которая не считала бы его умалишенным.

Мигель вновь вспомнил миссис Парадиз. Конечно, она отличалась от всех женщин, которых он знал. Но его привлекала не только ее внешность. Она казалась такой незащищенной и в то же время очень решительной. Мигель протянул руку к телефонному аппарату.

– Миссис Парадиз? – спросил он, когда на другом конце провода ответили. – Это Мигель де Лос Сантос из Комиссии по контролю за инвестициями. Мне бы хотелось поговорить с вами подробнее о Джиле Гриффине. Давайте позавтракаем вместе.

Когда свидание было назначено, он почувствовал, что нервничал, и когда просил ее о встрече, и когда она согласилась встретиться с ним. Он не мог обещать ей, что начнет и успешно завершит дело, но пообещать ей и себе предпринять какие-то шаги он мог.

Он остановил взгляд на фотографии сената США, которую повесил на стену своего офиса. Под ней он собственноручно написал: «Белые мужчины-миллионеры работают на Вас». Да, он был озлоблен, это несомненно. «Вам не победить, ребята, – подумал он. – Еще четыре месяца, и я накрою одного из этих ребят». Он опустил со стола ноги, превратившись из человека мысли в человека действия, подошел к висевшему на стене календарю и толстым красным фломастером очертил кругом намеченную дату.

Вернувшись к столу, он вздохнул, потянулся за папкой с одним из своих «проверенных старичков», достал ее и положил на шероховатую поверхность стола. «Может быть, на этот раз я смогу наконец прищучить одного из этих коррумпированных «своих».

Надев новые очки для чтения, он открыл досье, озаглавленное «Джилберт Гриффин – Объединенные фонды Дугласа Уит-тера».

16

ЛЕНЧ

Билл наблюдал за тем, как Джил вошел в ресторан банкиров и брокеров, проманеврировал, на манер политических деятелей, между занятыми людьми столиками, по пути пожимая кому-то руку и хлопая кого-то по плечу. Он направился к Биллу, сидящему в пользующейся большим спросом кабинке, зарезервированной на имя Джила.

– Что за сборище! – произнес Джил, делая вид, что ему не нравится оживление, вызванное его появлением.

Заказав напитки у стоящего наготове старшего официанта, Билл сразу же приступил к делу.

Ты слышал что-нибудь о том, что Морти Кушмана преследует налоговая полиция? – Джил кивнул. Боже, парень все знает. – Он позвонил мне и попросил дать ему рекомендацию. Подумать только! – Билл говорил пренебрежительно. Компания не хотела иметь дело с клиентами с подмоченной репутацией.

Джил пожал плечами и сказал:

– А ты когда-нибудь слышал, чтобы у таких скороспелых миллионеров, как Морти, не было проблем с налогами? Об этом скоро забудут. В любом случае, – он сделал глоток «Сан-Пеллегрино», – это нас не касается.

Билл вертел в руках стакан с мартини.

– Я знаю, что это не наша проблема. Просто, когда я слышу, что парни из Федеральной налоговой службы начинают подозревать в чем-то одного из руководителей компании, я делаю вывод, что очень скоро они и до нас доберутся. Мои партнеры занервничали. – Он сделал большой глоток вина. Он и сам чувствовал себя неуютно по этому поводу, но не хотел, чтобы Джил понял, что он струсил.

– Я слышал, что у тебя была встреча в Комиссии по контролю за инвестициями. Надеюсь, ничего серьезного, Джил. Имеет ли это отношение к делу Кушмана?

– Обычная координационная встреча. Ерунда. – Джил казался непроницаемым и очень уверенным в себе. – Послушай, – продолжил он, – насколько мне известно, эта трескотня в Федеральной налоговой службе не имеет никакого отношения к ценным бумагам. Это касается его развода. Это его личные налоги и личные проблемы.