Подвеска пирата - Виталий Гладкий

— Всем стоять! — взревел Карстен Роде. — Уберите оружие! Спокойно!

Под его яростным взглядом голландцы стушевались и отступили назад. Голштинец криво улыбнулся Шелиге и сказал:

— Ты второй раз спасаешь мне жизнь. Спасибо, мой добрый друг. Уж не знаю, сумею ли я достойно отблагодарить тебя...

— Сумеешь, капитан, не сомневайся, — с какими-то странными интонациями в голосе ответил Литвин, но Карстен Роде, занятый своими мыслями, не обратил на них должного внимания.

Он обратился к испанскому капитану на кастильском наречии, которое еще не забыл. Когда-то у капера-Голштинца был штурман-маран[125], сбежавший из Испании от преследований инквизиции. Он и стал для Карстена Роде учителем испанского языка, которым они занимались в основном от безделья.

— Имя?.. — спросил капитан.

— Дон Эстебан де Айяла, — ответил командир «Консепсьона», надменно вздернув верх подбородок с узкой бородой клином.

Он уже пришел в себя от пережитого, и наследственная гордость потомственных идальго значительно добавила ему храбрости.

— Что у вас в трюмах, дон Эстебан? — любезно спросил Карстен Роде.

— Крысы. Скоро там будут толпиться одни они, — дерзко ответил испанец.

— Понятно... — Голштинец криво улыбнулся. — Хорошо. С грузом мы как-нибудь сами разберемся. — Он поискал глазами Клауса Тоде. — Боцман!

— Я здесь, капитан!

— Займись, Клаус. Пусть убираются ко всем чертям. В помощники возьми поморов.

— Сделаю...

Карстен Роде боялся, что голландцы все-таки не сдержатся и перебьют своих извечных врагов. Поэтому их размещением по шлюпкам поставил руководить боцмана. Тот среди голландцев был в большом авторитете, особенно после того, как оказался другом их спасителя, нового капитана.

Шлюпки растворились в мареве, поднявшемся над океаном. Галеон шел впереди. За ним тянулся пинк, убрав часть парусов, чтобы уравнять скорости. «Русалкой» Голштинец поставил командовать Ондрюшку Вдовина, а сам вместе с голландцами, Гедрусом Шелигой и Клаусом Тоде перебрался на «Консепсьон». Флаг на галеоне решили оставить пока прежний, испанский. Голландцы быстро освоились, сноровисто обрасопили реи[126], и эта крепкая посудина, сработанная из превосходного дуба, сменив курс, стала достаточно резво рассекать океанскую волну. Кораблю словно понравилась смена команды.

Содержимое трюмов «Консепсьона» порадовало не очень. В основном они были загружены табаком, какао, корицей и кошенилью — дорогими товарами, но только для Европы. На Мейне, куда направлялись бывшие каперы, а теперь новоиспеченные пираты, все это по словам де Фриза стоило гроши. Только в каюте капитана стоял большой сундук с золотыми слитками. Однако золота было не так уж и много. Хорошо хоть дон Эстебан догадался захватить несколько бочек доброго рома — было чем отпраздновать несомненное везение.

Еще одной удачей оказались найденные подробные карты и лоции Мейна, где были хорошо описаны и изображены острова Эспаньола и Тортуга[127]. Как раз на Тортугу и держал курс флагман небольшой флотилии капитана Карстена Роде. 

Глава 16. ФЛИБУСТЬЕРЫ

Тортуга, крохотный клочок суши, безвестный островок среди тысяч других... Христофор Колумб, проплывая мимо, даже не обратил на него внимания. Великий мореплаватель причалил к другому острову, расположенному по соседству, но гораздо больших размеров. Водрузив там флаг испанского короля и установив крест, он назвал его Эспаньолой. Прошло какое-то время, и авантюристы разных мастей: беглые преступники, каторжники с галер, перекупщики рабов — все устремились к берегам Америки и осели на Тортуге. На своих легких суденышках-баллагу, быстрых и увертливых, они рыскали по всему Карибскому морю и хорошо знали узкий фарватер, ведущий к их базе, защищенной самой природой. Их было пока немного, и называли они себя флибустьерами — «свободными мореплавателями».

Испанское название островка произошло от его формы — при взгляде с соседней Эспаньолы он напоминал гигантскую морскую черепаху. Северная оконечность Тортуги, состоявшая из нагромождения скал, была обращена к открытому морю. На юге, где пологий берег устилал мягкий песок, через пролив шириной около десяти километров, кишащий акулами, лежала Эспаньола. Она служила пиратам с Тортуги продовольственной базой, откуда они доставляли отличную говядину. Свежее мясо пираты закупали самым честным образом у буканьеров[128].

Гавань Бас-Тер — Низкая земля — на юге островка была единственным местом, где могли приставать крупные суда. Там и бросили якорь «Русалка» и «Консепсьон».

Чтобы их случайно не приняли за испанцев, Карстен Роде приказал сменить флаги на кораблях. Теперь над его флагманом реял красный флаг, или, как его называли англичане, Красный Джек. Увы, другой материи среди запасов галеона не нашлось, хотя Голштинец намеревался поднять черное полотнище, входившее в моду среди «вольного братства». Пришлось довольствоваться тем, что есть. Обычно красный флаг пираты поднимали, чтобы подавить у жертвы волю к сопротивлению.

Над гаванью царил могучий утес, называвшийся просто Горой. Лучшего места для форта нельзя было придумать. Гору венчал десятиметровый отвесный уступ, на вершине которого флибустьеры соорудили каменную площадку — квадрат со стороной в семьдесят футов[129]. На ней установили орудия — две железные и две бронзовые пушки. Кроме того, сколотили казарму на сто человек, а в пещере устроили два склада — для продовольствия и боеприпасов. Вырубленные в скале ступеньки вели к подножью уступа, но на площадку можно было забраться лишь по железной лестнице, которую в случае опасности втягивали наверх.

Прибытие таких больших и хорошо вооруженных кораблей на Тортугу конечно же не осталось незамеченным. Сначала их приняли все же за испанцев и уже готовы были дать отпор, но мудрый де Фриз, уже бывавший здесь(собственно говоря, он и провел корабли в гавань по очень опасному извилистому фарватеру), предложил спустить на воду шлюпку и оправился на берег. После недолгих переговоров, уяснив что за гости пожаловали в гавань Бас-Тер, местные жители с радостью приветствовали своих новых товарищей, предлагая им разные услуги.

Нужно сказать, что в те времена Тортуга было совсем не такой, какой стала спустя пятьдесят лет. В гавани еще не было небольшого поселка, построенного охотниками, где сдавались дома заезжим негоциантам, торговцам, а также искателям приключений. Не устраивались живописные ярмарки, где за бесценок скупались захваченные трофеи, а деньги швырялись направо и налево, в том числе и на главное удовольствие — карточную игру.