Всеволод Бобров - Анатолий Салуцкий

Кто осмелится сказать после этих слов, за которыми угадывается драматическое столкновение характеров, что спорт – это просто голы и секунды?

Конечно, надо сделать скидку на то, что Анатолий Владимирович говорил без подготовки, однако свое педагогическое, тренерское мировоззрение он высказал очень точно. К этому можно добавить, что как раз в тот период, о котором вспоминает Тарасов, он подарил одному из хоккеистов свою первую книгу, сделав на ней такую надпись: «Одному из тех, кто помогал мне в перестройке команды на социалистический путь». Но парадокс состоит в том, что опять-таки в те же самые годы, к которым относятся и вышеприведенные слова Тарасова и его дарственная надпись на книге, именно он, Анатолий Владимирович Тарасов, опубликовал в «Советском спорте» уже цитированную ранее статью, где говорилось, что «не ущемляя своей яркой индивидуальностью творчества партнеров, Бобров способствовал развитию в каждом из них наиболее ценных качеств».

И в данном случае трудно удержаться от того, чтобы не привести еще одну дарственную надпись, сделанную на книге. Книга эта называется «Рыцари спорта», ее автор – Всеволод Михайлович Бобров. На оборотной стороне титула одного из экземпляров этой книги написано: «Великому человеку Аркадию Ивановичу Чернышеву – от автора. С ув. Вс. Бобров». И дальше приписка крупным почерком: «Пусть всегда будет правда, пусть всегда будет счастье, пусть всегда будет дружба. С Новым, 1972 годом».

А правда состоит в том, что хоккейный авторитет Всеволода Боброва был слишком велик и Анатолий Тарасов не мог поставить перед Бобровым ту альтернативу «или – или», о которой он вспоминает. Точно так же не удалось Тарасову подчинить своей воле и Евгения Бабича, который находился как бы под защитой Боброва. Кстати, очень нетрудно представить, как могли реагировать на тренерские нравоучения по поводу благодарностей и извинений два ближайших, закадычных друга – Всеволод Бобров и Евгений Бабич. За много лет между ними сложились отношения, о которых уже шла речь и суть которых можно было бы выразить так: Бабич был безмерно счастлив, что судьба свела его в одной тройке с Бобровым, и с готовностью, самоотверженно «работал» на Боброва – в этом был залог их удивительной сыгранности. Однако Тарасова такие отношения между друзьями не устраивали, поскольку не соответствовали его тренерскому идеалу. И он брался подправить не только хоккей, но и саму жизнь…

Но то, что не удалось Анатолию Владимировичу в ситуации Бобров – Бабич, через несколько лет, обладая гораздо большим тренерским авторитетом, он упрямо осуществил по отношению к Вениамину Александрову. В своей книге «Совершеннолетие»[41] Тарасов мимоходом пишет об Александрове строки, за которыми встает целая драма: «Возьмем хотя бы Александрова, его называли вторым Бобровым, но играл Александров иначе. Он сумел избавиться от увлечения индивидуальной игрой».

Да, Вениамин Александров действительно по манере игры сильно походил на Всеволода Боброва, если можно так сказать, развивал его стиль, был в хоккее его духовным преемником: дриблер-виртуоз, он отличался на поле особой зоркостью и нацеленностью на ворота противника, не любил силовой борьбы. Но если перелистать подшивки газет со спортивными отчетами начала шестидесятых годов, то можно обнаружить в них немало критических замечаний в адрес Александрова, – журналисты ссылались на мнение тренера ЦДСА и сборной команды Тарасова. Более того, Анатолий Владимирович обвинял Вениамина в трусости, во время одного из чемпионатов мира его даже чуть не исключили из состава сборной – за то, что Веня избегает «жесткого хоккея». Тарасов упорно «ломал» молоденького Александрова, подгоняя его под свой тренерский идеал, и за словами «сумел избавиться» кроется немало мучений, терзаний и несправедливых обид, которых натерпелся в тот период Вениамин. Нет, конечно, речь не шла о каких-то административных и прочих мерах, которые могли бы применить к хоккеисту. Но дело в том, что Тарасов явно ущемлял спортивную индивидуальность своего подопечного. И хотя делал он это не из личных, а из принципиальных соображений, будучи твердо убежденным, что современному хоккею нужны ледовые бойцы, и только они, – такая категоричность всегда опасна. И действительно, история хоккея с шайбой очень быстро опровергла максимализм суждений Анатолия Владимировича, доказав, что Вениамин Александров в том «виде», в каком сотворила его природа, тоже мог бы стать замечательным хоккеистом, возможно, еще более выдающимся, чем мы его знаем.

Не где-нибудь, а в особо жестком канадском профессиональном хоккее самым результативным игроком стал Уэйн Гретцки, который играет в стиле Боброва – Александрова, избегая силовой борьбы, и он не только прекрасно вписался в ансамбль крутых нравом североамериканских «профи», а стал лучшим среди них.

Немаловажно в этой связи заметить, что Всеволод Михайлович Бобров, неотступно отстаивая свою точку зрения на развитие хоккея, в то же время очень бережно относился к спортивным индивидуальностям игроков, следуя примеру своего футбольного наставника Бориса Андреевича Аркадьева. Много позднее в своей большой статье о футболе Евгений Евтушенко весьма точно сформулировал отношение к спортсменам таких тренеров, как Аркадьев или Бобров: «…футбол живет по законам искусства, а не по законам технологии, и в футболе индивидуальный талант – компонент решающий, хотя, конечно, в коллективных сочетаниях».

И пожалуй, наиболее ярким, точнее, символическим примером понимания души спортсмена, понимания, которым отличался Бобров, может служить то, что произошло с известным советским голкипером, защищавшим ворота сборной команды страны, Борисом Разинским.

Борис вырос на Дальнем Востоке, потом долго жил в Туле. Он много переезжал и всюду играл в футбол только в нападении, пытаясь подражать своему кумиру Всеволоду Боброву. После десятилетки подал документы в Московский институт физкультуры, но не прошел медкомиссию: во время осмотра обнаружилось, что у него одна нога… короче другой на 4 сантиметра. Этот казус, как вскоре выяснилось при повторном обследовании, никакого отношения к области медицины не имел, а происходил из неисправности измерительной рулетки. В итоге Разинский в инфизкульт поступил.

Но еще в дни вступительных экзаменов Борис помчался в Сокольники, на стадион, где тренировались футболисты ЦДКА, чтобы наконец-то увидеть своих кумиров живыми. Он подавал мячи из-за ворот, с восторгом наблюдая, как «стучат» Владимиру Никанорову Николаев, Демин, Гринин и другие знаменитые игроки. Но у Никанорова вдруг развязался шнурок бутсы, он на минуту покинул ворота, а форвардам не хотелось делать паузу… Разинский ринулся в пустые ворота и за одну минуту в бросках «вытащил» такое количество мячей, которого оказалось вполне достаточным, чтобы армейские футболисты отвели его к Аркадьеву.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});