С любимыми не расставайтесь! (сборник) - Александр Володин

На углу вдруг, не сговариваясь, они разошлись в разные стороны. Он растерялся, не соображая, за кем следует идти, но тут обе музыкально рассмеялись и обернулись.

– Несчастный, мы загадали, за кем ты пойдешь, – объяснила ему дочь. – Я с вами прощаюсь, у меня дела.

Фокусник и женщина, которую звали, оказывается, Елена Ивановна, очутились посередине пустынной площади.

Был ли в вашей жизни такой разговор, изложить который кому-либо другому невозможно? Отдельные фразы можно вспомнить, но почему вдруг речь зашла об этом или о том? И как вы оказались у Зоологического сада? И как попали на вокзал?

– Вы любите абстракционистов? – спросила Елена Ивановна.

– Люблю, – ответил фокусник.

– Неужели вы действительно любите абстракционистов? – удивилась она и даже остановилась от удивления.

– Собственно говоря, абстракционистов – не очень, – сознался фокусник.

– Я почему-то была уверена, что вы не любите абстракционистов, – с облегчением сказала женщина. – И давайте всегда говорить правду, иначе ничего не получится…

– Чего не получится? – не понял фокусник и быстро взглянул на спутницу. Она шла мраморная, серьезная. Она сдула со лба светлую прядку волос. Прохожие смотрели на нее пристально. Сначала на нее, потом на него.

– Пошли на вокзал? – предложила она. – Вы любите ходить на вокзал?

– Люблю.

– Вы же обещали говорить правду, – опять остановилась она.

– Нет, серьезно… Я вообще-то не ходил так специально, но почему бы и нет?

– Пойдемте.

На вокзале было все, как обычно. Правда, если смотреть с интересом, то становится интересно. Они стояли на платформе. Фокусник боялся, что не поддерживает разговор, но Елена Ивановна как будто и не собиралась разговаривать. Тогда и он успокоился.

Провожали, толпились у вагонных дверей, рисовали на окошках буквы. А вот девушка стоит одна, плачет.

– Плачет – провожает или сама себя оплакивает? – заинтересовалась Елена Ивановна.

Фокусник хотел тоже высказать какое-нибудь наблюдение, но не нашелся.

– Надо бы как-нибудь летом поехать по старинным городам, – сказала Елена Ивановна. – Переяславль, Суздаль… Вы любите церкви, древность?

– Вообще-то нет.

– Полюбите.

Фокусник неуверенно пожал плечами, выражая тем надежду.

Вскоре и он заметил интересное: женщина в платке стояла перед вагонным окном и улыбалась.

– Надо издать указ, чтобы женщины все время так улыбались, – сказал он.

Елена Ивановна посмотрела, закивала головой и тоже улыбнулась, да еще лучше. Он тут же подтвердил:

– Да, да, так.

Она отвернулась, стала смотреть вдоль перрона, но фокусник уже не мог остановиться.

– Знаете, когда я буду помирать, я напишу просьбу, чтобы у моего гроба стояли красивые женщины. Или просто симпатичные. Пускай откуда-нибудь приведут.

– Я подойду?

– Еще бы!

– Тогда вы предупредите, я буду начеку.

– Черт побери! Вы красавица, на редкость привлекательная женщина, кажется, более чем достаточно! Но вы еще и хороший, добрый, умный человек, это уж лишнее!

– Боже мой, сколько времени? – спохватилась Елена Ивановна. – Мне надо в один дом, в гости. Это не очень интересно, но обязательно.

– Мы же хотели в кино!

– Вам не кажется, что у нас роман? Все забываем, всюду опаздываем…

От этих слов у фокусника пресеклось дыхание.

– А пошли вместе! Только там интеллектуалы, будут сидеть за столом и острить.

Они бежали по улице, возбужденные тем, что у них есть неотложное дело.

…Вдоль длинного стола сидели и закусывали люди с разнообразными интеллигентными лицами.

На вошедших оглянулись и стали приветствовать. Но Елена Ивановна замахала руками и тихо пристроилась к столу, усадив рядом фокусника.

– Не приставайте к нему, – сразу сказала она хозяйке и сама положила ему в тарелку, что было повкусней.

Все слушали молодого человека с особенно индивидуальным лицом.

Взволнованный событиями, фокусник не вникал в слова: ему слышалось сиплое воркованье саксофона, затем короткая барабанная дробь и удар в тарелки. И все засмеялись.

За ним что-то пробормотал хмурый старик-контрабас, и снова барабанная дробь, и опять удар тарелок, и все опять засмеялись.

Затем засвистала девушка-дудочка, но барабана не последовало, поэтому никто не засмеялся, и она сконфузилась.

Вступил еще какой-то музыкальный инструмент, и тут грянула такая барабанная дробь и так здорово ударили тарелки, что все опять развеселились.

– Что-то наш гость ничего не пьет, ничего не ест, молчит. Расскажите нам что-нибудь, – попросила хозяйка.

Но фокусник так пожал плечами и так развел руками, что всем стало ясно: ему решительно нечего рассказать.

– Ну тогда произнесите тост, у нас все уже говорили тосты.

Фокусник прижал руку к груди:

– Не губите меня!

Тогда его оставили, и он мог молчать сколько угодно. Вид у него был несчастный, он понимал, что Елена Ивановна должна стыдиться за него перед своими знакомыми. Правда, она сидела гордо и слегка улыбалась и не собиралась вступать в разговор – ей-то можно было!

А барабаны рокотали, и тарелки били непрерывно.

Вот все начали вставать, и хозяйка сказала:

– Какой нам разговорчивый гость попался.

Но Елена Ивановна возразила:

– Почему, он весь вечер разговаривал, только про себя.

Когда они вышли на улицу, фокусник воскликнул:

– Откуда вы знаете, что я все время разговаривал! Я действительно мог несколько раз что-нибудь рассказать и очень к месту, но пока собирался с духом – уже было поздно.

– Что вы оправдываетесь передо мной, вы лучше их всех!

– Да чем же, чем! – воскликнул фокусник.

– Да всем.

– Вы не знаете меня, вы что-то себе придумали, но это не я! Посмотрите на меня внимательно.

Он дал ей возможность вглядеться в его лицо.

– Ну, что?

– А что, ничего, – сказала она одобрительно.

– У меня совершенно нет памяти. Я понимаю, ни у кого нет памяти, но у меня действительно. Это дефект, результат контузии.

– Это хорошо, что у вас нет памяти, – сказала Елена Ивановна.

– Что? – переспросил фокусник.

– Значит, вам легко забывать мелкие неприятности жизни.

Они шли молча. Фокусник размышлял над ее словами, она же смотрела прямо перед собой и странно, легкомысленно усмехалась.

– Я неразговорчивый, малообразованный человек, без чувства юмора. Может быть, это результат неправильного воспитания…

– Вам нужен близкий друг, лучше всего женщина, и все это пройдет.

Фокусник опять стал размышлять над ее словами, но не успел прийти ни к какому выводу, потому что им встретился Рассомахин. Он так удивился, встретив фокусника с женщиной, что не решился поздороваться, и прошел мимо. Потом он оглянулся. Фокусник тоже оглянулся. Рассомахин обрадовался, закивал и вернулся.

– Привет, дорогой. Как жизнь? Мы, кажется, незнакомы? – как бы ненароком взглянул он на Елену Ивановну. Ему очень хотелось познакомиться.

Елена Ивановна протянула руку, но фокусник торопливо схватил ее за рукав, делая вид, что он смущен ее бестактностью.

– Здравствуйте, Степан Николаевич! – низко поклонился он и помахал кепкой, как испанской шляпой. – Мое почтение, Степан Николаевич! Кланяйтесь, Елена Ивановна, кланяйтесь, это большой человек, он любит почет, любит улыбки, улыбайтесь, улыбайтесь!

– Клоун! – с обидой сказал Рассомахин и, повернувшись, пошел своей дорогой.

Фокусник взял Елену Ивановну под руку и хотел идти дальше, но она отняла у него руку и осталась на месте.

– Что? – спросил он.

– Да разве это можно так? Ни с того ни с сего оскорбить человека! Я и не знала, что вы умеете злиться, никак не предполагала.

– Почему бы и нет?

– Мне это не нравится. – Женщина глядела на него прямо и серьезно. – Все, что вы о себе говорили, – это ерунда. Но вот это мне правда не нравится.

Она сказала это так, словно сомневалась, идти с ним дальше или принять какое-нибудь другое решение.

– Я думала, вы легкий, веселый человек. Вот вы можете прийти к незнакомым людям и показывать им фокусы и рассказывать им все откровенно – незнакомым людям. Это значит, что у вас открытый, доброжелательный характер.

– Если бы мы встретились до войны! – воскликнул фокусник. – Или даже сразу после войны. Я – да, я был точно такой, как вы говорите, я еще в госпитале был веселый, я потому и начал делать фокусы, чтобы всех веселить в палате. А сейчас нет, я уже не такой. Может быть, это возраст. А вам что-то показалось, это вы ошиблись, что же, это бывает, это бывает…

– Нет, я не ошиблась, – твердо сказала Елена Ивановна. – Вы и сейчас такой, я это видела своими глазами.

– Но я – да! Я хотел бы быть именно таким, – задохнувшись, вскричал фокусник. – Это для меня трудно, но если вы этого хотите… Потому что я – да что, вы же понимали – я боялся на вас смотреть, я и думать не мог!

– Да, я этого хочу, – сказала Елена Ивановна. – Я хочу, чтобы вы были веселый, легкий, добрый, открытый, чтобы вы всех веселили и радовали и со всеми говорили откровенно, потому что вам нечего скрывать. Иначе я не могу. Другого я уже навидалась. У меня был муж – это был редкий человек, но он слишком все переживал – и важное и неважное, и он получил инфаркт. Дайте слово, что у вас никогда не будет инфаркта!