Походные письма 1877 года - Николай Игнатьев

Турки пытались ночью выбить румын из ретрашементов перед Гривицким редутом, но румыны отбились при помощи наших двух рот. Траншеи румынские придвигаются к турецкому укрепленному лагерю.

Приехал сюда генерал-интендант Кауфман, чтобы принять меры для зимовки войск в Турции и продовольствия во время зимней кампании. Дай Бог, чтобы ему удалось обеспечить и то, и другое, но дело трудное - выбраться благополучно из нынешнего хаоса при предстоящих местных и климатических затруднениях.

Сегодня был продолжительный военный совет у государя (великий князь, Непокойчицкий, Левицкий и военный министр). Неизвестно, на чем остановились, но, кажется, до сбора подходящих подкреплений будут ограничиваться обороною почвы болгарской, под нашими ногами находящейся. За делом сюда пришли. Наступит зима, выпадет снег, скажут, что теперь поздно уже переходить в наступление, и простоим мы таким образом даром еще много времени в северной части Болгарии, пока в южной вырежут все христианское население, за которое мы пришли заступаться!.. Левицкий же послан после совета переговорить с наследником касательно будущего образа действий.

С 6-го числа дует очень холодный северо-западный ветер - равноденственный. Нехорошо теперь в море. Но и не тепло в палатке, в особенности ночью. Я надеваю красную фуфайку на ночь и вот уже вторую ночь сплю одетым в халате под пледом. Дмитрий упрямился ночевать в коляске, я его заставил с трудом лечь в комнату - сарай, где тепло, но душно за недостатком воздуха.

7-го служили у нас в столовой палатке панихиду по покойном цесаревиче (которому было бы теперь 35 лет) и трем убитым флигель-адъютантам (Мещерский, Шлиттер и...*. Служили и пели чудно. Государь и многие из нас были очень растроганы. Затем был смотр стрелковой бригаде (трем батальонам). Батальоны образцовые, но командир бригады генерал-майор Эллис так прирос к гвардейским порядкам, что не может свыкнуться с мыслью, что он не в Красном Селе: за два часа перед смотром и накануне весьма продолжительно производил репетиции прохождением церемониальным маршем с музыкою и хоровыми солдатскими ответами на начальнические приветствия. Тошно было видеть и слышать. На походе из Бухареста и Фратешти привалы стрелкам делались через 2 часа без разбора, есть ли вода или нет, и даже с расчетом оставить людей без воды целый день, а жары, как нарочно, были большие. Люди громко жалуются. Действительно, если гвардейцев так будут водить и учить в Болгарии, то они еще скорее армейцев растают. Жаль будет прелестное войско.

Румыны, приблизившись траншеею ко 2-му редуту, пытались 6-го вечером взять его штурмом, но были отбиты.

С тех пор, как все стали мерзнуть, поговаривают о переводе императорской Главной квартиры в Систово.

No 37(1)

17 ноября 1877 г. Яссы

Не думал - не гадал, бесценный друг, милейшая жинка моя, писать тебе уже из Ясс. Оказалось, что мнимый "скорый" поезд ждет на всех станциях и тянется медленно. До Кишинева мы уже опоздали на 2 часа, а оттуда дорога до того плоха и до того загромождена поездами и вагонами, что остановки - даже в чистом поле - сделались беспрестанными. Заметив такую невзгоду, я уже в Кишиневе просил коменданта телеграфировать о моем приезде ясскому коменданту и просить приостановить поезд. Действительно, два часа ждал меня румынский поезд и, наконец, ушел, а мы через час лишь после его ухода подкатили к станции ясской! Ты можешь себе представить мою досаду. Бедный Базили рассчитывал съехаться со мною у Раздельной, но потом ожидал в Яссах и уехал с сегодняшним поездом, оставив записку. Неисправность железных дорог неимоверна. Я телеграфировал военному министру, что задержан ради поезда, опоздавшего в Яссы, и предупредил, что прибуду в Бухарест лишь в субботу. Оказывается, что меня везде разыскивают, даже Щелков допрашивает по телеграфу станционных смотрителей. Не могу в толк взять, зачем именно я понадобился.

Оставив тяжелые вещи на станции, я отправился с Дмитрием в коляске к консулу Якобсону и согласился на предложение его остаться у него обедать и ночевать. Обедали мы вчетвером: он, мадам Якобсон (валашка) и...*. Я занимал их разговором, отправив тебе телеграмму еще перед обедом - до 10 час., а затем откланялся и хочу отвести с тобою душу, душа моя, хотя заочно. Благодарю Бога за время, которое дозволил он в его неизмеримой благости провести с вами, и вспоминая об этих светлых минутах, мне легче будет переносить невзгоды физические и нравственные. А тех и других будет, конечно, вдоволь.

Судя по слухам, наслышанным мною по пути, положение дел вовсе не так улучшилось, как нам казалось за последнее время. Канцлер поговаривает о каких-то конференциях в Риме! А в Главной квартире все жаждут, как бы каким бы то ни было образом покончить скорее войну.

В Жмеринке встретил я возвратившуюся из Бухареста графиню Ржевусскую. Она поехала к отцу. Я ей сказал, что ты приглашаешь ее тебе помогать, когда она доедет до Киева. Она согласна и мне показалась особенно миловидною. Я пил чай и с ней проболтал с полчаса.

Спасибо за индейку и пирожки. Пригодились. Я и Дмитрий ими два дня питались. У Дмитрия сильно разболелась голова, и он все беспокоится, что заболеет и меня где-нибудь посадит, того и смотри. Здесь холоднее, чем в Киеве, и за Жмеринкою везде - хотя не .толстый слой - снег.

Целую ручки у добрейшей матушки. Обнимаю милейших деток и поздравляю Катичку. Тебя, бессменная подруга моя, тысячекратно обнимаю. Всех вас благословляю и Господу Богу всемогущему поручаю. Любите многолюбящего и вернейшего твоего друга и обожателя Николая

No 38(2)

21 ноября 1877 г. Бухарест

Кажется, что я не скуплюсь ни на телеграммы, ни на письма, бесценный друг и милейшая жинка моя. Ответ твой на ясскую телеграмму мою передан весьма быстро обязательным консулом нашим Якобсоном. Надеюсь, что ты получишь исправно мою сегодняшнюю телеграмму. Твоя меня утешила и успокоила. Мысленно, сердцем, душою живу с тобою и с вами неразлучен. Опасаясь остаться без писем, я тотчас по прибытии в Бухарест, и когда определилось, что я должен присоединиться к императорской квартире, телеграфически известил тебя, что писать следует не сюда, в Бухарест, а в Порадим, где я надеюсь быть уже в четверг.

Выехав из Ясс в 3 часа пополудни (однажды в день отходит поезд) в отдельном вагоне, данном мне стараниями обязательного консула до самого Бухареста (меняют два раза ночью), я поместил около себя Дмитрия (je le soigne cause de sa toux)*. Народу было множество везде, и поезд огромный. С нами же ехали 50 сестер милосердия, из которых многие молодые, хорошенькие и даже образованные (между прочим, одна венгерская графиня).

Якобсоны меня угощали, чем могли, выспался я отлично в мягкой кровати и поел отлично, одним словом, reisefertig**.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});