Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

Рыцарю Филиппу не очень-то удалось чудодейственно улучшить прежние показатели в стрельбе из обновленного личного оружия. Тренироваться и упражняться ему до морковкиного заговенья.

Но, слава Богу, не до греческих календ, потому как арматор Вероника скупо его похвалила язвительным сержантским голосом:

— Неплохо, салага. Я думала, будет хуже. В четверг тренировки продолжим.

Теперь-ка давай твой сюрприз. Он тоже фонит сверхрационально, хоть святых вон выноси. Не то еще одна чудотворная иконка организуется.

Вероника перекрестилась на лик Георгия Победоносца, поражающего копьем змия, и благословила Филиппа:

— С Богом, неофит. Доставай второй артефакт. И попрошу, туда, к столу, разряжай его…

С титановой зажигалкой из «Убежища для разумных» Вероника обращалась столь же осмотрительно, как и с пистолетом, вызвавшим у нее восхищение, опаску и даже зависть. Она было хотела попросить Филиппа дать ей пару раз из него выстрелить, но отчего-то передумала.

Наверное, так не принято. Нельзя баловаться с чужим оружием по неписаной рыцарской традиции, — решил Филипп.

Все же зажигалку в подарок из асилума Вероника приняла с благодарностью и едва могла поверить, что это вещь отныне ей принадлежит полноправно и безраздельно.

— Филька! Стало быть, это мне? Ну удивил! В ней ни капли гомеостазиса. Но она непременно должна упорядочивать асимптотические вероятности ближайшего будущего, скажем попросту.

Получается, ты решительно даришь мне частичку твоей удачи. Не передумаешь? Я могу ее вернуть. Мне твое счастье ни к чему хапать. Бери ее назад…

— Ни за что! Пошли ужинать. Аль у тебя по арматорскому плану положено мне сегодня строгий пост учинить?

— Вот еще!..

За ужином рыцарь Филипп с необходимыми деталями официально доложил арматору Веронике о вчерашних событиях и об успешном взятии под контроль ключевого объекта в лице Марии Казимирской. То ли его нарочито серьезный тон, то ли еще что-нибудь, но он ужасно рассмешил Нику уж очень подробным рассказом о виденном и услышанном.

— Ах, где мои глупые 17 лет? Развеселил же ты, брат Филька, старушку. Но сам-то хорош, сеньор Кобелино. Тебе б только за девушками подглядывать, подсматривать…

— Так то ж для пользы дела, Ника, — не понял юмора Филипп, — к тому же я их всех как облупленных знаю, снизу доверху.

На позапрошлой неделе Катька на кухне так своими голыми мясами потрясала, думал, шкафчики со стен посыпятся. Новый насисьник, видите ли, у нее после стирки сел, давит, режет…

— А у Насти бюстик? Ты ее тоже, как облупленную?

— Не без того. Нонче познакомились оченно близко к телу.

— Ой, Филька, сама удивляюсь, почему ты меня до сих пор не соблазнил?

— Зачем же дело стало?

— Но-но, неофит, не зарывайся.

— Так это я, типа пошутил.

— Я тоже…

О подаренной Насте темно-красной розе из асилума, Филипп тоже упомянул. Так же, как и о собачьем крупногранулированном корме.

— Не боись, Фил. Биологические объекты из асилумов практически безвредны, пускай их эмпатические параметры порой поражают воображение. Беленькая собачка тепереча тебя по гроб жизни будет считать своим благодетелем.

— А Настенька?

— Не хлебом единым жив человек, рыцарь Филипп. И не только сексом по утрам и вечерам…

Эта роза — эмпатический медиатор. Она берет и ретранслирует лишь то, что есть между вами. Ей без разницы: любите вы или ненавидите друг друга…

Единственное, чего я тебе настоятельно посоветую, так это аноптически ее мумифицировать. Когда в следующий раз появишься в гостях у Насти, полосни ее лучом «ледяного огня»…

— Кого? Настеньку?!! — Филипп в ужасе воззрился на ухмыляющуюся Веронику.

— Дурак ты, рыцарь! Не девушку, а розу. Она, то есть роза, высохнет, а Настя будет, уверяю тебя, ее бережно и долго-долго хранить. И сохнуть по тебе, ловелас дожинский…

Иначе через три-четыре недельки цветик с неприятным запашком, тю-тю, рассыплется в прах.

Я свою, кстати, уже засушила. Пожелтела местами, а так ничего… беленькая…

— Эмпатия, симпатия… Лучше я тебе о видении расскажу. Так вот, типа очухался я, зырк по сторонам, а он, то есть я там…

— Постой, неофит. Этак жаргоном и просторечием ты мне всю малину обгадишь. Давай-ка, милок, мне в ментальном контакте чистенькую дуплексную эйдетику.

— Как это дуплексную?

— Эйдетическое соприкосновение умов позволяет мне с обратной связью подключиться к тому, что ты видел.

— Это что, телепатия или считывание памяти?

— Никак ты квазинаучной фантастики начитался? Считывать память вряд ли кто умеет, милок. По крайней мере я такого дара не знаю.

Непосредственная приемопередача мыслеречи на расстоянии вне какой-либо модулируемой несущей субстанции дивинативно невозможна. Неоднократно проверено и доказано…

Так вот. Мы всего лишь войдем в ментальный контакт, и ты продемонстрируешь мне твои мыслеобразы, включая запахи и звуки. Все, что сочтешь нужным мне дать в демоверсии.

Представь, ты снял произошедшее на видеокамеру, потом аффективно и эмоционально комментируешь последовательную хронику.

Ясен перец, я не прецептор Павел, сетевой эйдетикой не владею и по телефонным линиям, как он, мне слабо видеоряд из башки доставать. Однакось в телесном контакте могу подключиться к твоим мыслеобразам.

— Телесный контакт?

— Во! Темка в самый раз для тебя, дон Хуан Фелипе Ирнеев-Дожинский. Слушай, неофит.

Итак, апперцепция эйдетики была известна еще ранним Архонтам Харизмы. Они случайно наткнулись на сей феномен во время коитуса, когда мужчина и женщина обмениваются эротическими сопереживаниями в форме мыслеобразов, коль скоро прибегают к магии или теургии.

Нечто подобное в Индии до сих пор практикуют жрецы и жрицы богомерзкого тантризма. Впрочем, это не наша забота.

Так вот, ранние эпигностики эмпирически развили ритуал распознавания чувств, но по собственной дикости и похабству связали его с сексом. Потом стали обходиться его имитацией. Например, мужчины держали друг друга за пенис или мошонку во время передачи мыслеобразов…

— А женщины?

— Вкладывали средний палец во влагалище партнерше…

— А мы?

— Пуговицу поищем.

— Какую пуговицу?

— Большую!!! Тебе к губе пришить, чтоб ты ее не раскатывал, оболтус. Мы с тобой просто сядем рядышком, тесно плечом к плечу как боевые товарищи…

И все потому, что к третьему веку отцы ноогностики, к счастью, додумались, как обходиться без всякой античной похабени… — Вероника отчего-то весьма неприлично выругалась и заново пустилась в объяснения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});