Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

Вернувшись на кухню, Филипп покрепче навел себе чашку растворимого кофе и щедро плеснул в нее молдавского коньяка из расходных кулинарных запасов Петра и Марка. Ему срочно требовалось привести себя в порядок.

Все ж таки ритуал есть ритуал. Пусть говорят, будто он надежен как грабли и веками отработан.

«Как-то боязно вот так запросто… с дивинацией. И руки дрожат…»

Вволю наплескавшись в ванне, Манька с Катькой в халатах и в тюрбанах из полотенец отправились сушить волосы и наводить макияжную красоту в комнату Марика. За ними и Софочка решила отдохнуть от кухонных тягостей, запарки. Она и Настю с собой прихватила, чтобы вместе подкраситься, причесаться к скорой трапезе.

Филипп видел: вольность нравов и непринужденность общения веселой компании Настю впечатлили. В комнате Марика, чудесным видом превращенной в дамскую гардеробную и будуар, она с огромным облегчением избавилась от своего тесного насисьника.

— Во! Правильно, Настена. Давящая повязка на грудь — хуже не бывает в жару, — по-врачебному отозвалась на ее действия Манька Казимирская, искоса, тайком сравнивавшая свои формы с Настиными.

— Можешь и так оставаться. Но лучше тебе в блузке. Филька у нас не очень на сиськи падкий. Ему стопудово то, что снизу, подавай, — протянула Софочка. Она несомненно позавидовала пышным Настиным прелестям и тонкой фигуре.

Точку в обсуждении и рассмотрении новой знакомой Филиппа поставила подруга Катька, окончательно закрепив ее дружественный сестринский статус:

— Трусы и колготки тоже долой, Анастасия. Мужики летом балдеют от влагалищных феромонов…

Екатерина Делендюк по-свойски покопалась в шкафу у Марка Недбайного и выудила оттуда пакетик с чулками.

— Это тебе презент. Маричка у нас голубой-голубой и в дамском бельишке похаживает. Некоторым его приятелям-мальчикам нравится, они ему красивые женские трусики и дорогие чулочки дарят…

Филипп не только по-инквизиторски подслушивал и подсматривал за дамами, он еще одновременно салат с анчоусами делал. Что тут, что там — занятие технологическое и рутинное.

«Делай как положено, и все у тебя получится. В престольном и застольном виде…»

За столом речь между прочим зашла о развращенности нравов нынешних безбожных племен и народов дальних, но прежде всего им ближнего народца белоросского. В его нравственной и кулинарной гибели компания почти убеждена и единодушно возлюбила ближних в единомыслии вкусной еды и хмельного пития.

— Одна вера нас только спасает, уму не постижимая, — огласил апостол Андрей, и общество единомысленно с ним согласилось. Атеистов и материалистов в компанию не принимали.

Нечего безбожникам здесь делать среди апостолов, евангелистов и выдающихся исповедников христианской веры. Когда б таковым считать Фильку Ирнеева, каждое воскресенье с утра пораньше отправляющегося в Петропавловский монастырь к обедне.

«К черту на кулички» никто, ясное дело, не сказал, но согласно подумали в том же ключе. Даже итальянец Джованни, кому объяснили, сколько же километров «Филька пилит в свою церковь».

Возможно, уважая его за религиозное рвение, Филькины сравнительные рассуждения «о нравах и обычаях от Ромула до наших дней» слушали довольно внимательно. Или же его монолог всех так увлек, потому что пользовался он достопамятными цитатами из прецептора Павла, тем не менее, не забывая ссылаться на открытые источники.

— …Глубину падения современной извращенной морали и подавно нельзя сравнивать с добродетельной высокой чистотой римлян и греков. Они только к телесной смерти относились легче и приземленнее, чем мы. Да и то не все и не всегда, если даже за смертоубийство на войне полагалось подвергнуться специальному ритуалу очищения в храме или от рук праведного человека, ведущего чистый образ жизни.

Не спорю, власть в древности была неимоверна развращена. Потому как истинного страха Божьего не ведала. Но за пределами дворцовых чертогов царили совсем иные нравы…

Не моральное падение и не набеги варваров погубили античную цивилизацию и Великий Рим, а величайшее безбожие, языческий материализм и отсутствие истинной веры во Вседержителя и его единосущного Сына Божьего — единственной нравственной опоры, нас спасающей от этического беззакония, аморального хаоса, либертарианской аномии…

Разъяснив любознательной Софочке Жинович кое-какую терминологию, Филипп Ирнеев продолжил спич:

— Если бы праведные люди не верили в Бога, то весь род людской давно бы постигла участь Содома и Гоморры, Хиросимы и Нагасаки. А мир стал бы ледяной радиоактивной пустыней в печальном итоге третьей мировой войны…

Глобальная война всех против всех не станет концом света, но укажет на его приближение…

Патетическую и эсхатологическую концовку речи Филиппа несколько подпортила Софочка, как обычно выдавшая на-гора по-журналистски двусмысленный комплимент:

— Филька! Ты у нас праведник, вечный за нас молитвенник, ты нас всех один спасаешь от ужасов атомной войны.

Дамы и господа! Предлагаю выпить за здоровье рыцаря-миротворца Филиппа Праведного и Благодатного!

Предложение было с энтузиазмом принято. Хотя длинные спичи в компании не приветствуются, но почему бы не выпить кьянти по такому достойному поводу? Многая лета Филиппу Праведному! Негоже придерживаться одних и тех же дурацких правил. Тост есть тост. Можно и нарушить, дабы в неуместный за столом ригоризм не впадать.

Почему бы в таком случае и о политических неурядицах не поговорить?

Коль речь зашла об эсхатологии, глобальной политике и конце света в одной локально взятой Республике Белороссь, нарушать неписаные застольные установления и традиции взялись апостол Андрей вместе с евангелистом Матвеем.

«Еще бы! Они ведь у нас вдвоем записные правозащитники, ох диссиденты, открыто высказывающиеся о своей неприязни к власти предержащей. Валяйте!»

Оба приятеля Филиппа Ирнеева состояли на учете в какой-то весьма правозащитной организации — из тех, что хорошо пользуются общественными благодеяниями зарубежных спонсоров и доноров. Наверное поэтому, апостол Андрей и евангелист Матвей горячо обрушились на богомерзкую белоросскую власть, попирающую права человека, сеющую рознь, раздоры, находящуюся в состоянии холодной войны со всем цивилизованным христианским миром.

Их гуманитарный пафос отчасти приглушил апостол Петр:

— Ну и что, если у нас похолодало в отношениях с Россией? Подумаешь, конец союзу. Туда ему и дорога!

Зимних холодов и того, будто бы Россия отключит газ, я не боюсь. У нас тут с евангелистом Марком автономная сплит-система стоит. Обогреемся. От центрального отопления и режима экономии мы ни хренашеньки не зависим.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});