Собрание сочинений в 9 тт. Том 1 - Уильям Фолкнер

фантазия!

— Ну, а теперь, раз вы уже записались в эти самые сивиллы[28], расскажите мне про этого франта, про Джонса. Ему-то определенно повезло.

— В чем повезло?

— Ну, как же! Добился чего хотел.

— Но не тех женщин, которых добивался.

— Да, не совсем. Ну, конечно, ему всех не добиться, мало ли чего он хочет. По-моему, он два раза обжегся.

Но ему это ничуть не мешает. Выходит, он — счастливчик. — (Их сигареты двойной дугой упали в ручей, зашипели.) — Должно быть, нахальством тоже можно многого добиться от женщин.

— Вы хотите сказать — как и тупостью?

— Вовсе нет. Какая там тупость. Вот я действительно не могу добиться той, кого хочу, по своей тупости.

Она положила руку ему на плечо.

— Вы совсем не тупой, Джо. Но и смелости в вас нет.

— Нет есть. Разве вы можете себе представить, что я стану с кем-то считаться, если захочу чего-нибудь?

— Но я и не представляю себе, что вы можете как-то поступить, не считаясь с другими людьми, Джо.

Он обиделся и равнодушно сказал:

— Конечно, воля ваша, думайте как хотите. Знаю, я не такой смелый, как тот малый, из анекдота. Помните? Пристал к женщине на улице, а ее муж заступился, сшиб его с ног. Он встает, очищает грязь, а тут какой-то посторонний и говорит: «Господи помилуй, и часто вас так колотят?» А этот тип отвечает: «А как же, конечно, бывает, но уж зато, когда дело выгорит!..» Видно, он считал, что ему судьба быть битым, — прибавил он с прежней насмешливой улыбкой.

Она рассмеялась. Потом сказала:

— А почему бы и вам не попробовать, Джо?

Он смотрел на нее долго, спокойно. Она смело встретила его взгляд, и, соскочив с перил, он повернулся к ней, обнял ее одной рукой.

— Что это значит, Маргарет?

Она не ответила, и он, приподняв ее, снял с перил. Она положила руки ему на плечи.

— Нет, для вас это ничего не значит, — сказал он ей тихо и чуть коснулся губами ее губ. Рука его опустилась.

— Не так, Джо.

— Как — не так? — недоуменно спросил он. В ответ она притянула его к себе и поцеловала, медленно и жарко. Но они уже поняли, что, несмотря на все, они друг другу чужие. Он поторопился прервать неловкое молчание: — Значит ли это, что вы согласны?

— Нет, Джо, не могу! — ответила она спокойно, не отводя его рук.

— Но почему, Маргарет? Вы никогда не говорили мне — почему?

Он видел ее молчаливый профиль на прошитой закатом листве.

— Если бы я так хорошо к вам не относилась, я бы не стала объяснять. Но у вас такая фамилия, Джо. Не могу я выйти замуж за человека по фамилии Гиллиген.

Он обиделся всерьез.

— Извините, — тупо сказал он. Она прижалась щекой к его щеке. На вершине холма стволы деревьев стояли, как решетка у камина, за ними медленно дотлевали угли заката. — Фамилию и переменить можно, — сказал он. В вечерней тишине послышался долгий гудок. — Ваш поезд подходит, — сказал он.

Она слегка отклонилась от него, чтобы разглядеть его лицо.

— Джо, простите меня. Я пошутила…

— Ладно, ладно, — перебил он и с неловкой лаской погладил ее по плечу. — Пойдемте, пора!

Паровоз, чернея, показался за поворотом, увенчанный дымом, низкорослый, зловещий, словно рыцарь в перистом шлеме, становясь все больше, но как будто не двигаясь. И все же он двигался, с грохотом ворвался на станцию в назначенное время, и крошечный вершитель его судеб показался в окошке, как жалкий придаток, весь грязный, в больших очках. Поезд, гремя, остановился, на перрон высыпали носильщики в белых куртках.

Она снова обняла его, к удовольствию всех зевак.

— Джо, я вправду пошутила. Но разве вы не понимаете? Я два раза была замужем — и оба раза случилось несчастье. У меня просто духу не хватит еще раз рисковать. Но если бы я только посмела выйти замуж, то, конечно, за вас — и вы это знаете. Поцелуйте меня, Джо! — (Он выполнил ее просьбу.) — Храни вас Бог, милый. Если бы я за вас вышла, вы бы умерли через год, Джо. Все мои мужья умирают, вы же знаете.

— Я бы рискнул, — сказал он.

— А я нет. Слишком я молода, чтобы хоронить трех мужей.

С поезда сходили пассажиры, проходили мимо, другие садились в вагоны. Над всем, как обязательный аккомпанемент, звучали голоса зазывавших публику шоферов.

— Джо, неужели вам действительно так грустно, что я уезжаю? — (Он в недоумении посмотрел на нее.) — Джо! — воскликнула она, и тут мимо них прошла группа людей.

Это были мистер Джордж Фарр с супругой. Они увидели несчастное лицо Сесили, когда она, такая грациозная и хрупкая, со слезами растаяла в объятиях отца. А за ней стоял мистер Джордж Фарр, мрачный, как туча: его не желали замечать.

— Что я вам говорила? — сказала миссис Мэгон, сжимая руку Гиллигена.

— Да, вы были правы, — ответил он, поглощенный своим горем. — Ну и медовый месяц выпал бедняге!

Вновь прибывшие ушли за вокзал, и она снова посмотрела на Гиллигена.

— Поедем со мной, Джо!

— Венчаться? — спросил он с воскресающей надеждой.

— Нет, вот так, как есть. Тогда, если надоест, можно будет просто пожелать друг другу счастья и разойтись. — (Он с ужасом посмотрел на нее.) — Черт побери вашу пресвитерианскую добродетель, Джо! Теперь вы будете думать, что я распутная женщина.

— Нет, мэм, не буду. Но так поступить я не могу!

— Почему?

— Не знаю. Не могу — и все…

— Но какая же разница?

— Да никакой, если б мне нужно было только ваше тело. А мне… а мне нужно…

— Что вам нужно, Джо?

— О черт… Пошли, пора садиться.

— Значит, едете со мной?

— Вы отлично знаете, что нет. Вы же знали, что этого не будет, когда говорили.

Он поднял ее чемоданы. Но тут же носильщик ловко отнял их, и он только проводил ее в вагон. Она села на зеленый бархатный диванчик, и он, неловко сняв шляпу, протянул ей руку:

— Что ж, прощайте!

Ее лицо, бледное, спокойное, под маленькой, черной с белым, шапочкой, безукоризненный воротничок платья… Она не посмотрела на протянутую руку.

— Взгляните на меня, Джо. Разве я когда-нибудь лгала вам?

— Нет, — признал он.

— Неужели вы не видите, что я и сейчас не лгу? Я сказала правду. Садитесь.

— Нет, нет. Так я не могу. И вы знаете, что не могу.

— Да, знаю. Значит, и соблазнить вас мне не удалось, Джо. Простите меня. Хотелось сделать вас счастливым хоть на короткое время, если только я смогла бы. Но, наверно, не судьба!

Она подняла