Жизнь обреченных на смерть - Вера Малахова

Мы потеряли Мину, но у нас все еще остается Яго. С ним все идет строго по плану. Парень усиленно набирается опыта владеть своей силой. Учиться принимать жесткие решения.... Мы планировали, как только он достигнет пика своей силы, вернуть Мину и выставить своих игроков на поле, но ее исчезновение .... Когда утром началось это бесчинство за окном, у меня появились весьма серьезные основания полагать, что ее больше нет в живых.

- Создатель! Если с ней что-то случилось...., - Хулиан все хуже владел собой - я не знаю, что с вами сделаю.

- Если с ней что-то случилось, совершенно не важно, что ты сделаешь. Если Джельсамины нет в живых, мы обречены.

Способный контролировать себя лучше двух своих собеседников, Реналь все еще пытался мыслить логически и заполнял пробелы в этой истории.

- Хоакин, объясни ка мне вот что, а что тебя конкретно не устроило в происходящем? Твоих детей никто не планировал положить на алтарь этой войны. Я понимаю, почему против него могли возражать мы, ну а тебе то что? Или Монике?

- Дело в том, что ни я, ни Габи, ни Моника, не верим, что это план спасения. Нас просто используют, как полигон для военных действий.

- Если честно, звучит малоубедительно. - Не скрывая скептицизма по поводу услышанного, с усмешкой заметил Реналь. - И почему же ни один из вас не обратились к нам? Мы с Хулианом должны быть самыми яростными противниками этого плана. Это нашими детьми собираются пожертвовать ради всеобщего блага. Не говоря уж о том, что мы могли просто поговорить с Дэймоном и Чано и убедить их не участвовать в этой чудовищной авантюре.

- Мы не могли дать понять, что готовим альтернативный план. Габи сказала, что пока не может тягаться с ними в чистой силой. И в этой войне можно победить только терпеливо выстраивая планы, и ожидая результатов своих действий. За последние девятнадцать лет я чуть не сошел с ума, каждый день думая о том, что что-то может пойти не так. Мы не должны были обнаружить свое знание этой истории и свое участие в ней перед основным врагом. А он может оказаться кем угодно. Надеюсь, я понятно объяснил?

- В какой-то степени да, - мрачно ответил Реналь. - Я тут мысленно вернулся к последнему балу Ремизы.... Четыре яда в одном бокале....

Хоакин с пониманием кивнул.

- Я тоже об этом думал. Один был мой, второй это идиотки Августы, третий скорее всего "его", и думаю, что отравить он пытался и Анри и Дэймона сразу. Он решил избавиться от двух игроков одним махом.

- Но почему было не сделать этого раньше?

- Близиться час икс, и если Анри и Дэймона не станет сейчас, нет шансов успеть вырастить им замену.

- Бред какой-то, - фыркнул Реналь. - Ну, а четвертый то яд чей?

- Этого мне пока не удалось выяснить. Как и вопрос, какой яд именно был от этого психа. Тот, который был в бутылке, или тот, который подмешал официант.

- Хоакин, я надеялся, что степень доверия между нами несколько иного уровня, - наконец не выдержав, с горечью произнес Хулиан. - Все эти бесконечные тысячи лет я верой и правдой служил тебе, никогда не ставя под сомнение свою преданность и лояльность. Я был для тебя тем, кем ты хотел меня видеть. Я позволял себе считать тебя своим другом. Почему, ради Создателя, ты не пришел с этим ко мне? Почему позволил использовать моего сына?

- Я побоялся, что твоя импульсивность выдаст нас. - Честно ответил Хоакин. - Как сам ты нередко замечал, ты не Куори. Тебе не дано мастерски дурить людям головы. Я, как мог, присматривал за Чано. И когда он послал ее куда подальше, радовался за него, как за собственного сына. Да, признаю, что я не успел его спасти. И, как бы я не отрицал, я чувствую за это свою вину. Но посвятить тебя в весь план.... Я и сейчас не уверен, что поступил правильно. И ты своим поведением не испортишь все на свете.

- Тебе стоило больше верить в меня, - сухо ответил Корин Фоли своему Кейсару. Сдерживая бушующую в душе бурю, Хулиан встал, коротко поклонился, и, не поднимая глаз, спросил.

- Ваше Величество, могу я быть свободным?

- Хулиан, не надо так, прошу!

Реналь с ужасом наблюдал эту сцену. Никогда еще он не видел Великого Кейсара Фоли таким угнетенным и раздавленным. Он чувствовал, какую боль ему причиняет обида Хулиана, но если сердцем он был на стороне друга, то холодный рассудок говорил о том, что Хоакин был прав. В эту минуту Реналь был не уверен даже в себе самом. Он сам не знал, что станет делать дальше.... Примет участие в плане Хоакина и его соратников, или, потеряв голову, помчится сражаться сам. Впрочем, нет. Он прекрасно знал, что будет делать. Он отправится к той единственной, к женщине, которую любил все свою жизнь. К той, что всегда любила только его. К той, с кем он никогда не мог быть вместе. Потому что два пламени не могут гореть на одной головке спички. Они сливаются в одно и теряют самих себя. Сотни раз, они пытались быть вместе, и сотни раз понимали, что до сих пор живы только потому, что бессмертны. Их любовь была столь разрушительна, что близкие им смертные гибли, сгорая в их пламени. Расчетливый, выдержанный, хладнокровный Реналь Д'Артуа становился абсолютным безумцем, если на расстоянии вытянутой руки от него оказывалась его единственная любовь. Хотя, правильнее было сказать, что именно из-за своей сумасшедшей, бесконтрольной любви, он был вынужден стать выдержанным и хладнокровным, ведь в сложившейся ситуации на кону стояли жизни людей.

Джинни стояла у прилавка и изумленно пялилась на зашедшую посетительницу. Конечно, она и ранее пару раз видела Ремизу Леклер, и это было мельком, издалека. Но сейчас, когда Малкани Шагрин стояла прямо перед ней, у девушки перехватило дыхание. Все дело было в том, что Ремиза была кумиром юной красотки. Стоящая перед ней женщина была словно соткана из шарма и флирта. И хотя Джинни предпочитала мужчин, она поймала себя на безумной мысли, что смотрит на посетительницу с некоторой долей вожделения. Убедившись, что произвела достойное впечатление, Ремиза довольно кивнула и перевела взгляд на Гильермо.

- Вы не оставите нас вдвоем. Девушкам надо пошептаться.

- Будет ли мне позволено предложить вам свой кабинет, чтобы посетители магазина не помешали ненароком? - с восхищением глядя на совершенную диву, еле вымолвил Гэли-Мэли.

- Очаровательно, - промурлыкала Ремиза и уверенным шагом направилась к прилавку.

Когда они с Джинни оказались наедине, девушка с трудом очнулась, поняв, что будто ученица перед директором гимназии стоит перед сидящей в кресле хозяина Ремизой Леклер. После минуты пристального разглядывания Малкани Шагрин, все же, начала говорить.

- Думаю, что у тебя в голове сейчас некоторым образом сумбур. И я хотела бы помочь тебе принять правильное решение. - А вот это уже прозвучало, как посягательство на свободу волеизъявления. Подобные выпады Джинни переносила с трудом. Но видимо, очарование Ремизы все еще сковывало девушку, и она не нашлась, чтобы такого дерзкого ответить на столь навязчивое внимание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});