Морок (СИ) - Горина Екатерина Константиновна

— Смелее! — зашептали девы. — Смелее! Иди ко мне…

Иннокентий мялся. Он просто не знал, что ответить. Надо было найти такие слова, чтобы и отказаться помогать, и чтобы это прозвучало вежливо, так, чтобы не обидеть никого, но и так, чтобы никто не подумал, что он плохо поступает.

Таких слов не было. И Иннокентий вскоре это признал. А не найдя вежливых причин для отказа, вздохнул и сделал новый шаг навстречу отражению.

— Сдурел! Назад! — тут же услышал юноша.

— Что? — переспросил Иннокентий.

— Иди ближе! — шептали девушки.

Иннокентий помотал головой, чтобы отделаться от странных звуков.

— Мне, должно быть, что-то послышалось? Какой-то морок напал! — Иннокентий встал, как вкопанный.

— Морок напал, — весело проговорил он снова, будто пробуя слова на вкус и тут же услышал новую порцию ругани в свой адрес.

«Морок напал! Спас тебя морок, дуралея. Вниз смотри — Казимир лежит, не сдержал девку. Ну, да ладно. Тьфу ты, какие вы тупые все попались мне. Наклонись, у старика бутылка — найди», — раздавалось у Иннокентия в голове.

С одной стороны, юношу это пугало, с другой, радовало: нашлась удобная и веская причина отказать девам в зеркалах. Он наклонился и обшарил штаны и камзол бывшего товарища, на поясе нащупал темного стекла флянчик.

«Этот, точно! Ну всё, падла, теперь по-нашему запоёшь! — ликовал внутренний голос Иннокентия. — «Девке банку покажи, скажи, пусть тебя в изнанку вернёт. Иначе банку об землю со всей дури грохнешь.»

— Что же ты медлишь? — печально проговорила дева в зеркале.

— Которой из них показать-то? — вместо ответа спросила Иннокентий.

— Что показать? — изумилась красавица.

— Это не тебе, — отмахнулся от неё Иннокентий. — Прости, я сейчас, подожди немножко.

Отражение нахмурилось и нетерпеливо сменило позу.

— А кому? — капризно поинтересовалась дева. — Тут, кроме нас никого больше нет.

Вместо ответа юноша показал ей флянчик.

— Знаешь, что это?

Отражение в тот же миг будто бы бросилось на него.

— Это моё! Отдай! Где нашёл?

— А тут, понимаешь, мой старый друг лежит. У него на поясе и нашёл, — ответил Иннокентий, едва сдерживая дрожь, чтобы не выдать собственный страх.

Сейчас его пугало всё: дева, которая застыла за серебряной поверхностью зеркал, внутренний голос, который, помимо обычных рекомендаций на уровне интуиции, теперь сообщал сведения о том, чего никак не мог знать, драгоценный флянчик, в котором неизвестно что находилось…

— Соврал, старик, — рассмеялась дева. — Так, с кем же ты разговариваешь?

— С внутренним голосом, — ответил Иннокентий, пожав плечами, словно для него это было самое обычное дело.

Дева в зеркале затряслась от хохота. Смеялась она так, что через несколько мгновений её голова покатилась по земле, а на её месте возник белый, местами с налипшими кусками гнилого мяса череп. Иннокентий отшатнулся, сделал шаг назад и, снова споткнувшись о тело Казимира, упал.

«Мерзкий старик, вечно под ногами путается,» — недовольно пробасил внутренний голос.

Иннокентий, не отрываясь смотрел на то, что только что было прекрасным девичьим лицом с алыми губами, изогнутыми нитями бровей и суетливыми искрами глаз.

На месте бархатных ресниц белели щербатые лысые дуги глазниц, делая чёрные дыры еще чернее и глубже. Иннокентию казалось, что изнутри черепа на него будто бы глядит еще кто-то, а потому он старался не слишком всматриваться в пустые глазницы. На месте густых волос осталась кровавая, лишенная кожи проплешина, с прилипшими к ней листьями дуба.

— Ну, что ещё говорит внутренний голос? — лязгнули кости о кости вопрос.

— Говорит, вернуть меня в изнанку надо…

— Хорошо, только без флянчика не верну, — ещё больше ощерился череп.

Иннокентий попытался отвернуться, однако мерзкая харя, казалось, была повсюду вокруг него.

— А что в нём? В флянчике?

— А внутренний голос не сказал?

Иннокентий отрицательно помотал головой.

— Волшебный порошок там, я посыплю на тебя и скажу, куда тебя доставить…

«Врёт!» — истошно заорал внутренний Иннокентий. — «Всё врёт! Скажи, что банку не отдадим, а в изнанку пусть доставит».

— А я не хочу в изнанку, — сопротивлялся Иннокентий.

— Не хочешь, не надо, а куда хочешь? — проскрежетал череп.

— Да я не с тобой пока что разговариваю, — резко ответил Иннокентий.

— С внутренним голосом? — поинтересовались челюсти.

— Да! — выпалил Иннокентий.

— Ты мне говори, куда хочешь, я тебя доставлять-то буду, — возразил череп.

«Скажи, что в изнанку!» — потребовал человек внутри.

— Не хочу! — отрезал Иннокентий.

— Ну не хочешь — не говори, будем тут с тобой стоять, пока не захочешь, — усмехнулось отражение.

— Я домой хочу! — выкрикнул Иннокентий.

— Хорошо, банку давай! — нетерпеливо огрызнулся череп.

— Ты хоть помолчи! — прикрикнул Иннокентий.

«Кто? Я?!» — рассердился внутренний голос.

— Кто? Я?! — разозлился череп.

— Все! Все вы отстаньте! Надоели до смерти! Лучше скажите, где я?! — не выдержал Иннокентий.

— Это ты у своего голоса спроси, — порекомендовал череп. — Потому что здесь ты только частично, только твоё сознание. Впрочем, изволь, твоё сознание находится в лесу, неподалёку от замка. А вот где твоё тело, это хороший вопрос. Попробуй вспомнить, где ты его оставил? Что ты помнишь?

— Помню, — Иннокентий с усилием тёр щёки и лоб. — Помню… Да! Точно! Помню замок, Лея, толстуха, маленькая комната, какая-то скамья…

— Вот там, скорее всего, твоё тело и осталось, — подытожил череп. — Хочешь, туда верну?

— Хочу! — поспешил Иннокентий. — Хотя, погоди, если сознание моё отдельно, тело моё отдельно, ты сможешь сделать так, чтобы всё сразу стало вместе?

— Конечно, ну, что за вопросы? — обиделось отражение.

«Врёт!» — выкрикнул внутренний голос.

— Докажи! — Иннокентий приосанился и уткнул руки в боки.

— Давай бутылку, докажу!

— Не ты! Докажи, что он врёт!

— Я вру? Опять внутренний голос? — устало выдохнул череп. — Не надоело?

— Ещё как, — печально согласился Иннокентий.

«В бутылке — его душа, пока ты держишь бутылку, он тебе ничего не сделает, потому что, если ты разобьёшь бутылку, он умрёт. А как отдашь флянчик, он тебя сожрёт».

— Только и всего-то? — удивился Иннокентий и хлопнул флакон оземь. Однако стекло было толстым, и такое падение ничуть не повредило бутылке. Череп вскрикнул, кинулся умолять, называл Иннокентий ласковыми именами, умолял не делать ничего больше в этом роде. Но Иннокентию так осточертела вся эта возня, что он с удовольствием подбитой сталью подошвой раздавил проклятую банку.

Стекло треснуло, внутри что-то зашипело и сквозь трещины вырвалось наружу. Череп так же пошёл трещинами, словно именно на него наступил Иннокентий. Через несколько мгновений исчезли и череп, и флакон, и даже зеркала. Не исчезло только тело его старого друга. Иннокентий стоял на лесной поляне, глядя на своего мертвого товарища, над которым уже трудилась большая мушиная семья, весело жужжа и копошась в загустевающей крови.

«Молодец, а как теперь в изнанку попадёшь?» — ехидничал внутренний голос.

— А я не хочу в изнанку. Я домой пойду, — беззаботно ответил Иннокентий.

«Не пойдёшь, — ответил внутренний голос. — Ты ж дух, кому ты там нужен, тебя и не увидит никто.»

— А что же мне теперь делать, я больше, честно, никаких ваших приключений не хочу, — чуть не заплакал Иннокентий.

«А больше и не надо, кристалл поправишь — и иди домой», — успокоил его голос внутри.

— Куда идти-то, — вздохнул Иннокентий.

«Пока никуда, там жди. Я к тебе мальца пришлю».

* * *

Иннокентий остался бродить в лесу в ожидании новых подсказок. То тут, то там пение птиц прерывалось звуками погони.

Мимо юноши вскоре промчалась белая гончая, верхом на которой ехал странного вида человек. Бок его был вырван, а к ногам кто-то привязал тяжёлый шар на цепи, похожий на тот, который надевают преступникам, чтобы они не сбежали. Завидев Иннокентия, странный ездок обогнул его, угрожая трёхпалым кулаком. За ним гналась толпа мужчин, плохо одетых, но с целыми телами. Все они были вооружены, кто чем: мотыгами, косами, у одного был даже какой-то роскошный, но, по всему видать, старый клинок.