Зощенко - Бернгард Рубен

Но сердце было испорчено газами, и я должен был подумать о новой профессии.

В 1921 году я стал писать рассказы».

Итак, причина его скитаний 1917–1919 годов указана — хандра, и указана со всей убежденностью в том, что только она одна и гнала его по белу свету.

Но мы уже вели речь о том, что талант, этот дар Божий, а не хандра, привел его в литературу. Тем не менее и хандра, присущая ему или глубоко засевшая в нем, была постоянной и непременной участницей этого движения — сперва в литературу, затем по ее путям.

И в этой связи надо сказать для полной объективности, что и сам Зощенко, при всей своей приверженности учению И. П. Павлова об условных рефлексах, не отрицал особой психической организации художнической натуры вообще и его собственной в частности. Рассказывая об образовании своего психоневроза, он пишет:

«Но ведь в жизни каждого ребенка повторяется то же самое — рука отнимает грудь, наказывает, купает. Почему же у других это проходит бесследно, не травмирует их, не оставляет ран? Ну что ж — мы разбираем исключительный случай. Мы говорим о психоневрозе. Мы видим перед собой крайне чувствительную психику младенца — будущего художника, творца, фантазера. Мы видим пример, когда столь чувствительная психика способствует возникновению болезни.

Мы говорим в данном случае не о норме, а о патологии».

Таким образом, талант и предрасположенность к психоневрозу оказались у Зощенко в опасном соседстве и взаимодействии, поскольку имели общую основу — «крайне чувствительную психику», которая к тому же находилась под непрерывным давлением внешних сил и обстоятельств. Здесь, надо полагать, в этом сцеплении и сочетании, коренились и блестящие взлеты, и спады в его творчестве.

И повесть «Перед восходом солнца», при всей ее направленности на то, чтобы «облагодетельствовать человечество», как выразился Зощенко не без самоиронии, дает нам весьма редкую возможность глубинного познания его самого.

ОБВАЛ

1. В МОСКВЕ

Работая над этой повестью в Алма-Ате и внимательно следя за событиями на фронте и в тылу, Зощенко, конечно, не мог не почувствовать тот подъем общенародного духа, который делал каждого советского человека более свободным — ведь теперь от каждого в отдельности тоже зависела судьба Родины. Диапазон этого подъема выразился в известнейших тогда стихотворных строках: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…» и «Жди меня, и я вернусь…». Повесть «Перед восходом солнца» была для Зощенко и его восставанием, и возвращением.

Но чтобы этот его взлет осуществился практически, на пути между письменным столом и страницами журнала должны были создаться и благоприятно сойтись одно к одному многие необходимые обстоятельства делового порядка. И они судьбоносно сошлись. Решающее значение имел, конечно, вызов Зощенко из Алма-Аты, из киностудии «Мосфильм», в Москву — на работу в журнал «Крокодил». Судя по тому, что он в 1942 году возобновил свои отношения с этим главным в стране сатирическим журналом, а с начала 1943-го печатается там все активнее, этот вызов готовился им заранее. Он становится членом редколлегии журнала, его поселяют в центральной гостинице «Москва», где живут по приезде в столицу известные и важные персоны. И все лето и часть осени почти в каждом номере еженедельного «Крокодила» публикуются его рассказы и фельетоны.

Свою заметную роль сыграл в этой истории и академик А. Д. Сперанский, известный физиолог, с которым Зощенко был знаком с тех довоенных времен, когда вышла в свет его «Возвращенная молодость». Оказавшийся также в Москве, Сперанский дал свое в высшей степени положительное научное заключение о повести. С этим заключением руководству «Октября» было гораздо легче получить в ЦК партии разрешение на печатание повести. (А членами редколлегии журнала являлись тогда такие авторитетные в партийных верхах советские писатели, как Ф. Панферов и П. Павленко.)

Но самым главным фактором для напечатания повести был, очевидно, момент, время — 1943 год, начало которого ознаменовалось совершившейся великой победой под Сталинградом, потрясшей весь гитлеровский рейх. В Красной армии были неожиданно введены погоны — Великий вождь хотел видеть другую, победоносную армию, не ту, которая в 1941 году, истекая кровью, тяжко отступала до Москвы, а в 42-м до Волги. Теперь в войне произошел долгожданный перелом. И летом 1943 года Москва уже снова была бурлящей «великосоветской» жизнью столицей, куда все торопились вернуться.

Весьма заметное оживление происходило, естественно, и в писательской среде, в редакциях и издательствах. Тот общий подъем духа и создал благоприятную обстановку для прохождения рукописи «Перед восходом солнца».

В большом письме Лидии Чаловой, которая еще была в Алма-Ате, Зощенко подробно описал ей как свои дела, так и общую обстановку в столице. «Жизнь тут, — сообщал он, — весьма сложная, и чтобы не сбиться (написал было — спиться), буду писать по параграфам». Письмо это Чалова получила 8 июня 1943 года. В первых двух «параграфах» говорилось о его довольно сносном бытовом устройстве. Далее обстоятельно рассказывалось о делах:

«3. Положение. Ввели в редколлегию „Крокодила“. Вызвали и предложили быть ответственным редактором. Я еле смог отказаться. Вот уж была бы для меня беда. Просили улучшить журнал. Стараюсь и трачу много времени на это. Но будет ли толк, не уверен. Беда не в нас, а в цензуре и войне, с которой смех мало вяжется.

Тут в Москве начальство меня весьма „ласкает“. Нет, кажется, журнала, который бы меня не тянул к себе. Не хватает мужества всем отказывать. И это очень дурно. Начну писать пустяки. Физически невозможно писать много и почти все об одном и том же. От множества предложений болит голова, потерял память — забываю, что кому обещал. Платят же, кстати, ерунду.

Будущее покрыто мраком. Долго невозможно выдержать такую суету, которая вокруг происходит.

4. Работа. По этой причине работа идет не так, как хотелось бы. Перескакиваю с одной темы на другую. Ох, превращусь в газетного репортера. От этого страдает и моя большая работа. Приходится писать урывками. А то и ночами.

Большую книгу я ведь еще не закончил. В поезде я написал две главы — V „Черная вода“ и VI „Перед восходом солнца“. Здесь в Москве только отделал эти главы. И написал еще новую часть VII.

Еще порядочно осталось. И как я управлюсь — не представляю. Отказаться от журнального фельетона нельзя. Все — начальство. И некоторые почти приказывают.

5. Книга. С книгой моей обстоит дело пока что не только хорошо, но даже великолепно. Я не видел такого волнения, которое я увидел у тех, кто ее читал. Я услышал наивысшие комплименты. И от редакции, и от литераторов. Меня тут упросили читать. Читал писателям (в небольшом кругу). Два дня. Такой реакции мне еще не приходилось видеть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});