Темный Лорд - Александра Лисина

— Н-нелюди… изверги… так измываться над ребенком… чудовища!! Илима!!

— Нет, — внезапно отвердевшим голосом сказал Страж. — Не нужно никому видеть. Лучше я сам.

— Вон отсюда все!! И ты тоже! — в бешенстве выкрикнула вдруг Арва, с силой оттолкнув оторопевшего от подобной наглости Стража. После чего выскочила наружу и совсем люто уставилась на непонимающе приподнявшихся мужчин — белая от гнева, потрясенная увиденным, с трясущимися руками, в которых так и оставалась зажатой мокрая черная рубаха с оторванным левым рукавом. — Если хоть один из вас… хоть кто-то… посмеет сунуть внутрь свою наглую морду… клянусь свой скалкой — убью! Ясно?!! Чтоб никто не смел даже приближаться!! Ни один! Никто из вас! Даже на три шага!! ПОНЯТНО?!!

Гаррон неприлично разинул рот и вытаращился на взбешенную бабищу, будто в первый раз увидел. Чего это с ней? Что они там не видели-то? Люди озадаченно почесали затылки, но предпочли промолчать: ну ее, укусит еще. Только благоразумно отодвинулись подальше, да поискали глазами пути для тактического отступления, потому что когда эта милейшая женщина начинала говорить таким тоном, лучше просто тихо испариться, пока у нее не пройдет очередной приступ острой раздражительности.

— Ты чего, сдурела? — ошарашено переспросил Ирбис в резко наступившей тишине. — Совсем ума лишилась, старая?!

Повариха развернулась так резко, что едва не сбила могучим торсом неподвижного Стража, явно готовящегося к тому, чтобы сторожить порог ее повозки всю оставшуюся ночь. Чтобы не пропустить туда никого из караванщиков. Ни одну девушку. Никого вообще. Особенно эльфов. И толстуха, кажется, была с ним полностью согласна. От увиденного у нее сильно побледнело лицо, губы до сих пор дрожали от ужаса и еле сдерживаемого гнева, а покрытые свежей кровью пальцы мяли несчастную рубаху с такой силой, что едва не проткнули насквозь.

— Я н-не знаю, кто это сдел-лал, — пролязгала она зубами в оглушительной тишине. — Н-не знаю, какие изверги могли так страшно… но если хоть один из вас, мужланов недоделанных, хоть раз приблизится к Белику, п-пеняйте на себя. Не посмотрю ни на возраст, ни на длину ушей и ни на какие заслуги. Так получите, что потом не сможете не только иметь детей, но ни на одну девку больше не влезете! Меня хорошо слышно?!

— Тетушка… — робко подала голос Илима.

— И ты не лезь, поняла?! Рано тебе еще такие вещи видеть. Давай сюда тряпки и отправляйся к отцу: ему нужна твоя помощь.

— А как же Белик?!

— Справлюсь без вас! — грубо отрезала нянька и, резко отвернувшись, скрылась внутри. — Без ВСЕХ! И только попробуйте сюда сунуться!

— Все настолько плохо? — мрачно посмотрел на седовласого Ирбис.

Дядько снова отвел глаза и, едва заметно кивнув, устроился возле повозки, намереваясь караулить каждый вздох умирающего племянника до самого утра. А если потребуется, то и дольше. Лишь бы оно наступило, это утро. Лишь бы малыш справился. Только бы сумел выкарабкаться.

Он медленно опустился на траву, скрестил ноги, демонстративно положил на колени свой жуткий меч и так застыл, превратившись в камень. Даже глаза закрыл, старательно вслушиваясь в приглушенные причитания толстухи, ее горестные восклицания, выражающие крайнюю степень отчаяния, и редкие, почти неслышные стоны, если она неосторожным движением все-таки задевала Белика.

— Лита…

— Потерпи, солнышко… я сейчас, сейчас… ты только держись, ладно? — умоляюще бормотала Арва. — Ну же, не надо. Дай, я это заберу… о боги! И здесь тоже! Ну, как же ты… откуда? Господи, сколько крови… ну, кто мог так поступить?! Сейчас, мой милый, я уже бегу… только не плачь, не надо…

— Лита-а-а…

— Ай! Зараза, жжется! Эй, эту штуку нельзя убрать?!

Дядько помрачнел еще больше, но так и не пошевелился.

— Лиля, отнеси тетке тот отвар, что я сделал, — не открывая глаз, попросил он. — И скажи, пусть не трогает палку: с ней Белику будет полегче.

Девушка молча вскинула полные слез глаза (она тоже все слышала!) и бегом кинулась к медленно остывающему котелку. Торопливо подхватила за еще горячую ручку и опрометью бросилась обратно, едва не упав по дороге и не расплескав драгоценное зелье.

— Что это? — с нескрываемым подозрением спросила повариха, на мгновение выглянув наружу.

— Подорожник, малина, кровяной мох, — так же ровно сообщил Страж.

— Давай! Может, удастся приостановить… ты знал, что там живого места нет?! Без слез же смотреть невозможно! До живота дотронуться страшно, а уж руки и грудь…

— Знаю. На спине еще хуже. Но мне на нее нельзя смотреть.

— Дурак! — в сердцах бросила толстуха и снова исчезла за пологом.

В эту ночь не уснул никто. Люди устали за трудный день, истомились ожиданием самого худшего, измучились и вконец помрачнели, но упорно не расходились. Сидели вокруг затухающего костра, вяло подбрасывали сухие ветки, чтобы хоть чем-то заняться. И, не глядя друг на друга, подавлено ждали, когда же все закончится. То, что Белику не выжить, было ясно с самого начала, с того момента, как они увидели вокруг неглубокой ранки страшную метку обреченного. Но даже сейчас, когда разум все понимал и неумолимо отсчитывал оставшиеся ему часы, сердце не желало принимать очевидное. И до самого последнего момента на что-то надеялось, ждало, страстно желало повернуть время вспять. Кто-то из воинов нервно вышагивал под деревьями, кто-то отсел подальше, чтобы не слышать голос поварихи, в котором с каждой минутой слышалось все большее отчаяние. Кто-то нервно курил, но большинство просто угрюмо ждали, когда же она выйдет на улицу и, расплакавшись, очень тихо скажет: "мне очень жаль"…

Герр Хатор тоже выбрался из душной повозки и теперь, сидя поодаль от своих людей, хмуро смотрел в одну точку, машинально баюкая здоровой рукой уставшую от слез Илиму. Девушка плакала так горько, что он просто не мог не болеть душой — она была слишком молода для всех этих испытаний. Ивет оказалась гораздо сдержанней на эмоции, но и у нее подозрительно блестели глаза и временами тихонько хлюпал нос — задорный мальчишка, уберегший ее младшую сестренку от страшной смерти, не мог не вызывать сочувствие.

— Это я виновата! Это из-за меня… — хрипло шептала Илима, беспрестанно вздрагивая на отцовском плече. — Если бы он меня не закрыл, все было бы по-другому…

"Если бы он тебя не закрыл, ты сейчас была бы на его месте", — красноречиво отразилось на лице купца, но вслух он ничего не сказал. Только помрачнел еще больше и крепче прижал убитую горем девушку. Может, зря он согласился на этот треклятый поход? Зря подвергает себя и семью опасности? Зря рискнул пойти заброшенным трактом? Может, стоило вернуться на новый путь? Да, он длиннее. Да, у них мало времени. Да, эльфы моментально привлекут к себе внимание. Зато там гораздо больше застав, городов, деревень и сел на пути! Там безопаснее! Стоила ли тайна Перворожденных такой высокой цены, как жизнь невинного ребенка? А мир на Лиаре на следующую тысячу лет?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});