Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан - Рене Груссэ

Дува попытался затем захватить врасплох также другую императорскую армию принца Ананды, который охранял границу тангутов (Западный Ганьсу). Но на этот раз его самого внезапно атаковали и он вынужден был бежать. Он отомстил, казнив Коргюза, которого он взял в плен (1298).

В 1301 г. Кайду предпринял последние усилия в борьбе против империи. В сопровождении многочисленных принцев династий Угэдэя и Чагатая, он направился в сторону Каракорума, где командовал принц Хайшан, племянник императора Темюра. В августе 1301 г. в местечке между Каракорумом и рекой Тамир, левого притока Орхона, разыгралось крупное сражение. Кайду был повержен и скончался во время отступления.

Чапар, сын Кайду, заменил его во главе улуса Угэдэя на Имиле в Тарбагатае, имея перед собой ту же задачу борьбы против императорских полномочий династии Хубилая. Дува, предводитель улуса Чагатая, вначале продолжал рассматривать его как сюзерена, но вскоре, измотанный бесконечными войнами против империи, он убедил его признать в свою очередь сюзеренитет императора Темюра. В августе 1303 г. послы двух принцев прибыли в Пекин для того, чтобы оказать почести императорскому двору, что явилось важным фактом, который способствовал объединению монголов, когда улусы Угэдэя и Чагатая попали в вассальное положение к улусу Толуя. Затем, как мы это увидим в дальнейшем, Дува и Чапар поссорились; Дува взял в плен Чапара и вынудил его отдать ему два Туркестана (к 1306 г.). После смерти Дувы (к 1306-1307 гг.) Чапар попытался установить гегемонию улуса Угэдэя над улусом Чагатая, напав на хана Кебека, сына и преемника Дувы (к 1309 г.), но потерпел поражение от последнего и ему ничего не оставалось делать, как искать убежища у Великого хана Китая.

Таким образом, наступил конец угэдэйскому улусу, который из своего центра в Имиле в Тарбагатае почти в течение сорока лет (примерно 1269-1309) владел Центральной Азией и нарушал благосостояние династии Хубилая.

Клан Хубилая, монгольская династия в Китае являлась единственным сюзереном среди других монгольских ханств. Пекин оставался столицей мира до Дуная и Евфрата.

Для того, чтобы ярче осветить борьбу клана Хубилая против клана Кайду, мы были вынуждены рассмотреть этот вопрос и сделать выводы относительно пятнадцатилетнего периода после смерти самого Хубилая. Нам остается теперь вернуться к тому, что можно было назвать «внутренней политикой» этого монарха.

Правление Хубилая: монгольская и китайская политика

Политика Хубилая была двойственной в зависимости кем его считали и кем себя он считал – Великим ханом, наследником Чингиз-хана или Сыном Неба, преемником девятнадцати китайских династий. С точки зрения монгола он полностью сохранил принцип (или реальность) морального единства Чингизханидской империи. Верховный хан, хранитель авторитета Чингиз-хана и Мунке, он постоянно требовал подчинения других Чингизханидских представителей, ставших во главе автономных ханств. Для того, чтобы подчинить себе кланы Угэдэя (Кайду) и Чагатая, он провел жизнь в войнах в Монголии. Что касается Персии, где правил его брат Ху-лагу, для него это представляло что-то вроде провинции его империи. Ханы Персии – Хулагу (1256-1265), Абака (1265-1281) и Аргун (1284-1291) были в его глазах простыми ильханами или подчиненными ханами, правителями высокого ранга, которые получили от него инвеституру и оставались с ним в тесном контакте. [708]

Повелитель всего Китая, теоретически сюзерен Туркестана и монгольской России, фактически сюзерен Ирана, Хубилай по замечанию Марко Поло, был действительно «великим государем», «самым влиятельным человеком, владельцем земель и сокровищ, который когда-либо существовал в мире от времен Адама до сегодняшних дней». [709]

Наследник Чингиз-хана в остальной части Азии, Хубилай намеревался стать в Китае верным продолжателем девятнадцати династий. Никогда еще Сын Неба не принимал так близко к сердцу то, что он свершал. Его благотворное правление затянуло раны вековой войны. После падения династии Сун, он не только сохранил структуры и административные кадры ушедшей династии, но приложил все свои усилия, чтобы объединить вокруг себя действовавших чиновников. Завоевав территорию, он сумел склонить умонастроение в свою пользу и его самым славным деянием может было, впервые в истории, не столько завоевание Китая, а установление там мира.

Объектом особого внимания Хубилая был вопрос коммуникаций и связей, так важных для управления и снабжения огромной империи. Он восстановил дороги империи, посадил деревья вдоль них и воздвиг караван-сараи с соблюдением промежуточной дистанции между ними. Более двухсот тысяч лошадей, распределенных равномерно между участками пути, были выделены для почтовой службы империи. Для обеспечения продовольствием Пекина он восстановил и расширил большой канал, через который на судах поступал рис из Центрального Китая. [710]

Для борьбы против голода он ввел государственное законодательство, существовавшее в Китае с незапамятных времен и которое при династии Сун совершенствовал из Кайфына знаменитый Ван Нган-шэ. В урожайные годы излишки урожая закупались государством были складированы в государственных закромах. В период угрозы голода и резкого повышения цен эти закрома открывались, а зерно распределялось бесплатно. [711]

С другой стороны была произведена реорганизация государственной помощи. В указе от 1260 г. вице-правителям предписывалось оказывать содействие просвещенным людям пожилого возраста, сиротам, больным и инвалидам. Указом от 1271 г. было предписано создать приюты. Уместно видеть в этих свершениях не только влияние традиционной китайской администрации, а результат огромного воздействия буддизма, как нам думается, на образ мышления Хубилая. Распределение риса и проса проводилось регулярно для нужд малообеспеченных семей. По свидетельству Марко Поло сам Хубилай ежедневно кормил бесплатно 30 000 жителей своей страны. [712]

Единственным менее ярким в действиях администрации были финансовые проблемы. В структурах династии Сун Хубилай обнаружил применение чао или бумажных денег. Он ввел это в обиход и сделал основой своей финансовой политики. В 1264 г. он издал настоящий указ по определению цен, который фиксировал стоимость основных товаров в бумажных деньгах. Его первым министром финансов был мусульманин Сеид Эджель, выходец из Бухары (умер в 1279 г.), который, кажется, сумел сдержать эмиссию денег в разумных пределах. [713]

Опрометчивые оплошности начались со следующими министрами, прежде всего трансоксианцем – Ахмедом Фенакети (умер в 1282 г.), затем – уйгуром Санга. [714]

Они двое прибегли к политике безудержной инфляции, которая быстро обесценила чао. Для того, чтобы изыскать средства, они прибегли к частым обменам и обременительным ограничениям монополией. Ахмед, убитый в 1282 г., был посмертно разжалован Хубилаем. Санга был приговорен к смертной казни за осуществление махинаций (1291). После правления Хубилая настала необходимость (1303) отказаться от практики понижения предыдущих эмиссий и выпуска новых ассигнаций, которые, в свою очередь, также обесценились.

Религиозная политика Хубилая и его последователей: буддизм

Хубилай, как об этом говорит Марко Поло, [715] был примером самого толерантного отношения к религиозным конфессиям, хотя в 1279 г. на какой-то момент он ввел указания Чингиз-хана о порядке умерщвления животного для употребления в пищу, которые не соответствовали мусульманским обычаям, и не однажды он был в страшном раздражении по поводу коранического предписания о ведении священной войны против «неверных». [716] К тому же симпатии, которые он испытывал по отношению к буддистам, вынудили его проявить некоторую личную враждебность по отношению к даосистам, традиционным противникам буддизма. Фактически буддизм пользовался у него особым расположением. Именно в этом плане он особенно известен в монгольской традиции. Набожный буддист, каким являлся монгольский историк Сананг Сетчен, дошел даже до того, что к титулам Хубилая он присовокупил титулы кутукту (почитаемый, божественный) и чакравартин («вселенный монарх» в буддистской лексике). [717] Еще до своего вступления на престол при правлении Мунке он созвал в Шанту конференцию разных верований, на которой буддисты одержали верх над даосистами (1258). В знаменитом коллоквиуме буддистская доктрина была представлена Намо, который уже выступал с аргументами перед самим Мунке, а также молодым тибетским ламой Фагспа. Как и на коллоквиуме 1255 г. они убедили даосистов в том, что они распространяли апокрифы, которые извращали историю происхождения буддизма и превращали его в простого спутника даосизма. После подобных дебатов Хубилай издал указ, который предписывал сожжение на костре подозрительных трудов и заставил даосистов вернуть монастыри, которые те узурпировали у буддистов (указы от 1258, 1261, 1280, 1281 гг.). [718]