Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан - Рене Груссэ

30 ноября 1253 г. Рубрук покинул Кайлык и, пройдя по восточной части озера Балхаш, пересек регион Имиля или Тарбагатая, вотчины угэдэидов, где начиналась древняя страна найма-нов на южных отрогах Алтая, и, наконец, он достиг ставки Мунке, который дал ему аудиенцию 4 января 1254 г. «Нас сопроводили во дворец, войлочный полог был приподнят и мы вошли, напевая гимн: A solis oxtu. Там все было покрыто золотканными материалами. В самой середине стоял сосуд на огне, наполненный терном, корнями полыни и лепешками из коровьего навоза. Великий хан сидел на небольшой кровати, одетый в богатый, хорошо люстрированный халат из мягкой ткани, напоминавшей шкуру нерпы. Это был человек среднего телосложения, с немного вздернутым и плоским носом в возрасте примерно сорока пяти лет. Хан отдал распоряжение преподнести нам напиток, сделанный на основе риса, цвет которого был светлым, а вкус напоминал белое вино. Затем он приказал принести несколько видов хищных птиц, которых поместил на руку, рассматривая их в течение длительного времени. Потом он повелел нам говорить. Переводчиком у него был несторианец».

В ставке Мунке Рубрук неожиданно встретил жительницу Лотарингии из Метца, по имени Пакетта, которая была привезена из Венгрии и которая была на службе одной из несторианских жен этого монарха. Сама она стала женой русского, работавшего там архитектором. Рубрук также встретил там при дворе Каракорума парижского ювелира Гийома Буше, «брат которого жил у Большого моста в Париже» и который поочередно работал на богатую вдову Соргактани, затем на самого молодого брата Мунке – Арик-богу, с симпатией относившегося к христианам. Рубрук заметил, что во время торжественных приемов при дворе, первыми к посещению допускались несторианские священники с их украшениями для того, чтобы освятить бокал Великого хана, а за ними следовало мусульманское духовенство и «языческие» монахи, то есть буддисты и даосисты. Сам же Мунке иногда сопровождал свою несторианскую супругу во время молебна в церковь. «Он вошел туда, ему занесли золоченую кровать, на которую он сел рядом с императрицей, своей супругой, напротив алтаря». [668]

Рубрук прибыл к императорскому двору в Каракоруме 5 апреля 1254 г. Гийом Буше, которого высоко ценили как мастера золотых дел при дворе, встретил его с «большой радостью. Его жена была дочерью сарацина, родившегося в Венгрии. Она хорошо владела французским и команским языками. Там же мы встретили другого человека по имени Базиль, сына англичанина, тоже родившегося в Венгрии и владевшего теми же языками, что и его супруга». В Пасху в 1254 г. Рубруку было дозволено справлять богослужение в несторианской церкви Каракорума, где «ювелир Гийом создал образ святой девы Марии в виде скульптуры, наподобие той, что была сделана во Франции». Неподалеку от несторианской церкви в Каракоруме имелись две мечети и двенадцать пагод или храмов «с идолами». У Рубрука была возможность видеть на дивном богослужении Арикбогу, одного из принцев, наиболее благосклонно относящегося к христианству, «который протягивал нам руку, делая крестное знамение наподобие наших епископов». Однажды, когда возникли разногласия между мусульманами и христианами в присутствии Рубрука, то тот был свидетелем того, как Арикбога публично встал на сторону христиан.

30 мая 1254 г. накануне Троицынова дня в присутствии трех третейских судей, назначенных Мунке, Рубрук вел перед присутствующими в Каракоруме крупную религиозную дискуссию в процессе которой, заняв позицию теизма, он встал на сторону мусульманских богословов в их споре против буддистских философов. [669]

Рубрук покинул Каракорум 18 августа 1254 г. с ответом Мунке Людовику Святому: «Такова воля Вечного Неба. Есть только один бог на небе и только один монарх на земле – Чингиз-хан, сын Бога».

И от имени Вечного Неба и каана, его наместника на земле, Мунке предписал королю Франции признать себя вассалом. [670]

За два месяца и шесть дней Рубрук проделал обратный путь из Каракорума до Волги. По пути он встретился с царем Армении – Хэтумом I, который направлялся к императору, и в сентябре Рубрук достиг ставки Батыя, которая, кажется, в тот момент находилась в новой резиденции в Сарае. Оттуда через страну аланов и Дербентский пролив, Рубрук добрался до Могана, где был встречен найоном Байджу, командующим монгольской армией в Персии, в то время как его переводчик направился в Таурис к Аргуну Ахе, гражданскому управляющему той же Персии. Затем через Нахичевань, где он встретил Рождество, Эрд-зинджан, Кайсарию и Конию в сельджукском султанате, он пошел в направлении Малой Армении, чтобы сесть на судне в Ла-жаццо, чтобы доплыть до Кипра.

Царь Армении (т.е. арменизированной Цилиции) – Хэтум I, которого он встретил по пути следования из Монголии, оказался лучшим дипломатом, чем он. [671] Рубрук жил с опасением, что будет спровоцировано монгольское вторжение. Что же касается ловкого армянского монарха, то он сумел избежать интервенции, направив ее против мусульманского мира во благо христианства. С этой целью он прибыл вначале в Каре, где находилась стоянка Байджу, командующего монгольской армией в Персии (1253). Оттуда через Дербентский пролив он достиг стоянки Батыя на Нижней Волге, затем резиденции Мунке около Каракорума. Император принял армянского царя 13 сентября 1254 г., "находясь в зените своей славы".

Мунке оказал прекрасный прием верному вассалу, вручил ему охранную, или инвеститурную грамоту, [672] "документ, – как гласит армянская хроника Киракоса, – скрепленный печатью и указание на абсолютный запрет что-либо предпринимать против предъявителя документа или представителей государства Хэтума. Он также вручил грамоту о неприкосновенности церквей где бы это ни было". Другой армянский историк – монах "Хэйтон" в своем труде Flor des estoirex Orient, уточняет также, что Мунке заверил своего гостя, что крупная монгольская армия под началом его брата – хана Хулагу нападет на Багдад, разрушит их «смертельного врага» – халифат и вернет Святую Землю христианам. [673]

В действительности это обещание, по крайней мере, было выполнено частично. Хэтум в полной уверенности покинул императорский двор монголов 1 ноября и возвратился в Цилицию по обычному маршруту: Бешбалык (Кучен), Алмалык (около Кульджи), Амударья и Персия, в июле 1255 г. [674]

Война Мунке против империи Сун

Мунке вдохнул новый импульс монгольским завоеваниям, практически прерванным после смерти Угэдэя. С одной стороны, во время курултая, созванного в 1253 г. у истоков Орхона, он решил, что его младший брат – Хулагу завершит завоевание Персии, подчинив Багдадский халифат и Месопотамию, после чего Хулагу пойдет на завоевание Сирии (мы увидим дальше продолжение этой военной кампании). С другой стороны, Мунке лично со своим братом Хубилаем [675] возобновил войну против китайской империи Сун.

Китайцы же на самом деле вопреки бесхребетности двора Ханг-чэу, бездеятельности министров и личной мягкотелости принцев династии Сун, оказали монгольскому вторжению неожиданное сопротивление. Доблестный китайский полководец Мин Кин (умер в 1246 г.) отобрал у монголов важный город Сиангян, расположенный на среднем течении реки Хань (1239) и длительное время сражался с ними за обладание Центральным Сычуанем или Чэнду, дважды опустошенным ими, но окончательно перешедшими в их руки только в 1241 г. [676]

Дело в том, что в этом огромном человеческом улье Южного Китая, пересеченного множеством рек и с гористой местностью, с большим количеством городского населения, война не смогла быть ничем иным, как осадной войной, когда всадники степей теряли свою мобильность и маневренность. Завоевание Северного Китая было осуществлено до Чингиз-ханидов другими тюрко-монгольскими ордами, хунну и сяньби в IV в., то-па в V в., киданями в X в., цинами в XII в. При завоевании Южного Китая, все, начиная от топа до цинов, потерпели неудачу. [677] Для того, чтобы завоевать Южный Китай нужна была тактика ведения войны по-китайски, с использованием большого количества китайских пехотинцев, с применением целой «батареи» осадных машин, задействованных китайскими или мусульманскими инженерами.

Мунке сосредоточил все свое внимание на событиях, происходящих в Китае в целях координирования усилий монгольских войск, которые до тех пор были не согласованы. Его младший брат Хубилай, которого он тоже привлек для осуществления поставленных целей, с большой ответственностью, чем он сам, отнесся к этому, лично увлекшись китайской цивилизацией, и приняв решение искать удачи именно в этом направлении. В 1251 г. Мунке поручил ему управление завоеванными районами Китая, затем передал в его владения Хунань (административная единица, которая была гораздо крупнее, чем современная провинция, которая сегодня называется таким же образом, потому что она включала территорию между Желтой Рекой и Янцзы вплоть до 110° по Гринвичу на западе), [678] плюс уезд Конгчанг на Верхнем Вэе в современной Ганьсу. Хубилай, исполняя свои функции, пользовался советами просвещенного китайца Яо Шу, который, когда Хубилай был молодым, обучал его основам китайской письменности. В своих владениях в Хунани он прилагал усилия для восстановления земледелия, разрушенного войной, распределяя среди крестьян инструменты сельскохозяйственного назначения, семена для посевов, заставляя даже солдат стать на время земледельцами.