Мир Аматорио. Доверие - Мари Мур

комнате, залитой лунным серебристым светом. Не могу понять, где я, но, должно быть, в больнице. Я собираюсь принять сидячее положение, но в этот момент острая боль пронзает верхнюю часть тела. Вздрогнув, я замираю, а затем осторожно и неспеша откидываюсь обратно на койку, чтобы не спровоцировать новую вспышку боли.

– Боже, Десмонд… Так больно.

– Я знаю, детка, – бормочет Десмонд и нажимает на кнопку, расположенную над моей кроватью. – Сейчас тебе дадут обезболивающее, хорошо?

Я киваю и всматриваюсь в его лицо. И мне невыносимо видеть его таким. Обычно, Десмонд уверенный, сильный, устрашающий, но сейчас он выглядит беззащитно.

– С тобой все в порядке? – я тяну к нему руку, чтобы провести по его небритой щеке.

Десмонд останавливает меня и подносит мою ладонь к губам.

– Волноваться обо мне – последнее, что тебе надо делать. Ты вообще не должна была подвергать себя опасности из-за меня. И я еще не придумал наказание для Кэша, но в моих планах – ты будешь смотреть, что я буду с ним делать. Чтобы ты перестала строить из себя крутую, ясно?

– Я способна сама принимать решения.

– Ты принимаешь дерьмовые решения, – возражает Десмонд, и в это мгновение в комнату открывается дверь.

Яркий луч из коридора заливает темное пространство. В палату входит медсестра, на ходу набрасывая на шею стетоскоп. Она наклоняется над моей койкой, чтобы включить настенную лампу. Как только загорается свет, медсестра любезно, но не искреннее улыбается мне. Затем она обращает свое внимание на Десмонда, пробегая взглядом по его телу.

– Здравствуй, Кристиана. Я проведу осмотр, – она вновь переключается на меня.

Я морщусь, вспоминая, как несколько минут назад мне было больно усесться в постели.

– Ее осмотрит доктор, – вмешивается Десмонд. – Дай ей обезболивающее и можешь быть свободна.

От его резкого тона медсестра замирает и ничего не произносит. В последние дни я уже успела позабыть, каким властным и жестким бывает Десмонд. Эти качества он оставил только для определенных забав. Например, для тех, когда он грубо наматывает на кулак мои волосы и впечатывается в меня своими бедрами…

«Нет, Кристи. Смени тему и не вспоминай об этом. По крайней мере, до тех пор, когда у тебя хотя бы получится безболезненно подняться с кровати»

В конце концов, с медсестры спадает временное оцепенение, и она пододвигает к моей кровати капельницу.

– Я введу обезболивающее, и тебе должно полегчать. У тебя что-то болит, кроме верхней части тела? Голова или что-то другое?

– По-моему, нет. Но мне жутко больно в спине, когда я начинаю двигаться.

– Сильные боли в первые дни после ранения – это вполне нормально.

– А насколько тяжела моя травма? – уточняю я. – Пуля прошла навылет или осталась во мне? – я не знаю, как правильно подобрать слова.

Черт возьми, поверить не могу, что я спрашиваю про такие моменты.

Прежде чем что-либо ответить, медсестра смотрит на Десмонда. Он едва заметно дергает подбородком, и после этого она объясняет:

– В тебя выстрелили из пневматического пистолета. На твоей спине довольно глубокая рана от пули, пришлось наложить несколько швов.

– Пневматика? – переспрашиваю я. – Тогда почему я потеряла сознание?

– Могли сыграть дополнительные факторы, например сильный стресс. И у всех разный болевой порог, – она усмехается. – Бывает, кто-то теряет сознание от укуса комара. Вполне возможно, что у тебя низкий болевой…

– У стрелявшего ублюдка оказались крупные пули, – нетерпеливо перебивает ее Десмонд. – И разговоры про низкий болевой порог – чепуха. Кристиана – самая сильная девушка из всех, кого я встречал. Но в конце концов, даже ей нужно обезболивающее.

Медсестра вводит мне морфин, и я чувствую, как мои веки становятся свинцовыми. Я закрываю глаза и отдаленно слышу, как захлопывается дверь. В комнате наступает тишина, которую вскоре перебивает шепот Десмонда. Он тихо разговаривает сам с собой, видимо, решив, что я уснула.

– Я был в ужасе, когда она была без сознания. Я так рад, что она вернулась ко мне. Я люблю ее. Господи, как же я люблю ее. Только попробуй еще раз ее у меня отобрать, слышишь? Иначе я приду к тебе и надеру твой зад твоим нимбом.

Я хочу сказать Десмонду, что тоже люблю его. Но внезапная усталость охватывает каждую клеточку моего тела, и я проваливаюсь в сон, чувствуя, как Десмонд прижимается ко мне и зарывает свое лицо в мои волосы.

Глава 27

Кристиана

Первое, что я вижу следующим днем – палату, заполненную утренним светом. Второе – Десмонда рядом со мной нет. Его нет и в больничном кресле рядом с кроватью, в котором он провел всю ночь.

Теперь его место занимает Даниэль.

Уткнувшись локтями в колени, брат сидит в кресле и держится руками за голову, словно у него развилась страшная мигрень. Я осторожно приподнимаюсь в постели, уже не чувствуя в спине такой пронзительной боли, как вчера. Подо мной тихо поскрипывают матрасные пружины, и этот звук заставляет Даниэля оторвать напряженный взгляд от пола. Наши глаза встречаются, и суровое выражение лица брата мгновенно меняется на взволнованное:

– Иисусе, Кристи, ты проснулась!

Он бросается ко мне и наклоняется, осторожно обвивая мое тело руками и притягивая меня в объятия. Я стараюсь игнорировать подступившую ноющую боль и утыкаюсь лицом в грудь брата.

– Привет, – тихо говорю ему я.

Даниэль целует меня в макушку, и в его родных объятиях вся моя боль уходит на второй план. Как же мне не хватало моего брата. Особенно в последнее время, когда на нашем пути появилось множество секретов.

Еще несколько секунд Даниэль продолжает обнимать меня. После этого он отстраняется и садится на койку рядом со мной. Я замечаю, что его глаза налиты кровью. Замечаю глубокие морщины между бровями, которые прежде не наблюдала, а еще его слегка мятую рубашку и брюки.

Мое сердце сжимается от изможденного вида Даниэля.

– Прости меня, Кристи. Я ужасный брат, я допустил…

– Может быть, ты не самый идеальный брат, но мне и не нужен такой, – я перебиваю его. – Я люблю