Первобытное мышление - Клод Леви-Строс

Как бы ни отличался этот способ образования личных имен от того, что мы прежде описали, оба они сосуществуют у баньоро и у лугбара. Особые имена предназначены для детей, рождение которых отмечено неординарными обстоятельствами.

Так, у лугбара: Эйуа — для близнеца-мальчика, Эйуруа — для близнеца-девочки; Ондиа — для сына и Ондинуа — для дочери женщины, считавшейся бесплодной; Билени ("для могилы") — имя первого, кто выживет после ряда мертворождений. Эти имена, таким образом, предшествуют носящим их индивидам и даются им в силу объективно сложившейся именно по отношению к ним ситуации, в которой тем не менее равно могли оказаться и другие и которую группа считает наделенной значением. Следовательно, по всем пунктам они отличаются от имен, свободно выдуманных одним определенным индивидом для другого, и выражающих преходящее состояние сознания. Можем ли мы сказать, что одни указывают на классы, а другие — на индивидов? Однако это тоже имена собственные, и в данных культурах (это хорошо известно) они расцениваются как взаимно заместимые: при случае мать у лугбара выбирает один из двух возможных способов деноминации.

Впрочем, существуют промежуточные типы. Располагая имена хопи внутри первой категории, мы временно оставили в стороне один аспект, по которому они сближаются со второй. Если имена обязательно зависят от объективного порядка (в данном случае — от названий кланов), то это связь не с кланом носителя имени (как, например, у йума), а с кланом давателя имени.[106]

Итак, имя, которое я ношу, напоминает, таким образом, не о каком-то аспекте растения или животного, служащего мне клановым эпонимом, а о растении или животном, служащем клановым эпонимом моему крестному отцу. Эта объективность, субъективированная другим, для которого я — средство проводки, несомненно, скрывается за индетерминированностью имен, не соотносимых, как мы видели, эксплицитно с эпонимом. Но она двояко усилена: обязанностью всякий раз, чтобы понять имя, совершить восхождение к конкретным социальным обстоятельствам, при которых имя было замыслено и присвоено; и относительной свободой подателя имени изобретать его по своему вдохновению, лишь бы соблюдалось изначальное ограничение, что имя должно быть интерпретируемо в терминах своего кланового названия. Mutatis mutandis[107] — такова в равной мере была ситуация и у мивок, где имя, неоднозначное и изобретенное, должно было соотноситься с существами либо вещами, относящимися к фратрии называемого человека.

Итак, перед нами два крайних типа имен собственных, между которыми существует целая серия промежуточных. В одном случае имя — отметка идентификации, подтверждающая путем применения определенного правила принадлежность индивида, которому дают имя, к прежде упорядоченному классу (социальная группа в системе групп, статус рождения внутри системы статусов). В другом случае имя — это свободное творение индивида, который дает имя и выражает посредством того, что он называет, преходящее состояние собственной субъективности. Но можно ли сказать, что в том или другом случае имя дают верно? Похоже, что выбор осуществляется между тем, чтобы идентифицировать другого, приписав его к какому-то классу, и тем, чтобы под видом нарекания ему имени самому идентифицироваться через него. Следовательно, никогда не именуют, а классифицируют: либо другого, если даваемое имя есть функция характеристик, которыми он обладает, либо самих себя, именуя другого «свободно», то есть не следуя определенному правилу; иначе говоря, в зависимости от характеристик, которыми сами обладают. И чаще всего обе эти вещи делаются одновременно.

Я покупаю породистого пса. Если я придаю значение тому, чтобы сохранить его ценность и очарование и передать это его потомкам, я должен буду при выборе ему имени тщательно выполнять определенные правила, поскольку эти правила обязательны в сообществе обладателей породистых собак, в котором я намерен участвовать. Впрочем, чаще всего имя будет дано по инициативе и под ответственность питомника, где он родился, и на момент приобретения мной он уже будет зарегистрирован в собачьем клубе. Имя начнется с буквы, условно соответствующей году рождения животного; иногда оно будет дополнено префиксом или аффиксом, коннотирующими питомник наподобие патронимического имени. Конечно, я смогу обращаться к моему псу и по-иному, но не менее верно и то, что такой вот карликовый английский пудель, которого хозяин зовет Бавав, в регистрах британского Кэннел клуба носит имя "Top-Hill Silver Spray",[108] образованное двумя выражениями, где первое обозначает определенную псарню, а второе представляет собой незанятое имя.

Итак, на долю инициативы владельца может остаться лишь выбор термина обращения. Справочный термин стереотипизирован, и поскольку он одновременно конноти- рует и дату рождения, и принадлежность к группе, то это в точности, как мы позднее увидим, производится из сочетания того, что этнологи называют "клановое имя" и "порядковое имя".

Теперь предположим, что я считаю себя свободным называть моего пса сообразно моей фантазии. В этом случае, если я выберу ему имя Медор, то классифицирую себя как банального человека; если же я назову его Господин или Люсьен, то классифицирую себя как человека оригинального и претенциозного; а если Пелеас — то как эстета.

Необходимо также, чтобы выбираемое имя воспринималось в той цивилизации, которой я принадлежу, внутри класса собачьих имен и чтобы это было незанятое имя, если не совсем, то хотя бы относительно, иначе говоря, чтобы мой сосед его не использовал уже для своих собак. Таким образом, мой пес получил свое имя в результате пересечения трех областей: как член класса, как член подкласса незанятых имен внутри класса, наконец, как член класса, образованного моими намерениями и вкусами.

Видно, что проблема отношений между именами собственными и именами нарицательными — это не проблема отношения номинации и сигнификации. Означивание происходит всегда, делается ли оно другими или нами самими. Выбор заключается лишь в этом, что несколько напоминает выбор, предлагаемый художнику между фигуративным и нон-фигуративным; другими словами, это выбор между возможностью приписать класс идентифицируемому объекту или путем помещения его вне класса сделать из него средство классифицировать себя самого и выразить себя через него.

С этой точки зрения системы наименований также содержат свои «abstracts». Так, индейцы семинол для образования имен взрослых используют несколько серий из немногих элементов, сочетающихся друг с другом безотносительно к их значению. «Моральная» серия: мудрый, безрассудный, осторожный, злой и т. п.; серия «морфологическая»: квадратный, круглый, сферический, вытянутый и т. п.; «зоологическая» серия: волк, орел, бобр, пума и т. п.; и с их помощью, беря термин из каждой серии и подгоняя их, образуют имя: Пума-безрассудный-сферический (Sturtevant, р. 508).

* * *

Этнографическое исследование личных имен постоянно сталкивается с препятствиями, уже проанализированными Томсоном на одном австралийском примере, а именно викмункан, которые живут в западной части полуострова Кейп-Йорк. С одной стороны, их имена собственные производны от тотемов и зависят от сакрального и эзотерического знания, с другой — они связаны с социальной личностью и обусловлены совокупностью обычаев, ритуалов и запретов. Ввиду такого двойного обоснования они нераздельны с более сложной системой наименований, охватывающей термины родства, обычно используемые в качестве терминов обращения, а следовательно, с профанической целью, и сакральные термины, включая имена собственные и клановые наименования. Но и при том, что различение между сакральным и профаническим признается, тем не менее имена собственные (сакральные) и термины родства (профанические), используемые в качестве терминов обращения, суть индивидуальные термины, тогда как клановые наименования (сакральные) и термины родства (профанические), используемые в качестве терминов отнесения, суть групповые термины. Таким образом, сакральный и профанический аспекты связаны.

Другая сложность проистекает из множества запретов на употребление имен собственных. Викмункан запрещают всякое упоминание имени или имен умершего человека в течение трех лет подряд с момента смерти до того времени, когда его мумифицированный труп будет сожжен. Никогда нельзя упоминать некоторые имена, такие, как имена сестры и брата жены. Исследователь, которому случится справляться об этом, в качестве ответа получит взамен требуемых имен слова, в действительности значащие: "без имени", "нет имени" либо "дважды рожденный".

Последняя сложность проистекает из-за огромного числа номинальных категорий. У викмункан следует различать: термины родства, нэмп кэмпан; наименования состояния или статуса; насмешливые прозвища, нэмп йянн, буквально: "имя ничто", такие, как «калека» или «левша»; наконец, подлинные имена собственные, нэмп. Обычно в качестве терминов обращения употребляются только термины родства, исключая периоды траура, во время которых используются имена, соответствующие природе траура, их значение: вдовец или вдова или: "пораженный утратой родственника", — при этом уточняется, идет ли речь — о брате либо сестре (старшем либо младшем), ребенке, племяннике либо племяннице, о родственнике поколения деда. Позднее мы встретимся с аналогичным обычаем у племени внутренней части Борнео.