Внутренняя линия - Владимир Свержин

— Франки, — пояснил Згурский. — Пересчитайте и оформите выемку.

— Это не мое! — взвился гэпэушник, пытаясь вырваться из захвата.

— Ты еще скажи, что мое! — хмыкнул «особоуполномоченный». — Наручники у вас есть?

— Нет, — огорченно признался старший.

— Это плохо. Ничего, придет еще время, когда у каждого нашего сотрудника будут наручники! А пока свяжите его вожжами покрепче, да в холодную, чтоб не сбежал. — Згурский еще раз оглядел милиционеров. — Вот этого, — он указал на одного из сотрудников с простодушным открытым лицом, — возьму с собой. Отконвоировать гада.

— Что, в саму Москву поедем? — обрадовался крепыш.

— Ну не в Сибирь же! Думай, что говоришь. И меньше вопросов — что надо, и так узнаешь.

— Слушаюсь, — вытянулся милиционер.

— Идем, — обратился к старшему Згурский. — Протокол составим, свидетельские показания снимем, командировку оформим. А ты пока, — он положил руку на плечо гордого оказанным доверием сельского парня, — позаботься — ка, товарищ, о подводе. Сейчас с бумагами управимся, а там хорошо бы на вечерний поезд успеть.

ГЛАВА 27

«Осторожность — хорошая вещь, но даже черепаха не сделает шагу, если не высунет голову из панциря».

Бокуден

Если бы взгляды убивали, Виконт уже лежал бы, неподвижный и бездыханный, возле профессорского стола. Но глаза Дехтерева только бессильно сверкали из — под толстых очков.

— Не надо звать охрану, Василий Матвеевич, — стараясь быть как можно убедительнее, сказал доктор Деладоннель. — Вы, наверное, заметили, что со вчерашнего дня возле здания дежурит усиленный армейский патруль? Прежде чем охрана прибежит, я высунусь в окно, и спустя минуту здесь будет взвод стрелков, готовых выполнить мой приказ.

Кристенсен блефовал, но другого способа действия у него не было.

— Прошу вас, закройте дверь и подойдите к столу. Нам следует объясниться.

— Я не желаю вас знать, милостивый государь! — закрывая, впрочем, дверь, сухо ответил Дехтерев.

— Это у вас уже не получится, — парировал Виконт. — Поэтому разрешите уж мне ответить на ваш вопрос и рассказать, что я тут делаю.

— Я и сам это вижу — шпионите за мной!

— Вы почти угадали. Я действительно проделал немалый путь, чтобы выяснить суть вашей работы.

— Немалый путь? — насторожился профессор. — Так вы агент? Белогвардеец?

— Нет. Прошу вас, садитесь. Я постараюсь все объяснить. Если сможете, не отвергайте моих слов лишь потому, что они покажутся вам невероятными.

Дехтерев нехотя подошел к столу и сел рядом:

— Так и быть, я выслушаю вас. Но обещайте сразу после этого убраться отсюда и никогда более не попадаться мне на глаза.

— Если это будет зависеть от меня, непременно, — ответил Нильс Кристенсен. — Итак, как я уже сказал — я не шпион и не соглядатай советских властных структур.

— Ну, разумеется, вы — ангел небесный, спустились осведомиться, покойно ли я почивал! — съязвил ученый.

— Почти. Вы слышали о теории множественности миров?

— Я человек серьезный, не занимаюсь поэтическими бреднями!

— Эти, как вы изволите выражаться, поэтические бредни — непреложная истина, реальность, данная нам в ощущениях. У меня нет сейчас времени объяснять суть множественности вселенной. Постарайтесь хотя бы гипотетически принять тот факт, что ваш мир не один, что существуют иные, что они связаны между собой и влияют друг на друга.

— Чтобы я принял это хотя бы гипотетически, я, как ученый, должен иметь доказательства столь бредовой концепции.

— Доказательства? — задумался Виконт. — Хорошо, попробую дать вам доказательства. Будьте любезны, рядом с вами лежит стопка писчей бумаги. Передайте мне, пожалуйста, лист на ваш выбор. Сами видите, — принимая бумагу из рук профессора, заметил Виконт, — он чистый и белый. Абсолютно чистый и абсолютно белый. Такой же, как и все остальные.

— Это я вижу.

Доктор Деладоннель склонился над столом, поправляя галстук, прикоснулся к заколке, и через мгновение на листе бумаги появились отчетливые строки, написанные рукой Дехтерева.

— Вы узнаете этот текст?

— Да, это страницы из моих заметок. — Профессор схватил бумагу и поднес к лицу. Лист опять был девственно чист.

Дехтерев посмотрел на «шпиона». Тот продолжал стоять, чуть улыбаясь и теребя янтарную заколку.

— Как у вас это получилось? — обескураженно спросил Василий Матвеевич.

— Вы все еще думаете, что это какой — нибудь фокус. Ладно, продолжим. — Доктор вновь положил перед собой лист бумаги и, демонстративно сложив пальцы в замок, заговорил: — Мандат. Выдан штабс — капитану медицинской службы Российской Императорской армии, Сергею Владиславовичу Деладоннелю в том, что он прибыл из будущего, из сопредельного мира.

Дехтерев ошеломленно глядел на бумагу: каждое произнесенное слово само собой проявлялось на листе. Причем — двух мнений быть не могло — мандат был написан его, Дехтерева, собственной рукой.

— Подпись Дзержинского вас устроит? — участливо осведомился пришелец. — Вот, пожалуйста. Росчерк, печать.

Виконт снова поправил галстук.

— Вы что же! Вы издеваетесь? Как так? — Дехтерев схватил документ. На этот раз письмена не исчезли. Он потер буквы, послюнявил палец, снова потер — никаких результатов.

— Бесполезно, — прокомментировал доктор. — Это не чернила. Слова выжжены на бумаге.

— Да как вы смеете? — вскочил Дехтерев, разрывая «мандат» в мелкие клочья.

— Не верите… — покачал головой Виконт, подошел к сейфу и вытащил импровизированный ключ из замочной скважины. — Как вы думаете, из какого материала выполнена эта отмычка?

— Понятия не имею, — сознался профессор, у которого любопытство ученого взяло верх над праведным гневом советского гражданина.

— И никто в вашем мире не имеет. Если вы передадите этот ключ в Академию наук, то все светила химии просто сойдут с ума, ибо существование такого материала у вас совершенно невозможно. Василий Матвеевич, — продолжил Виконт, — прошу вас, давайте покончим с демонстрацией технических фокусов и перейдем к тому, что действительно важно.

— Ладно, — уже без прежнего напора согласился Дехтерев. — Давайте.

— Благодарю вас. Так вот, профессор. Вы, конечно же, считаете, что командарм Шапошников прислал меня сюда наблюдать за вами. Это не так. Шапошников надеется отыскать и спасти Татьяну Михайловну Згурскую, которая если еще не скрывается у вас, то в скором времени наверняка здесь объявится. Во мне Шапошников видит своего боевого товарища. На самом деле ошибаетесь и он, и вы. Я прибыл из будущего. Для простоты можете считать, что из вашего будущего. Чтобы определить, насколько вы продвинулись в изобретении психотронного оружия.

— О чем вы говорите? Я изучаю деятельность человеческого мозга!

— Профессор, я говорю о психотронном оружии. Вы еще не знаете этого термина, но в сравнении с вашими разработками, все пушки, самолеты, боевые отравляющие газы — весь этот железный и химический мусор — лишь детские игрушки, хулиганская забава.

— Что же вы меня морочите, милостивый государь?

— Я вас не морочу. Это изобретение, как вы абсолютно верно предполагаете, упразднит войну. Оно сделает ее бессмысленной, поскольку превратит человечество в тупое бессловесное стадо, слепо подчиненное кучке негодяев, стоящих у генераторов. Конечно, это произойдет не при вашей жизни. Но совершенные здесь гениальные открытия всего лишь создадут базу для технологического прорыва. Вы творите великое дело — пытаетесь разобраться, как работает человеческий мозг, каковы его настоящие возможности. Но благодаря глубокому пониманию процессов, управляющих сознанием человека, легко можно заставить людей убивать без жалости, ненавидеть ближнего, ничего не хотеть, считать правильной любую нелепицу. Ваши открытия в итоге позволят выжечь мозг любому, кто осмелится иметь собственное мнение.

— Вы серьезно? — чуть слышно проговорил Дехтерев.

— Более чем серьезно. В нашем мире, к сожалению, такое оружие уже существует. Оно запрещено международными соглашениями и, как утверждают все правительства, демонтировано, но никаких гарантий нет — уж слишком велико искушение. Я прибыл сюда, чтобы выяснить, на каком этапе ваши разработки. Я должен решить, стоит ли присылать сюда оперативную группу, которая сведет работу на нет, или же ликвидаторов. Думаю, нет нужды объяснять, чем занимается структура с подобным названием. Поймите меня верно, — продолжал Виконт. — Я вас не пугаю. Обдумайте мои слова…

В этот момент дверь кабинета распахнулась, в него ворвались, быстро рассредоточившись, четверо бойцов ОГПУ.

— Деладоннель Сергей Владиславович. Поднимите руки, вы арестованы!