Связанные звездами - Минни Дарк

поднятого посреди ночи, – победно улыбнулась.

– Могу я попросить? – спросила девушка, вытаскивая свой айфон из кармана форменной жилетки. – Вы не будете возражать?

Ника поражало, что Лаура на самом деле нисколько не возражала против такого внимания. Она всегда была невероятно любезна и доброжелательна с теми, кто хотел сфотографировать ее или сфотографироваться с ней. Пока девушка, улыбаясь и краснея, выходила из-за стойки в зону для пассажиров, Ник наблюдал, как Лаура без малейших усилий переключила выражение лица на модельное, которое слегка, но все же отличалось от ее обычного. Словно ей удавалось придать чертам большую резкость, правильность. Ник решил, что в этом и состоит ее работа – точно знать, что делать с глазами, щеками, губами, чтобы получить ожидаемый шикарный результат.

– Ты уверен, что все в порядке? – уточнила Лаура, как только они с Ником прошли последние проверки безопасности и заняли места в зале ожидания у их выхода.

– Да, все хорошо, – снова сказал Ник.

– Ты просто кажешься…

И она была права. Он действительно «казался». Потому что был.

– Я, наверное, схожу куплю что-нибудь почитать в самолете, – сказал Ник. – Тебе нужно что-нибудь из магазина?

Лаура слегка грустно улыбнулась.

– Только чуть более веселого тебя.

В магазинчике со свежей прессой Ник выбрал леденцы с черной смородиной и последний в этом году выпуск «Звезды Александрия Парк». На обложке был комикс Безжалостного Писаки, и Ник хрюкнул от смеха, когда понял, в чем соль. На картинке была украшенная к Рождеству гостиная. У камина стоял маленький стол с блюдом, полным крошек, полупустой бутылкой бренди и надкусанной морковью. В центре картинки, в милой пижамке, стоял малыш – премьер-министр, с нескрываемым восторгом разглядывающий подарки, оставленные ему ночью над камином. А там, как раз в том месте, где обычно ждешь увидеть набитые сластями чулки, были подвешены букетики с причиндалами пяти крупнейших промышленных воротил Австралии в обрамлении красных лент и веточек падуба.

Ник открыл журнал на той странице, с которой Лео Торнбери пронзительно смотрел на читателей из-под кустистых бровей.

Водолей: После того, как все взлеты и падения уходящего года остались позади, вам, Водолеи, предстоит найти свой путь туда, где вы должны быть. Вас ждет успех в работе, особенно если она связана с вниманием публики. И, как только духовные силы Вселенной найдут путь к вашей душе, там появится ясность, которая поможет вам обрести любовь. Будьте уверены, что вы на пути туда, куда нужно, даже если сейчас вы этого не замечаете.

Поскольку от Дэниела Гриффина он узнал, что Жюстин отстранили от работы в «Звезде» и что Дэниел сам проверяет колонку гороскопов, Ник был уверен, насколько это возможно, в том, что прогноз написан самим Лео Торнбери. Тем не менее, этот журнал в его руках будил в нем бурю не самых приятных эмоций – и ни одной особенно приятной.

В этой буре чувствовался отголосок гнева, но уже не такого сильного. Ему больше не хотелось отправиться к Жюстин домой и держать ее за ноги за балконом, пока она не расскажет, о чем, черт возьми, она думала.

Она дурачила его. Блестяще. Месяцами. Сделала из него идиота. Ведь сейчас, если вспомнить все написанное «Лео», вполне можно было понять, что эти слова исходили не от самого астролога. Но к чему, на самом деле, был этот ее маленький розыгрыш? Она, что, таким образом пыталась убедиться, что его привязанность к гороскопам смешна и нелепа? Она, вообще, планировала когда-нибудь рассказать ему об этом подлоге? Или просто собиралась посмеиваться над ним про себя всю оставшуюся жизнь?

Да, она сделала из него идиота, но хуже всего то, что она отняла у него нечто очень важное. Она забрала это: маленькую капельку волшебства в насквозь прагматичном мире – безобидную щепотку звездной пыли и тайны, которую дарили ему раз в месяц страницы журнала.

Теперь, когда его гнев утих, осталось недоумение. У него было столько вопросов без ответов. Например, всегда ли неверные ориентиры при прокладке курса означают, что ты не достигнешь места назначения? Или у судьбы есть свой, более сложный, подход к тому, чтобы доставить тебя туда, где ты должен быть, в любом случае?

Бо́льшую часть года Ник руководствовался в своей жизни не предсказаниями Лео Торнбери, а выдумками Жюстин Кармайкл. Это было все равно, что принять спутник за звезду или напечатать целую страницу текста, напрочь забыв переключить регистр. Все равно, что пытаться ориентироваться в Лондоне по карте Нью-Йорка. Тогда – судя по нынешним предсказаниям Лео – так ли было то, что Ник прибыл именно туда, куда должен? Или он вообще уплыл в другую сторону?

Он сейчас занимал место, которое с радостью заняли бы многие другие люди. Он жил и был практически помолвлен с невероятно красивой женщиной; у него была новая работа, приносящая ему кучу денег; ему больше не надо было слоняться по выставке продуктов здорового питания в надувном костюме стручкового перца или рекламировать устриц в вонючем костюме рыбы. Он знал, что должен быть счастлив. Но он не был.

Ник сунул номер «Звезды» назад на полку магазина, взял номер «GQ[99]«и положил его на стойку вместе с коробочкой леденцов.

– С вас одиннадцать тридцать пять, – сказал парень за стойкой.

Козерог

Людская договоренность о том, что земля завершает свой годовой оборот вокруг солнца именно 31 декабря – всего лишь историческая случайность, спорное решение, которое могло бы с таким же успехом обозначить другой день. Любой из 364, 25 других дней. Но вышло не так. Названо было именно 31 декабря, что автоматически навсегда связало этот день с идеей окончания, которая, безусловно, неотделима от понятия начала. Ведь даже когда мы радостно переворачиваем исписанную ошибками и проблемами страницу уходящего года, мы с нетерпением ждем возможности открыть новую, не исписанную, притягательную своими возможностями страницу. Завтра.

Как и множество других людей, хотя, вероятно, с большими основаниями, чем у подавляющей их части, Жюстин Кармайкл проснулась утром 31 декабря с чувством облегчения, маячащим где-то на границе сознания. Год вплотную приблизился к своему завершению. И как только часы пробьют полночь, вся эта чудовищная неразбериха навсегда останется в прошлом году. Закончится. Испарится. Станет историей и уйдет в ее анналы. В темное, пыльное место.

В этом году Новый год выпал на воскресенье. Ранним утром Жюстин проснулась в своей детской кровати в Эденвейле, и солнце уже неистово светило, когда она вышла на веранду на заднем дворе. Прикрыв глаза, она разглядела в саду фигуру матери с ведром у