Любимый цветок фараона (СИ) - Горышина Ольга

Реза продолжал говорить, тыча пальцем в экран, и с каждым новым словом по лицу полицейского расползалась ухмылка. Реза слишком растягивал слова, хорошо еще не зевал, да и полицейский уже говорил мягко, пусть и отрывисто, а потом они оба над чем-то смеялись. Над чем-то или кем-то, Суслик? Да пусть смеются, только поскорее уйдут отсюда. Пока же они кивают в ее сторону и продолжают смеяться, но вот Аббас подошел к ней и протянул руку, и она покорно двинулась к выходу.

— The police officer apologizes for interrupting your baking. (Полицейский извинился за то, что прервал твою готовку.)

Как Аббас не отослал ее на кухню пинком. Ты просто, Суслик, слишком быстро рванула туда сама, он ногу поднять не успел!

Мадам Газии нигде не было видно. Ну и хорошо, потому что ей необходимо умыться в раковине. Чертова челка! И Идиот Паша, но, кажется, все обошлось. Во всяком случае щеки Аббаса потемнели. Но они о чем-то продолжают разговаривать, и в двух дверях молча стоят полицейские. Как под таким присмотром можно раскатать корж! Руки так дрожат, что можно без миксера смешать сметану с сахарной пудрой.

Блин, Паша, ты идиот… Ты сама идиотка! Позволить собрать вещи и увезти себя из отеля. Идиотка! Она повторяла это слово, без отрыва глядя в темное стекло духового шкафа. Полицейский решил не говорить с тобой, но родители еще как поговорят. Если мать отпоят корвалолом!

На третьем корже полицейские покинули дом, так и не позвав ее. Может, мистер Атертон дал взятку? А ты сомневалась? Потому Аббас и вывел тебя из библиотеки, чтобы они спокойно договорились о сумме. О большой сумме! Это проблемы мистера Атертона, не мои! Они будут твоими, когда он подсчитает убытки, которые понес за последние дни!

Сусанна на автомате смазала четвертый корж и вырезала по тарелке пятый. Под скрип закрывающейся духовки, братья наконец вошли в кухню. Вернее под гомерический хохот Аббаса. Перепсиховал, похоже. Даже стакан воды себе налил и присел к столику.

— Tell her your story, Ьго! (Ну же, братик, расскажи ей свою историю!)

Реза успел одеться. Брюки и белая рубашка. Слишком официально после ухода полицейских. У человека день рождения! Вот и нарядился, а ты так и не сказала «Нарру Birthday!» Сейчас поздравлю, если поздравления сейчас в тему. Только Реза заговорил первым:

— Твои друзья испугались за тебя, но я объяснил, что ты согласилась быть моделью для нашего каталога. Пришлось фотографии Аббаса показать. В общем, капитан поверил. Еще я билет твой обратный показал — извини, что вошел в твою почту, но я все равно не знаю русского, — Реза попытался рассмеяться, но не вышло. — Ну, в общем, — он пожал плечами, — они убедились, что ты в безопасности и что я не монстр. Да, и спасибо за статую… Пришлось бы объясняться на другом уровне за проделки милого Раймонда.

Платить больше, да? Да, Суслик, да! Блин… Это все ты виновата. Чего я-то сразу? Ему самому нужно было нормально объясниться с портье. Да он, может, и объяснился, но кто сказал, что Марина — нормальная? Он не мог предсказать ее идиотскую реакцию. А ее или Паши? Да, ее, обзавидовалась, видать…

Реза опустился на стул против брата с таким серьезным лицом, что Аббас вновь так расхохотался, что ударился головой о стол. Потирая лоб, он продолжал улыбаться во весь рот:

— Скажи ей правду, братик!

— Отвали! — ответил Реза абсолютно равнодушно.

Сусанна прижалась спиной к духовке. Она и так знает правду. Не надо тыкать ей в лицо деньгами!

— Скажи ей правду! Она ей понравится, — и наткнувшись на молчание брата, Аббас почти закричал: — Скажи ей правду! Иначе скажу я. Я не могу держать это в себе.

— Съезди лучше за шампанским.

— Так мы отмечаем?! — заходился смехом Аббас.

— Да, отмечаем! — ледяным голосом отвечал Реза. — Мой день рождения.

Аббас поднялся с тяжелым вздохом и, поставив пустой стакан в раковину, нагнулся к уху Сусанны:

— Попроси его рассказать правду, малыш. Реза мастерски обвел капитана вокруг пальца! Я даже загордился, что он мой брат!

Теперь она получила свой пинок — к счастью, под лопатки, но сумела остановиться на половине пути к столику. Хлопок двери подчеркнул воцарившуюся в кухне тишину. И через секунду ее разрезал скрежет ножки стула — Реза молча поднялся и оставил ее в кухне одну.

5.7 "Безобидная ложь"

Сусанна то и дело тревожно поглядывала на телефон, ожидая появления сестры в сети, до последнего надеясь, что Паша с групповодом позвонили только в полицию. Взрослые люди обязаны понимать, что родители сойдут с ума, не зная, что произошло с их дочерью за тридевять земель. Суслик, они вообще рехнутся, когда узнают, что с тобой на самом деле произошло! Самой бы знать, что тут происходит! Так спроси, чего ждешь? Корж, корж я жду!

Сусанна с мольбой глядела на духовку. Теста оставалось на два коржа, и она наконец освободит кухню, чтобы мадам Газия накормила завтраком голодного сына. Сама Сусанна боялась предложить Резе даже чаю, потому что тот сидел в столовой, уставившись в одну точку, хотя отодвинул стул от стола ровно настолько, чтобы видеть происходящее на кухне. Однако Сусанна лишь случайно попадала в его поле зрения, когда в ожидании нового коржа присаживалась на стул, но и тогда его взгляд оставался абсолютно-стеклянным. О чем он думает? С таким лицом можно лишь убытки подсчитывать…

Сусанна наконец выровняла бока торта и покрошила сверху последний корж. Выглядел он красиво, да и слизанная с пальцев крошка дала надежду на съедобность кондитерского дебюта. Хоть какая радость! Теперь вымой посуду и протри здесь все до зеркального блеска, чтобы мадам Газия не послала тебя с твоим тортом ко всем шайтанам вместе взятым. А потом, потом куда мне деться? Я не могу усесться напротив Резы и ждать, когда тот позавтракает, и в его спальню тоже идти не хочу… Тогда не жди никакой Латифы, завари чай, достань из холодильника сыр и сделай ему бутерброд! И себе заодно, а то фараон предпочитает поголодать, чем есть в одиночестве. Он уже не один раз тебе это повторил и даже в рукописи черным по белому написал!

Реза явно догадался, что она пытается собрать ему на стол, но не подал никакого звука — ни протестующего, ни одобряющего, хотя мог бы направить ее поиски в верное русло. И так же молча взял поставленную перед его носом дымящуюся чашку — пришлось все шкафчики переоткрывать, чтобы найти чай. Ни «спасибо», ни кивка, ни вопроса, куда она теперь пошла. Суслик, так он же видит, что ты вернулась на кухню за бутербродами. Что впустую воздух сотрясать!

Она опустила блюдо перед Резой, а свою чашку поставила через два стула от него, потому что не получила официального приглашения к столу. Похоже, и разговаривать с незваной гостьей не собираются. Неужто так и будем молчать до вечера?

— Что мне сказать родителям?

Казалось бы самый безобидный и в то же время насущный сейчас вопрос, но и его Реза проигнорировал. Может, конечно, фараон с полным ртом не разговаривает, хотя она же дождалась исчезновения с блюда второго бутерброда.

— Ну, может, про фотосессию сказать? — Ну хоть как-то надо разговорить эту статую! — Или то, что ты сказал полицейскому, может сработать и с моими родителями? — Да не молчите вы, мистер Атертон! — Боюсь, что им тоже позвонили…

— Не думаю, что ты захочешь сказать подобное родителям, — отчеканил Реза. — Говори про фотосессию. Это логично и более-менее правда. Не понимаю, как я сразу до такого простого ответа не додумался. Видно, до конца не проснулся.

— А что вы полицейскому такого веселого сказали?

— Ничего веселого я ему не сказал.

Реза уткнулся в чашку, ловя последние капли чая, и с таким грохотом опустил обратно на стол, что Сусанна поняла: ответа не будет, и Аббасу он тоже заткнет глотку, как раз бутылкой шампанского. Только ей больше шампанского нельзя…

Реза отодвинул стул, чтобы вытянуть ноги, и Сусанна машинально поджала пальцы, хотя он и не дотянулся до ее ног. Тапочки надо попросить, а то ходить босиком как-то совсем по-египетски. Она уже и холод плитки перестала ощущать — или наоборот радовалась, что хотя бы ноги не горят!