Тадзимас - Владимир Алейников

Аркадий Пахомов издал книгу, были у него и публикации в периодике. Стихов у него мало. Зато жизнь – увлекательная книга. Взял бы да и написал свои воспоминания. Так нет же, только смутно намеревается. Все больше в устном исполнении звучат его рассказы о былом. Да и те уже, будучи давно всем знакомыми, несколько потускнели. А время идет и идет. Опомниться пора бы в зрелых-то летах. Садиться и работать.

Саша Соколов живет в Канаде, издается на Западе и на родине. Вернее, он и там, и здесь опубликовал уже то, что написал: три романа и небольшую книжку эссе. Надеюсь, он пишет свою интересную прозу и в наши дни междувременья.

Михаил Соколов – крупный искусствовед, доктор наук, автор ряда серьезных книг об искусстве. Отличает его от остальных искусствоведов прежде всего то, что он умеет писать. А еще, прежде этого «прежде всего», – он все-таки поэт.

Николай Боков бросил было литературу, ушел в монастырь, жил в пещере, – и это во Франции! Но я всегда твердо знал, что писать он никогда не бросит. Просто другого рода писания стали выходить из-под его пера. Недавно он снова стал публиковаться, уже на родине. Одну из присланных им новых его вещей я опубликовал в киевском журнале «Византийский Ангел». Были вроде публикации и в Москве. Думаю, и до книги очередь дойдет.

Арсений Чанышев – профессор МГУ, любимец всей кафедры философии, автор многих книг по вопросам философии и множества публикаций. А вот огромный свод его стихотворений – замечательных, надо сказать, стихотворений, которые пишет он всю жизнь, еще с сороковых годов, – так и не издан. Отдельные стихи появлялись иногда в печати. Вроде бы маленький сборник стихов где-то в провинции вышел. И все. Мое мнение: стихи Арсения необходимо издать. Все. Полностью. Он настоящий поэт.

Николай Мишин был драматургом, стал директором издательства «Палея». Издает вроде бы кого угодно, но не товарищей своих по СМОГУ. Всякое бывает. Коля – человек артистичный, особенный. О нем книгу можно написать. Жизнь для него – театр. Он и сам играет, и целые спектакли разыгрывает, как и в молодые годы, день за днем, никогда не повторяясь, да каждый – хлеще другого. То он в Думе заседает, то в китайском посольстве обедает, то на Ближний Восток улетает, и там его, сидящего в белом «мерседесе», восторженные толпы несут на руках, то он у короля Иордании гостит, то еще где находится, – и так вот постоянно, весь в делах, весь в движении. Живой человек, в хорошем смысле – авантюрный, для интереса в жизни, не унывающий, деятельный. Лукьяныч, одним словом.

Вячеслав Самошкин – известный журналист. Живет сейчас в Бухаресте, где и работает. Переводит прозу. Пишет стихи.

Достаточно, наверное, перебирать имена. Всех не перечислишь.

Скажу, пожалуй, о себе. У меня, с помощью некоторых очень хороших людей, вышли девять томов стихотворений и поэм. Но это лишь часть написанного мною за более чем три десятилетия работы. Пишу стихи. Пишу прозу о былых временах. Мои друзья по СМОГУ пусть сами говорят о себе. И о своем отношении ко времени. Время нынче – смутное. Нынешнее время – это междувременье. Это как бы время. Да, сложное оно. А какое, скажите, было у нас простым? Какова страна, таково и время у нее. Вот и спрашивайте у моих товарищей: как они себя в данное время ведут, какие у них на этот счет соображения имеются. Я же в хаосе участвовать не желаю. Живу многие годы чрезвычайно замкнуто, почти отшельником. И очень много работаю. Обо всем этом вы знаете. Куда разумнее написать восемь толковых строк, чем вытийствовать на митингах. Никаких прогнозов на будущее давать я не вправе. Но верю – и знаю твердо: в эру Водолея Россия – Русь, в собирательном смысле этого слова, в ее возвращенном единстве, – станет великой страной. Упадка интереса к поэзии нет и не было. И не будет никогда. Наоборот, вскоре интерес к поэзии будет все возрастать. Люди есть люди. Одни поэзию не любят и не понимают, а другие любят и даже жить без нее не могут. В любую эпоху так бывало. Но такова уж наша страна, что в ней достаточно читателей, достаточно ценителей поэзии. Уж я-то это знаю. В следующем столетии у людей возникнет потребность в красоте, придет новое ее понимание. Начнется осмысление наших и прочих писаний. Тогда и станет ясным, кто есть кто. Покуда жив я, надо мне работать. Поэт призван сохранить речь и продлить ее дыхание.

Вот и все, что я могу вам, ребятки, сегодня сказать. Можете считать это тезисами. В любом случае, это короткие ответы на ваши вопросы. Пора отдышаться. Давайте-ка прекратим эти разговоры. Сознательно. Ну разумеется, вам интересно. А мне-то каково? Разглагольствовать я вообще не люблю. Вон каким косноязычным с возрастом стал. Что вы говорите? Вовсе не так? Ну, уж мне виднее. Мои слова – в тексты уходят. Я-то лучше знаю. В свое время я уже наговорился. Теперь вот молчу месяцами, бывает. Или с другом Ишкой только и разговариваю. Ничего, привык. Давайте-ка лучше чаю попейте, с травами. Вкусно? То-то. Пейте. Чай свежий, хороший. Я ведь старый чаевник. Вот сахар, вот варенье. Угощайтесь. Да вы берите, не стесняйтесь. Вам силы нужны. Можно ли дать кусочек печенья Ишке? Да, пожалуйста. Печенье он любит. Иша, ты не усердствуй! Дай людям спокойно чаю попить. Душистый, правда? Я еще заварю. Пейте. Опять вопросы? Мало рассказал? Достаточно. Пока что. Остальное – как-нибудь потом. Ах, вы завтра уезжаете? Вот оно что. И хотите еще что-нибудь услышать? Ну понятно, о СМОГе. Вы меня прямо врасплох застали сегодня. Отвлекаюсь я от своих писаний. А у меня ведь свои ритмы. Прерывать их мне никак нельзя. Эх, старость не радость. Пейте лучше чаек. Да, можно и с медом. Без сахара любите? Ну, пейте без сахара. Я тоже когда-то так пил. Погорячее любил да покрепче. А сейчас немного сахара кладу в чашку. И тоже привык. Чай у меня всегда вкусный. Нравится? Ну, иначе и быть не могло. Ох, ребята, ребята. Ну что вы вновь заладили, все Владимир Дмитриевич да Владимир Дмитриевич, расскажите еще да расскажите еще! Я что – хранитель устной традиции? В некотором роде? Нет уж, вы потом об этом почитайте, когда написано это будет, а может быть – еще и вовремя издано. Издадут? Уверены? Будем надеяться. Вижу я, от вас так просто не отвяжешься. Упрямые вы люди. Больше не от кого это услышать? Тоже верно.

(Здесь с грустью сообщаю, что страницы о СМОГе при моих постоянных переездах, то в Москву, то обратно в Коктебель, – потерялись. И где они теперь – кто его знает? Посему – обойдемся без них. Все к лучшему, так я считаю. Все – не случайно. В моем случае – тем более. Нет текста о СМОГе – и ладно. Появится – ну и хорошо. Куда мне от этого СМОГа деваться? Надоел до чего – передать невозможно! А поди ж ты, – сросся как будто со мною, прикипел с годами ко мне. Как с ним быть? Что делать? Не знаю. Век – со СМОГом. Что есть, то есть…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});