За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

- Не нравится? - с угрозой оскалился Кэйвано, подхватывая ее под бедра и яростнее врываясь в хрупкое тело. - Не нравится, да? - вонзился в нее еще сильнее, почти вдалбливая девушку в стену. - А тебе и не должно нравиться! Кто ты такая, чтобы тебе нравилось!?

- Пожалуйста, - прошептала Каролла, царапая мужчину ногтями, до крови, до боли, оставляя следы на коже, но не добившись результатов, потому что Князь продолжал свои беспощадные жесткие движения, грубыми толчками проникая в нее еще резче, еще глубже.

- Рабыня! - прорычал он ей в лицо. - Обычная девка для утех, поняла!? Что ты о себе возомнила?

Каролла чувствовала, что слезы вот-вот рванутся из глаз, и сильно зажмурилась, сдерживая их напор. Бороться почти перестала, лишь изредка ударяя мужчину по груди в бесплотной попытке защититься. Закрыла глаза, будто таким образом защищаясь от окружающей ее грубой жестокой реальности.

- Открой глаза, черт возьми, - зашипел ей в лицо Штефан, вновь и вновь погружаясь в ее тело, яростнее атакую крепость, которая, он знал, осталась не павшей. – Открой!

Она замотала головой в разные стороны, не подчиняясь ему, и тогда Штефан, резко вонзившись в нее, больно прижал девушку к стене, дрожащими пальцами сжал ее подбородок.

- Посмотри на меня, я сказал! – свирепо выдавил он сквозь зубы. – Быстро!

И она подчинилась. Зеленые глаза вспыхнули, глядя на него. Ненавистью, яростью, обидой? Штефан не смог думать связно, находясь в тесном и влажном тепле ее тела, и возобновил движения. Резкие и мощные.

- За что? - прошептала Кара изумленно. - За что?..

Не отвечая, Штефан вышел из нее и коротко приказал:

- Спиной повернись!

Когда девушка не подчинилась, безвольно прислонившись к стене и силясь не упасть, он схватил ее за волосы и повернул спиной к себе, прижав животом к стене.

Крайним уголком сознания она поняла, что произойдет. И как произойдет. И уже ненавидела его за то, что будет. Он никогда не поступал с ней так. Ни разу с момента ее попадания в его дом. А сейчас... за что?

Его руки скользнули по ее бедрам, не гладя, а словно проверяя что-то. У нее не осталось сил на то, чтобы сопротивляться, но, когда его пальцы скользнули вдоль ягодиц, отыскивая вход, она отшатнулась от него, метнувшись в сторону. Реакции организма, противящегося вторжению. Не помогло, Штефан удержал ее на месте, схватив за волосы и грубо толкнув на стену и заставив наклониться.

- Сбегать тебе не разрешалось, - прошипел он ей в ухо, придвинувшись ближе и плотнее к ней. - Рабыня!

Еще мгновение, одно крохотное мгновение, в течение которого Кара надеялась на чудо. Но его не произошло. Штефан вошел в нее медленно, раздвигая стенки, изведывая новое и незнакомое, но резко, с упорством и настойчивостью проникая внутрь, несмотря на сопротивление ее плоти этому варварскому проникновению. Грубая боль пронзила тело Кары. Глаза защипало, а с губ сорвался крик. Девушка до крови закусила губу, ощущая на языке привкус крови и слез. Штефан начал двигаться быстрее, яростно ломая ее сопротивление с каждым толчком. Узкая, тесная, такая, мать ее желанная, что сводила его с ума! Головокружение маячило перед глазами, но он продолжал по инерции двигаться в ней, силясь не закричать от накрывавшего с головой оргазма.

Тяжело дыша, прижался к Каролле, вжимая ее тело в стену. Девушка стояла совсем неподвижно, будто замерла навсегда. Он коснулся ее волос рукой и отвел те с плеч, обнажая шею. Она вздрогнула от его прикосновения, дернулась, будто обожглась, и он взбесился.

- Терпи, деточка, - рыкнул он, резко выходя из нее и поворачивая к себе лицом. - Тебе тут никто не обещал сладкую жизнь!

Она промолчала, не сказала ни слова. А вот глаза кричали. Они били его кнутами. Они ругались и рычали. Они его не прощали. А он сделал вид, что ему плевать.

Застегнув джинсы, Штефан стремительно покинул комнату своей рабыни, не увидев как та, почти сразу после его ухода, скатилась вниз по стене и зарыдала.

Он сделал то, что должен был сделать. Он показал ей ее место. Ее истинное место! Место рабыни. Безвольной, бесправной, забавной игрушки, которую можно использовать по своему усмотрению. Вот он и использовал. И получал от этого наслаждение. Всё так, как и должно быть. Каждому - свое.

Только почему же тогда он не ощущал ни капли удовлетворения?

Я ненавидела его. Сейчас, в этот самый миг, я его люто ненавидела. Болело тело, болела душа, болело всё внутри меня, будто искромсали ножами и бросили на съедение волкам. И самое страшное, я тоже была виновата в собственной боли, а не только тиран, который сделал это со мной. И это было действительно больно!

Я ненавидела себя. Да, именно так, сейчас, в этот момент, я ненавидела себя сильнее, чем его. За то, что поверила, предала саму себя, допустив мысль о том, что этот монстр может оказаться… нормальным. Нет, не может! Негодяй он и есть негодяй, его не исправит ничто. То, что въелось под кожу, проникнув в кровь, с рождения, не исправят годы и лживые уверения в не возможном. Все слухи, что ходили о нем, и которым я не желала верить, оказались правдой. Одна я осталась обманутой. Идиотка! Глупая, глупая Каролла! Как ты могла так ошибиться? Стена, воздвигнутая мною перед ним, чтобы себя обезопасить от посягательств, была уверенно снесена лишь для того, чтобы сейчас, выявив его истинную сущность, быть воздвигнутой вновь. И чтобы лишний раз доказать мне, что я его совсем не знаю. Монстр, демон, дьявол. Даже хуже.

Оставшись в комнате одна и чувствуя, что по ногам стекает его семя, смешанное с моей кровью, я даже не могла рыдать. Удивительно, правда? Но слезы так и не коснулись глаз. Была лишь боль, жгучая, острая, изысканная боль, нанесенная Князем в отместку за что-то. Самым странным и смешным было то, что я не знала, чем заслужила подобное отношение к себе. Что я сделала не так? Чем разозлила его? Или, может, он сделал прост так, потому что ему захотелось поизмываться надо мной? Вновь проверить на прочность? Что ж, теперь он, очевидно, остался доволен результатами.

Кое-как поднявшись на ноги, я двинулась к кровати. Боль отдавалась в теле при каждом движении, но я, стиснув зубы, терпела. Взгляд упал н веревку, которую мне дала Лейла, чтобы перевязать тюки с одеждой и отдать их нищим, когда те придут попрошайничать. Я осторожно присела на краешек кровати и поправила на себе одежду. Свела ноги, чтобы не видеть пятен крови и свидетельства его удовольствия. Подонок!