Иностранец ее Величества - Андрей Остальский

Английская жизнь казалась ему зарегулированной и полной бессмысленных, устаревших традиций и тупых запретов. Лишившись точки опоры, чуть выйдя за пределы четко прописанных правил, англичанин, словно выброшенная на берег рыба — ни на что не способен. Так, по крайней мере, казалось Коле.

Особенно его бесило неумение англичан рационально распорядиться свободным пространством в транспорте в час пик. Собственно, и меня это их качество слегка раздражает тоже. Действительно, толпятся у дверей, а в середине вагона метро часто совершенно свободно, даже пустые сидения могут быть. А у входа — давка. «Ну чистые бараны! — говорил Коля. — Бараны они и есть, бараны в бараньей стране».

Бывает, кто-нибудь из более «продвинутых» местных жителей разозлится, да как гаркнет на весь вагон: «Will you move down, please!» (дескать, пожалуйста, пройдите вглубь!) — и этот окрик вдруг оказывает магическое воздействие, преодолевает национальную странность: люди потихоньку продвигаются в центр, распределяются равномернее, и вагон начинает напоминать нормальное метро других стран, например московское, то есть становится набитой бочкой — все, как положено.

Мне кажется, понятно, откуда это идет — все из того же знаменитого правила шести дюймов, привитого с детства отвращения к тесному физическому контакту с другими людьми и вообще неприспособленности к жизни в толпе. Ведь чтобы пройти в глубь вагона, надо протискиваться, может быть даже толкаться, почти прижиматься к другому существу. Конечно, тебя все равно прижмут у входа, но это уже как стихия, от тебя не зависит, ты тут пассивная сторона. Тем же, кто вжимается в вагон с платформы, уже не до правил шести дюймов — для них вопрос стоит так: или попадешь домой в обозримом будущем или будешь на платформе стоять до скончания века. Тут-то уже и начинаешь вопить: «Will you move down, please!»

Много лет я был «коммьютером» — это особый английский термин, обозначающий человека, ежедневно в одно и то же время едущего на поезде на работу и обратно. Не удивительно, что даже слово такое специальное придумали, ведь полстраны или больше так живет. Так вот, это сейчас по ветке Фолкстон — Лондон бегают довольно комфортабельные французские поезда с дымчатыми стеклами и бесшумными автоматическими дверями, а на высокоскоростном участке — так и вовсе японские, космического вида, «пули» — «bullet trains». А долгие-долгие годы здесь громыхали допотопные многодверные вагоны, музейные какие-то экспонаты, не знаю уж каких седых, послевоенных лет производства. По-английски они назывались «slam-doors»: от слов «slam» (громко прихлопнуть, ударить, грохнуть) и «doors» (двери).

Странная, но понятная, если исходить из вышеописанного английского свойства, идея придать каждому ряду сидений свою, автономную дверь. Когда на очередной станции производилась посадка-высадка, вагон наполнялся оглушительным громом от захлопываемых со страшным шумом и гамом стальных дверей. Это страшно раздражало, очень отвлекало от работы. А ведь остановок до Лондона много…

Кроме того, конструктор этого фантастического изобретения, видимо, не мог себе представить, что будет твориться в таких поездах в часы пик. И тут вот что получалось: в вагоне есть два вида сидений: двух- и трехместные. С первыми все понятно, а вот со вторыми… На трехместные сидения англичане имеют тенденцию садиться только по краям. Ведь если сесть посередине, то окажешься с обеих сторон сжатым чужими телами. Довольно часто пассажиры предпочитали стоять всю дорогу, нежели претерпевать столь неприятные ощущения.

Поняв это, я всегда старался занять одно из крайних мест. Даже в час пик был реальный шанс доехать с относительным комфортом и спокойно поработать. Но, конечно, часов в шесть вечера, когда происходит массовая загрузка «компьютеров» в вагоны поездов в центре Лондона, тут уж не до цирлихов-манирлихов: набиваются англичане, как миленькие, словно сельди в бочку, не хуже москвичей или парижан, и каждый сантиметр, а тем более дюйм идет в ход.

Особенности национальной психологии видны и в театре и на концертах. Нас в детстве учили, что протискиваться к своим местам надо, непременно повернувшись лицом к уже сидящим в вашем ряду. В Англии же дело обстоит наоборот. Только спиной! Моей жене это кажется неприличной дикостью. Для англичан же, напротив, неприлично, дико оказываться в столь интимной позиции — лицом к лицу — с незнакомыми людьми.

Но вот в чем англичане действительно дошли до уровня искусства, так это в деле стояния в очередях. Самая удивительная из них — это очередь за напитками в пабе. Профессионалы за стойкой исхитряются безошибочно следить за тем, кто и когда подошел, даже если вокруг образовалась порядочная толпа. И соответственно, обслуживают в строгом соответствии с очередностью. Да и сами клиенты, по моим наблюдениям, вовсе не пытаются, как в других странах, опередить «конкурентов», а смиренно дожидаются законного момента счастья.

Потрясающее свойство английской очереди — спокойствие и безропотность. Даже в самых больших, раздражающе медленно двигающихся, молчат либо, если пришли группой, степенно, негромко беседуют. Нет напряжения. Стояние превращается в этакое светское мероприятие, под стать прогулке. Но от всех участников его, разумеется, ждут неукоснительного соблюдения неписаных правил.

Однажды в московском аэропорту, при регистрации на лондонский рейс, образовалась гигантская очередь. И тут вдруг неожиданно открылась соседняя стойка, и, как это всегда бывает в Москве, повезло больше всего тем, кто первым это заметил. Кто смел, тот и съел. Далеко не первым, однако, заметил происходящее и я. И с опозданием, но ринулся занимать новую очередь и оказался при этом впереди стоявшего раньше прямо передо мной англичанина, реакция которого была еще более замедленной.

Увидев перед собой мою спину, он очень обиделся. Настолько, что пренебрег правилами хорошего тона и моральным запретом на разговоры с незнакомцами. Весь стал пунцовым от возмущения. Прошипел: «Excuse те, sir, but you’ve jumped the queue!» — «Простите, дескать, великодушно, сэр, но вы вроде как перепрыгнули очередь!»

Последнее выражение считается в Англии тяжким обвинением. «То jump the queue», «перепрыгнуть», то есть, по-русски говоря, сделать что-то без очереди, — это чрезвычайно неджентльменский поступок. Ну просто жутко постыдный. Так что я, конечно, покраснел в свою очередь и немедленно уступил ему первенство, не преминув указать, впрочем, на то, что почти все стоящие ныне перед нами находились в предыдущей очереди позади нас обоих. И что вообще мы не в Англии, «а в Риме надо вести себя, как римляне». Или каков там русский эквивалент? «В чужой монастырь со своим уставом…» Или даже грубее, в конце концов: «С волками жить, по-волчьи выть…»