Слепой случай - Мерил Сойер

— Правда? — Эйлис удивляло неподдельное страдание в голосе Стивена.

— Джейсон понял, что единственный способ удержать Мелани — это способствовать ее карьере.

— Поэтому вы и заняли ее вначале в «Возможном случае», а теперь в «Мщении»?

— А что мне было делать? У меня не оставалось выбора. Мелани я ненавижу, но... — он помялся. — Я люблю Джейсона. После того как Мелани повздорила с режиссером, Джейсон перестал со мной разговаривать. Впервые за двадцать лет мы с Джейсоном справляли Рождество раздельно. — Голос изменил Стивену.

— О! — Эйлис наконец-то сообразила, в чем тут дело. — Но как же роман с Мелани?

— Джейсон — бисексуал. — И, помолчав, Стивен добавил очень тихо: — Простите, что я не рассказал вам этого еще в Лондоне. Но я обычно ни с кем этим не делюсь. — Глаза Стивена наполнились слезами, он устремил взгляд вдаль, на пустынный бассейн. — И это еще не все. Мой отец умирает. Он думает, что я не понимаю этого. Хорошего же он мнения о моих умственных способностях! Наплел мне какую-то чушь. Даже сейчас, когда он при смерти, он не хочет поговорить со мной по-человечески. Я должен докончить картину и доказать ему, что мне можно доверить «Хантер филмс». Пообещайте, что останетесь, что поможете мне!

Кто бы мог подумать, что Стивен знает о состоянии отца и, более того, что он, оказывается, переживает по этому поводу!

— Я сделаю все, что в моих силах, но при одном условии.

— Каком же?

— Окончив картину, вы поедете и повидаетесь с отцом. Что бы вы ни думали, он вас очень любит.

— Эйлис! — пылко воскликнула Мелани, вплывая на следующее утро в съемочный павильон. — Я безумно рада вас видеть! Уверена, что вы сможете переделать сценарий так, что этот кретин Ансельмо справится и сделает все, как надо!

— Надеюсь, — отвечала Эйлис. Стивен убедил ее, что, переписав роль Мелани, картину можно будет спасти.

— Эйлис, — позвал ее Брэд.

Оставив Мелани, Эйлис подошла к письменному столу, за которым Брэд все читал свой старый номер «Плейбоя». Никак она не дождется, чтобы Брэд ушел по делам и она просмотрела бы папки с документами!

— Да, в чем дело?

— Хотите побыстрее убраться из Судана?

— Вы же знаете, что хочу.

— Не ждите Ансельмо. Исправьте роль Мелани. Сделайте из нее то, что она обычно играет на телевидении.

Эйлис хотела было что-то возразить, сообразила, что совет этот, кажется, весьма дельный. Ей совершенно необходимо доказать Найджелу, что Стивен способен завершить картину. Человек, посвятивший всю жизнь созданию замечательной киностудии, заслуживает того, чтобы почить в мире. Пусть хоть на смертном одре он уверится в том, что Стивен сможет возглавить студию. Несомненно, львиную часть работы станет делать Джайлс, но Найджелу об этом знать ни к чему. Как и о том, что сын его гомосексуалист.

Эйлис прождала весь день, но Брэд сидел как пришитый, ну и черт с ним. Она обещала Остину встретиться с ним.

Эйлис нашла репортера в кафе на набережной с видом на Голубой Нил.

— Завтра я уезжаю, — сказал Остин. — Поймаю грузовик до Порт-Судана, а там грузовым транспортом — до Англии. В порту досматривают из рук вон плохо. Спрятать пленку мне будет нетрудно.

— Понятно, — сказала Эйлис, беря из рук официанта меню. Жаль, конечно, что Остин уезжает, но этого следовало ожидать.

— Нильский окунь должен вам прийтись по вкусу. Очень свежий и в подливке с красным перцем. А я возьму тушеные бараньи потроха. Когда еще теперь доведется это попробовать.

Им принесли заказ, и Эйлис с удивлением увидела, как Остин, отломив кусочек хлеба, подбирает им подливку. Видимо, здесь это принято.

— Я как-то глупо себя чувствую, — сказала Эйлис. — Здесь я единственная женщина с покрытой головой.

— Это потому, что они все проститутки.

Эйлис окинула взглядом зал:

— Не знаю, по-моему, это обычные девушки.

— Война между Эфиопией и Эритреей погнала тысячи людей в Судан. Большинство разместились в приграничных лагерях беженцев. Кто смог, двинулся на север, в Хартум, в надежде найти тут работу. А эти девушки занялись проституцией — больше здесь заработать нечем. Они пользуются большим успехом, потому что не обрезаны.

Эйлис замерла, не донеся кусок до рта:

— Что-что?

— Не обрезаны. Суданские мусульманки в возрасте десяти лет подвергаются обрезанию.

— Каким же образом... то есть зачем же это?

— Это делает какая-нибудь деревенская старуха — удаляет клитор и большую часть половых губ, больших и малых. Единственная цель местных женщин — доставлять удовольствие мужчине.

— Но это же варварство!

— Это старинный обычай, насчитывающий не одну сотню лет. Были попытки уничтожить его, но это не так-то просто. Иностранок же здесь считают развратными.

— Но это, наверное, жуткая боль! Представляю себе, как орут и брыкаются эти девочки!

— Вовсе они не брыкаются, — возразил Остин. — Девочкам нравится быть в центре внимания. Этим обрядом отмечается их совершеннолетие, а после их ожидает праздничная трапеза.

Под впечатлением от всего услышанного Эйлис молча доканчивала свой ужин. За чаем она рассказала Остину об очередном осложнении с фильмом — режиссер отказывается вернуться на съемки. Как раз перед ее уходом в съемочный павильон ворвался мечущий громы и молнии Стивен и сообщил эту новость Брэду.

— Хитрая бестия, — сказал Остин. — Предпочел поскорее смыться. И правильно: здесь нарастает волна антиамериканских настроений.

— Хочу домой, — призналась Эйлис, рассказав ему о Марке.

— Не рискуйте, Эйлис. Плюньте на этот фильм и выбирайтесь поскорее из Судана, пока еще не поздно.

На крышке серебряной чернильницы Марк нашел записку от Эйлис. Он дважды перечитал ее и, опустившись в кресло, перечитал в третий раз. При одной мысли о том, что она с такой готовностью ринулась на помощь Стивену, его начинала мучить примитивная ревность. Она писала о «серьезных причинах так поступить». Кольцо из соображений безопасности она оставила в сейфе его офиса. Господи боже! Скомкав записку, он отшвырнул ее. Какая невероятная глупость!

Он знал, где она остановилась, но звонить не стал. Скоро она вернется, вот тогда он объяснит ей, что к чему. Хватит ей своевольничать.

Спустя три дня поздно ночью зазвонил аппарат его личной телефонной линии. Марк сидел за столом, разбираясь с бумагами, скопившимися за время его отсутствия. Хотя к телефону достаточно было протянуть руку, чтобы ответить, он не спешил это сделать.

— Кимброу слушает.

Потрескивание на линии, словно кто-то шуршит бумагой, показывало, что звонят из страны, где телефонная связь застыла на довоенном уровне.

— Привет, милый. — Голос Эйлис гулко раздавался в трубке. — Как поживаешь? Как Гу?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});