Воин из Ниоткуда (СИ) - Никифоров Олег

* * *

Погребальные костры было решено сооружать прямо там же, недалеко от светлогорских шатров. Роглад с Севером поначалу настаивали на том, чтобы перевести тела светлогорцев на родину, но Потак смог их убедить в нереальности этой затеи. Путь через горы предстоял трудный и долгий, а солнце днем припекало почти как в конце зеленицы, так что шансов довести тела в нормальном состоянии было немного. И вот теперь костры готовились для всех павших. Наварцы тоже не решились везти своих павших воев дальше, а что касалось роланцев, так тех просто некому было везти. Из десятка воев, уцелевших в том неравном бою, больше половины были не в состоянии держаться на ногах, да и после того, как они ослушались своего воеводу Довеня, в Танагире они чувствовали себя в гораздо большей безопасности.

Наконец погребальные костры были готовы. На два отдельных положили князей, а всех остальных на другие, уложив рядами. Мирояр и Межата стояли у священного огня, готовясь запалить первые факелы. Люди один за другим проходили мимо обмазанных смолою полениц, прощаясь с близкими и друзьями. Олана тихо плакала, уткнувшись в грудь брата и целуя его руки, некогда так надежно защищавшие ее от всех невзгод и нежно гладившие в детстве. Ей не верилось, что этого уже никогда больше не будет, что он не зайдет в ее горницу, не окликнет веселым голосом. Она не сразу услышала жреца, который звал ее, протягивая горящий факел. Увидев огонь, Олана заплакала еще сильней. Мирояр терпеливо ждал, пока она спустится вниз. Наконец княжна взяла себя в руки и, сойдя со ступенек, приняла факел. С трудом глядя через застилавшие глаза слезы, Олана поднесла горящий факел к смоляным бревнам, и огонь с радостью побежал по поленице, поднимаясь все выше и выше. Мирояр обнял девушку за плечи и повел ее подальше от разгорающегося костра. Теперь настала очередь Межаты. Жрец зажег свой факел и протянул его было Потаку, но тот указал на Олега, и Межата отдал факел ему. Под хмурые взгляды Роглада и Севера, Олег подошел к поленице, но прежде чем запалить ее, поднялся наверх. Вытянувшись во весь свой могучий рост, князь спокойно лежал на своем последнем земном ложе. Новый плащ-карзно закрывал его израненное тело, одетое в новую кольчугу. Его щит покоился с боку, прибитый к бревнам, а верный меч лежал на груди. Посмотрев еще раз на Вельтара, Олег поцеловал его меч в знак преданности и тихо спустился вниз, положив горящий факел к подножию костра.

Подождав, пока поленица займется огнем, Олег подошел к другой. Здесь лежали Рогвод, Кожак и другие светлогорские воины. Поднявшись наверх, воевода опустился на колени, склонившись над телом ханкаса. Губы Рогвода застыли в безмятежной улыбке, словно он радовался приходу друга.»… Старость — это для меня. Мне даже думать об этом страшно. Я в какой-нибудь битве рядом со своим мечом лягу, по мне, так это куда привычней». «Как в воду глядел. — подумал с тоской Олег, вспомнив слова ханкаса. — Только почему так рано? Ведь до старости еще жить и жить?». Утерев набежавшую слезу, воевода поцеловал друга в лоб, на прощанье. Склонившись над Кожаком, он также поцеловал его в лоб.

— Простите меня. — тихо произнес Олег, оглядывая лежащих воинов и, понурив голову, спустился вниз, где стояли его верные дружинники. Межата протянул Олегу факел, но тот, немного подумав, передал его стоящему рядом, бледному как полотно, Лияку. Тот благодарно кивнул головой и подошел к поленице.

* * *

— Зачем, зачем это надо было делать? Ведь я отговаривала его от этого похода, а он только своего Мирада слушал. Кто его теперь вернет?! — Олана горько рыдала, стоя у окошка, через которое светило яркое солнце. Оно будто не соглашалось с болью девушки, призывая ее улыбнуться. Олег беспомощно стоял рядом, не зная, что ответить. Он ласково обнял ее за плечи и повернул к себе лицом. Глаза княжны опухли от бессонных ночей и выплаканных слез. Олег хотел было что-то сказать, но Олана уткнулась в его грудь и зашлась рыданиями. Слова так и остались несказанными. Он нежно гладил ее волосы, подыскивая необходимые утешения, но в итоге так и продолжал молчать, прижимая ее к себе. Да и что он мог ей ответить. Разве в его силах было вернуть ей брата, так подло лишенного жизни? Нет! Так же как не в его силах было вернуть Вельтара, Рогвода и остальных. Теперь они уже далеко, в крие, а он здесь… Воевода с силой сжал кулаки. Он должен найти убийцу, он жаждал мести. И в первую очередь он должен найти Довеня, эту роланскую сволочь, предавшую всех, даже своих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я найду виновного, и он ответит за все!! — повторил свои мысли вслух воевода. — Он не уйдет от кары.

— Виновного?! — девушка подняла голову и с изумлением посмотрела на мужа. — А кто виновен-то, не мы ли сами? Это мы начали войну, мы первые обагрили свои мечи кровью. И если кто-то преднамеренно отравил моего брата, то он никогда не признается в этом.

— Да. В этой войне мы виноваты сами, и в ее последствиях тоже. Но предатель — это даже не враг, тот бьется честно, а этот подло, исподтишка. И я все равно найду его. И того, кто отравил твоего брата, и того, кто оставил нас на верную смерть.

— Тебе мало крови?! Олег, ты посмотри вокруг, весь город переполнен раненными и калеками. А скольких воинов Корс забрал к себе? Или тебе тоже сладки речи Мирада? Жаждешь уничтожить Ларконию?

— Нет! — жестко отрезал Олег. — Призывы ведуна меня интересуют меньше всего, и мой разговор с ним еще не закончен. Но я не хочу крови, дорогая, тем более невинных. Предатель ни там, он среди своих.

— И с кого же ты начнешь? — усмехнувшись, устало спросила Олана.

— С Довеня.

— Значит, все-таки я была права, опять кровь.

— Если потребуется — да.

— И ради этого ты готов сейчас оставить меня одну? В такое тяжкое время? — Олана с горечью посмотрела на Олега, опустившего глаза.

— Мы даже не успели никому объявить о нашей свадьбе, до сих пор живем полускрытно. А мой брат… он так и не узнал об этом при жизни. — на глаза девушки снова навернулись слезы.

Олег обнял ее за плечи и притянул к себе, укрывшись лицом в ее волосах.

— Прости. — тихо произнес он. — Никто не знал, что так получится. А что касается Довеня, я должен его найти. Но прежде я навещу родителей Рогвода. Он был мне как брат, и я должен сам сообщить им печальную весть, а заодно и провожу оставшихся в живых его сородичей. Пойми, любимая, это мой долг. Я быстро вернусь, и тогда мы всем расскажем о нашей свадьбе.

— Да, конечно. — тяжело вздохнула Олана. — Но боюсь, что ты так ничего и не понял.

* * *

Проводив в последний путь своих товарищей, наварцы отправились домой. Уложив раненых на повозки и простившись со всеми, они покинули стены погруженного в печаль Танагиря. Вслед за ними стали собираться и светлогорцы. Не решившись подвергать раненных трудностям опасного перехода, было решено оставить их до выздоровления в танагорской столице, тем более что Олег, а вслед за ним и все его дружинники пожелали остаться в городе. Впрочем. Это не вызвало никакого недовольства у светлогорских вельмож, разве что Могур с Обрудом опечалились, особенно узнав о том, что и Потак с Межатой решили повременить с отъездом. Но вои тяжело переживали гибель князя и товарищей, и эту странную победу, больше похожую на поражение. Им хотелось побыстрее вернуться домой, в родной Белогоч, где многих ждали оставленные семьи. Сборы были недолгими. Погрузив на лошадей нехитрые пожитки воинов, состоящие в основном из снаряжения, светлогорская дружина отправилась в обратный путь. Сагер попросил Могура передать отцу с матерью, что он жив-здоров, и обязательно навестит их, когда будет возвращаться вместе с Олегом. Вскоре еще не так давно, всего несколько дней назад, кипящий и клокочущий город опустел, погрузившись в тишину.

* * *

Проводив дружину, Макс подошел к Олегу и попросил его уделить ему немного времени, вид у него был напряженный и решительный. Олег кивнул головой, и они неспешной походкой направились к реке. Воевода видел, как изменился его побратим. Известие о столь трагической гибели Нарии подкосило его силы. Похудевший, с ввалившимися красными глазами на осунувшемся лице, изможденный до невозможности, он едва напоминал былого Макса, превратившись в его бесплотную тень. Редко кто видел его в последние дни, еще реже кто слышал от него хоть слово. До реки они дошли в полном молчании. Заметив на самом берегу Танаги огромный, выступающий из земли валун, они направились к нему. Присев, друзья помолчали еще несколько минут, потом, решившись наконец, Макс заговорил первым.