Тибетское пророчество - Мэйдлин Брент

Мои глаза затуманились слезами, в горле образовался комок, и я не сразу смогла возобновить шитье. Наконец я прошептала:

– Мне захотелось плакать, но стало стыдно перед вами. Вы очень мужественная.

– Нет, не мужественная, – проговорила она немного устало. – Я просто смирилась, Джейни. Всю жизнь я училась мириться с неизбежным. Это была довольно спокойная жизнь, но не слишком счастливая, что, убеждена, является в той же степени моей собственной виной, как и чьей-либо еще. Как ни странно, но в последние месяцы я была более счастлива с Чарлзом, чем прежде. На что ушли годы, Джейни… Ты любишь Адама, дорогая?

Хотя вопрос был задан неожиданно, я не слишком ему удивилась, ибо леди Гэскуин была женщиной и должна была часто замечать взгляды, которые я бросала на Адама.

– Да. Да, я его люблю. Думаю, что полюбила его очень давно, но поняла это лишь тогда, когда нашла его в таверне в Уэппинге.

Я откусила нить и поднялась.

Она обняла меня и отступила со слезами на глазах.

– О, как я рада, дорогая моя! А Адам тебя любит? Он попросит тебя выйти за него замуж?

Я выдавила улыбку.

– Я думаю, он очень хорошо ко мне относится, но не более. В любом случае, ничего не выйдет, леди Гэскуин. Я не вполне свободна.

– Не свободна? – она недоверчиво посмотрела на меня.

– Дело в Элинор. Я знаю, вам это трудно понять, но она всегда будет для меня на первом месте. Ей я обязана буквально всем. Но только, пожалуйста, умоляю вас, не говорите ничего этого Адаму.

Она покачала головой, но на лице ее была написана тревога.

– Конечно нет. Но, Джейни, не погуби себе понапрасну жизнь, дитя мое. Будь немножко эгоисткой.

Я почти что злилась на нее в эту минуту, потому что и так была готова проявить себя эгоисткой, уговаривать меня не было никакой необходимости.

– Вы, возможно, думаете, что когда-нибудь Адам обратит на меня внимание, но этого не случится, леди Гэскуин. Для него я навсегда останусь довольно уродливой маленькой девочкой с остриженными волосами и выпирающими после болезни ребрами.

Немного помолчав, леди Гэскуин сказала:

– Обещаю, что не скажу Адаму ни слова. Но я знаю одно. Я хочу, чтобы ты стала моей дочерью, Джейни, пожалуйста, не лишай меня надежды.

* * *

Рождество пришлось на пятницу. В следующее воскресенье мы с Адамом, как и было договорено, поехали в Уэппинг. Там мы встретились с Молли и ее недавним женихом, веселым, но не слишком сообразительным гигантом по имени Сид, и вместе с ними отправились в расположенный неподалеку кабачок, где подавали на ужин пирог с лососем. В качестве свадебного подарка Адам вручил им пятьдесят соверенов, аккуратно вложенные в ложбинку на подкове из позолоченного дерева.

Веселья, однако, не получилось. Мы оделись как можно проще, но все равно очень выделялись. Молли подозвала несколько человек, чтобы они поздоровались со своим старым приятелем Баффом, но те явно чувствовали себя неловко и подолгу не задерживались. Когда мы расставались, Молли сказала:

– Ну, спасибо за все, и да благословит вас всех Бог, но ты, Бафф, больше сюда не приходи. – Дружески подмигнув мне, она добавила: – Ты, конечно, такой же отличный парень, как и раньше, да я тебе больше ни к чему.

Двумя днями позже в большой гостиной дома на Честер-Гарденс, в присутствии сэра Чарлза, мистера Милнера, правительственного юриста, адвоката сэра Чарлза, представителя Его Высочества князя Мохана Судраки, леди Гэскуин и Адама я подписала впечатляющий юридический документ об отказе от притязаний на трон Джаханпура. В тот же момент я стала обладательницей огромного состояния.

На следующий день я вместе с сэром Чарлзом съездила в Коутсбанк, чтобы уполномочить попечительский совет вкладывать деньги от моего имени. На следующий день, последний день года, все семейство отправилось вместе со мной на другой берег реки, в дом Аделаиды Крокер для девочек-сирот. Там мы увидели мисс Кэллендер, которая сразу меня узнала, что было довольно неожиданно для меня, и восторг которой по поводу прибытия титулованных особ полностью победил ее обычную сдержанность.

Она провела нас по всему дому, и хотя Адам не мог ничего видеть, он, похоже, почувствовал царящую в нем ужасную бедность по напряженному молчанию и периодическому перешептыванию отца и матери. Когда мы вернулись в офис мисс Кэллендер, я сказала ей, что сделала распоряжение, чтобы на счет приюта ежегодно поступала тысяча фунтов. К моему удивлению, она привалилась спиной к облупившейся стене, закрыла лицо руками и принялась громко рыдать. Быстро отослав сэра Чарлза и Адама, мы с леди Гэскуин постарались ее успокоить.

Когда мы уходили, она рассыпалась в благодарностях, я же испытывала нечто вроде смятения. Ведь то, что я сделала, не стоило мне, в сущности, ничего. Во всяком случае, гораздо меньше, чем предложить некогда в лесу зачерствелый бутерброд с беконом теряющему сознание человеку.

В полночь мы вышли встретить Новый год на выходивший в парк большой балкон. Мы прислушивались к доносящимся издалека, от Вестминстера, звукам Большого Бена. Когда мы по очереди обнялись, я вновь испытала на мгновение радость объятий Адама – первый раз с той встречи в задней комнате таверны в Уэппинге. Тогда мне не пришло в голову, что мы вступаем в год, о котором говорила прорицательница, стоя перед Рильдом в монастыре Галдонга более шести лет назад.

Это был Год Деревянного Дракона. Вскоре мне представился случай об этом вспомнить.

ГЛАВА 15

Во вторую неделю января мы с Адамом отправились на поезде до Борнемута, чтобы провести несколько дней в Ларкфельде по приглашению Дэвида Хэйуорда. Было решено, что я остановлюсь на ферме у Стэффордов, потому что мой коттедж был не топлен и не проветрен, а Адам будет жить у Дэвида. Эти двое никогда прежде не встречались, но как только они поздоровались друг с другом, я сразу поняла, что между ними будет царить полное согласие. Они были очень непохожи, но каждый легко и непринужденно повел себя с новым знакомым, что очень меня обрадовало.

В первую очередь нужно было нанести визит майору Эллиоту, чтобы рассказать, как устроились дела между мною и Министерством иностранных дел и поблагодарить его за огромную помощь, оказанную мне вначале. Мы также нанесли визиты семейству викария и некоторым другим моим друзьям, но по совету Дэвида не стали даже и пытаться навестить Элинор.

– Вам просто скажут, что ее нет дома, – печально заметил он. – Элинор уже несколько месяцев не принимает посетителей, но при этом не выходит из дома. Если бы не миссис Берке, я уже не был бы уверен, что она жива.

Мы сидели за столом в кухне миссис Стэффорд, когда он это говорил, и ком подкатил к моему горлу. Дэвид бросил на меня быстрый взгляд и сказал: