Мятеж - Филип Фармер

Он направился прочь, но потом вдруг остановился и повернулся.

— А вы не лжете мне? Бивольф — действительно всего лишь роль и не более?

— Откуда мне знать? — сказал Дункан. — Я ведь без сознания, когда вы допрашиваете меня.

— Но сейчас-то вы в здравом уме и должны бы понимать, что говорите. Вопрос не такой уж сложный: играете вы роль этого человека или вы и есть он?

— Мне кажется — я говорю правду. Хотя, конечно, произнося эти слова, я на самом деле могу лгать. В вашем распоряжении единственный способ определить, лгу я или нет, — опрыскать меня туманом. Но вся штука в том, что я умею лгать и под его действием.

Каребара вознес руки к небу и, бормоча что-то себе под нос, удалился.

Итак, он видел лицо ребенка, но не знал его имени.

Что заставило его исчезнуть мгновенно и безвозвратно, словно запись, стертая с ленты? Какие неведомые магнитоментальные сдвиги полярности в мгновение ока стерли — или кажется, что стерли, может, они где-то притаились — воспоминания Кэрда об этом ребенке? А из памяти семи других? Некие импульсы тоже отозвали из их памяти картины воспоминаний? Дункан не объединял их воспоминания — откуда ему было знать, успели ли они разглядеть промелькнувшее лицо мальчика?

— Друг мой! — загромыхал Кэбтэб. Открыв дверцу, он вглядывался в глубь высокого, футов семи, специального контейнера для хранения продуктов. Подобные ящики по старой памяти называли холодильниками, хотя холод давно уже не применялся для сохранения продуктов. — Дунк! Мне кажется, что ты запутался так же, как когда-то я сам! Я верил в то, что в нашей вселенной существует множество богов, а ты веришь, что в теле твоем живет сразу несколько душ. Я давно уже понял, какую чушь я извергал! Существует только один Бог, а у тебя только одна душа! Ты просто заблуждаешься, точно так же, как заблуждался я. Забудь эту бессмыслицу, будто во плоти твоей обитает семь душ. Живи так, словно душа у тебя одна-единственная, и скоро вновь почувствуешь себя цельным и единым!

— Это не так просто, — заметил Дункан. — Ты смог покинуть свой пантеон только после того, как тебе явилось некое мистическое откровение. Думаешь, я смогу обойтись без какого-то видения? Я могу прождать его всю мою жизнь во мраке и умереть в ожидании света.

— Видение? — повторил Кэбтэб. — У меня не было никаких видений! Все произошло само собой. Еще секунду назад я был проповедником нескольких богов, но уже в следующее мгновение я ощутил себя певцом Бога единого и неделимого. Создателя нашего. Я слезно вошел в широкую открытую дверь, вот и все.

— Много же времени вам понадобилось, чтобы повторить открытие фараона Ахенатена, сделанное еще восемь тысяч лет назад, — вставила Сник. Думаете, есть смысл болтать о подобном сверхъестественном вздоре?

— Сестра моя, — сказал падре, сопровождая слова довольно злой улыбкой, — вам не хватает чувства уважения к другим людям.

— Да прекратите вы! — воскликнул Дункан, взметнув вверх руку, словно регулировщик на перекрестке. — Давайте не затевать подобные споры. У нас есть о чем подумать поважнее. Ты, Тея, умаляешь чувство его собственного достоинства. Если ты сомневаешься в значимости его религиозных верований, ты отрицаешь уникальность этичности Кэбтэба. Ты отрываешь часть этой личности, лишая его цельности, бьешь по его самолюбию, самооценке. Ты обвиняешь его в заблуждении, но Кэбтэбу необходимо верить в свою правоту.

— В любом случае, если мы хотим выбраться отсюда живыми, нам следует действовать вместе. Кроме того, не забывайте — за нами все время следят. Неужели нужно напоминать об этом? КУКОЛКА очень настороженно относится к раздорам в своих рядах. У них свои методы обращения с теми, кому, как им представляется, нельзя доверять.

Краска чуть схлынула с красного от негодования лица Кэбтэба. Он делал видимые усилия, чтобы расслабиться.

— Ты прав, брат Дункан. Приношу свои извинения, сестра Пантея. Моя реакция была слишком бурной. И все-таки я советую вам в будущем быть поосторожнее в своих выражениях.

— Во многих отношениях вы хороший человек, — сказала Сник. — Вы храбрый, на вас можно положиться в критической ситуации, когда требуется быстро принять решение. Но когда вы не можете справиться со своей глупостью…

— Тея! — пытался остановить ее Дункан.

— Я по крайней мере способен соображать! А вы даже не можете понять, что КУКОЛКА — это… — загрохотал Кэбтэб.

— Замолчите! Оба замолчите! — буквально завопил Дункан. — Я же сказал, что за нами следят! Они записывают все на пленку — каждое движение, каждое выражение лица, каждое слово. Ведите себя как взрослые, ради Бога! Повторяю, мы должны действовать дружно и согласованно!

— Я прощаю вас, сестра Тея, — сказал падре.

— Вы прощаете меня? — не успокаивалась Сник. — Вы, богословский блудник! Да вы в один день переключились с пантеизма на монотеизм! Вы…

Дункан будто катапультировался из своего кресла.

— Ну все, достаточно! Хватит, я говорю! Убирайтесь отсюда оба! Отправляйтесь в свои комнаты! Если не будете вести себя как разумные люди, вы мне здесь не нужны! Мне надо многое обдумать. Я хочу тишины. Вон!

— А как мы можем уйти? — удивился Кэбтэб. — Мы же пленники, ты что, забыл?

Дверь открылась, и в комнате появились двое охранников. Один из них, державший в руке пистолет, указал на дверь.

— Вы, двое, следуйте за нами.

Сник вышла быстро и спокойно.

— Благословляю вас, сыны мои, — сказал падре. — Я не сомневался, что вы будете следить за нами как ангелы-хранители.

Кэбтэб направился к выходу, поворачиваясь на ходу к Дункану, улыбаясь и подмигивая. Хорошо, что за спиной у него не было экранов, и наблюдатели скорее всего не заметили этот жест падре. Так же как и тот сигнал, который сам Дункан подал ранее своим друзьям, призывая их инсценировать ссору. Наверняка наблюдатели подумали, что у него просто затекла рука. Коллеги неплохо ссорились. Теперь не было никаких сомнений, что происходящее в его комнате не просто записывалось на пленку, чтобы просмотреть ее позже. За ними постоянно следили. Наблюдатели, без сомнения, имели приказ вмешиваться, если что-нибудь покажется им подозрительным или повлечет неприятности.

Собственно, он так и думал, просто хотел убедиться.

Однако Дункан не считал, что вся эта сцена — сплошная игра. Наоборот, Кэбтэб и Сник достаточно откровенно выразили свое отношение к религии, их гнев был подлинным.

Отбросив эти мысли, Дункан сконцентрировал свое внимание на лице мальчика. Однако усилия ни к чему не привели — лицо не возникало. Потратив на это занятие целый час, Дункан дал себе отдых, позволяя мыслям течь свободно. Может быть, купаясь в потоке подсознания, он увидит проплывающее где-то рядом лицо этого ребенка или заметит нечто связанное с ним.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});