Машины Российской Империи - Иван Крамер

Мистер Чосер, обойдя нас, остановился возле брата, и я отметил фамильную схожесть их черт. Непохожи были только глаза – у Вуки обычные, а у Бальтазара огромные, нездорово выкаченные. Такие, наверное, могли принадлежать какой-нибудь глубоководной рыбе.

– Каких птенчиков мы доставили к тебе в руки, а? – Вука осклабился. – Съешь их сырыми или сначала хорошенько прожарим?

Я исподтишка разглядывал графа. Он был больше младшего брата не просто физически, с первого взгляда Бальтазар Цепеш казался более крупной личностью. Вука, при всей его пугающей изменчивости и коварстве, выглядел суетливым, лукавым, дерганым и, в сравнении с графом, попросту мелким. Бальтазар отличался от него разительно. То, что в младшем брате я бы назвал игривостью – его привычку забавляться с людьми, как кошка с мышью, – у старшего превращалось в изящный артистизм.

– Что же, я приветствую наших незваных гостей, – произнес Бальтазар, выпустив в потолок струю сизого дыма. – Вы трое прибыли в замок вместе?

– А, по-моему, нет, братец, – весело ответил Вука.

Взгляд, которым старший брат наградил его, был не слишком добр. Мистер Чосер развязной походкой прошелся вокруг стола и присел на его край. Кариб оставался позади нас.

– Вы, как я понимаю, довольно бойкий юноша, – обратился ко мне граф задумчиво, словно размышляя над какой-то дилеммой. – Расскажите мне, как попали в замок?

Еще по дороге сюда я усиленно размышлял, какую линию поведения избрать, и уже в библиотеке понял, что лгать напропалую нет смысла. Чосер с Карибом могут в любой момент убить меня по приказу графа – если тот решит, что нам незачем тратить время на разговоры. Уж не об этом ли он сейчас размышляет? Раз так, то лучше мне отвечать на вопросы, мешая правду и ложь. Заинтересовать их, заставить слушать. И чтобы спастись, и чтобы услышать, что они скажут в ответ. Важно при этом ничем не выдавать себя, не проявлять никаких чувств, не раскрываться перед врагами.

Игнорируя брошенный искоса презрительный взгляд Электры, я заговорил:

– Я следил за этими двумя от московского порта. Мы прибыли в Будапешт в одном дирижабле, потом…

– Вот как! – воскликнул Чосер. – Милый, дорогой вы мой юный человек, а не присутствовали вы случайно ночью на смотровой галерее, не прятались ли там… уж не знаю где, наблюдая за двумя господами, пришедшими, дабы насладиться ночным пейзажем? Сдается мне, я тогда уловил некий дух… эманации чужого присутствия… едва уловимые флюиды… этакие… такие… ну, вы понимаете, – он повел в воздухе рукой, шевеля длинными пальцами.

– Опять болтает, как пьяный священник на проповеди, – проворчал Кариб сзади.

Дождавшись, когда человек-лоза замолчит, я продолжал:

– Потом в Будапеште я вслед за ними попал в подземный цех и оттуда пробрался на баржу. Ту, что вы сожгли молнией. Довольно впечатляющее оружие дальнего боя.

– Мы называем его оружием массового уничтожения, – пояснил граф. – И это только один из образчиков, имеющихся в нашем распоряжении.

Я кивнул с безучастным лицом и снова заговорил:

– В подземном цехе соскреб немного вещества со стенки бункера и поджег. Совсем немного, но результат… Могу представить, что будет, когда взорвутся все те бочки, которые вы привезли сюда, а теперь собираетесь отправить в Париж.

Ноготь безымянного пальца щелкнул по мундштуку, и столбик пепла просыпался на ковер. Я мысленно поздравил себя: тактика действовала. Своим невольным жестом граф подтвердил, что я попал в цель – железные бочки предназначены для Парижа. И в то же время я не сказал ничего, о чем они не могли без особых трудов догадаться и сами.

Мы по-прежнему стояли возле софы. Кариб оставался позади нас, а Вука Чосер стал прохаживаться туда-сюда, постукивая по ковру тростью. Бальтазар, снова выпустив струйку дыма, уточнил:

– Вы видели, как прибывшие из Будапешта бочки грузят в вагоны?

– Видел. От замка идет «первая в Европе частная железная дорога», как о ней пишут газеты, по ней вагоны и поедут во Францию. Но вы загрузили не все бочки, одну оставили.

– Правильно, а для чего, по-вашему?

– Ну, это элементарно. Вы собираетесь устроить катастрофу почище, чем в Москве. И подобное вам просто так не спустят. Подключатся правительства других стран, разведки, особые службы. Ваши действия угрожают всем. Вас будут искать и обязательно найдут этот замок, причем достаточно быстро, поэтому вы собираетесь уничтожить его. Стереть все следы подготовки к тому, что планируете. К этому… парижскому мероприятию.

Электра спросила:

– Приятно вот так выставлять себя умником?

– Да, – признался я, по-прежнему сохраняя на лице безучастное выражение. – Мне это доставляет удовольствие.

Она фыркнула и отвернулась, а граф, стряхнув пепел в Эйфелеву башню, неторопливо заговорил:

– Вы правы, я решил уничтожить это место. И хотя все уже готово для второго акта симфонии, до сих пор размышляю: а не допускаю ли ошибку? Все-таки – старинный замок, пусть и перестроенный… Вскоре после того, что мы совершим, в моей власти будут все земли вокруг, – он широко улыбнулся, хотя открытости и доброты в этой улыбке было не больше, чем в оскале крокодила. – Заметать следы станет не нужно. Напротив, деяния мои будут прославлены, в честь их станут рисовать картины, создавать скульптуры и памятники, запечатлевать их на бумаге, в бронзе, в камне, в стихах и прозе.

Отпив из бокала с черной жидкостью, Бальтазар продолжал:

– Впрочем, между подготовленным нами вторым актом симфонии и тем моментом, когда…

– Когда ты вступишь в должность! – хохотнул Чосер.

Граф едва заметно поморщился.

– … когда, по своевременному замечанию Вуки, я вступлю в должность, то бишь обрету абсолютную власть, пройдет определенный срок. Нежелательно, чтобы наши противники, при всей их слабости, стали потрошить замок и разбирать его на камни в поисках улик. Однако же, вы можете сесть, – заключил он.

Я тихо вздохнул с облегчением. За последнюю минуту окончательно стало ясно: граф раздумывает, стоит ли убивать нас прямо сейчас. Кариб недаром остается сзади со своим двустволом, да и Вука тут как тут с тростью и моими револьверами – стоит Бальтазару кивнуть или сделать жест, как нас пристрелят на месте. Но я сумел заинтересовать его, хотя бы просто как собеседник, и теперь речь идет о том, насколько хватит этого интереса.

Электра первая села на софу. Мне казалось, что лишь постоянным усилием воли девушка сдерживает себя, чтоб не нагрубить нашему гостеприимному хозяину или не наброситься на него с кулаками. Или на меня – как на болтливого труса. Я тоже сел, а Заяц, насупленный, будто дождевая туча, остался стоять на месте. Кариб пихнул его кулаком в плечо:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});