Машины Российской Империи - Иван Крамер

– Корабль?

– Да никакой не корабль.

– Ну а что? Паровозка, электровоз, дизель? Поезд?

Она тряхнула волосами:

– Ладно, отвянь. Все равно не угадаешь.

Отвянь? Это словечко было мне не знакомо. Нет, я не собирался «отвянывать» и, двигаясь вместе с девушкой между столами, стал размышлять вслух:

– Получается так: Мистер Икс владеет новейшими технологиями, которых нет больше ни у кого. Братья Цепеши с Карибом и американским партнером, этим таинственным Южанином, украли их у Мистера Икс и теперь используют для своих дел. Правильно? Они устроили взрыв Выставки, которому Мессия пытался помешать. Ты – его агент. Значит, солярный детонатор и вся технология подобного взрыва принадлежали ему?

– Он их создал! – отрезала она.

Я потер горло, стараясь не раскашляться.

– Если ты работаешь на него, то знаешь, что именно происходило возле купола Выставки. Что это был за свет? Воронка, во́лны в небе?

– Я в этом не очень разбираюсь.

– Ничего, я разбираюсь. Приведи меня к своему боссу, мы с ним поговорим. У меня к нему вопросы накопились.

Заяц, опять заинтересовавшийся картинами на стене, уже с минуту изучал их, и мы направились к нему. Электра смерила меня взглядом:

– Нет, к боссу я тебя не поведу. И кто он такой – не скажу. Кое-что ты уловил, а остальное тебе знать пока незачем. И не приставай больше с этим. Что это там намалевано? Святая Текаквита, ну что за извращение!

На картине был изображен замковый двор, весь утыканный кольями с людьми. Некоторые корчились в судорогах, другие были уже мертвы… Художник постарался передать муки жертв как можно реалистичнее, но особенно ему удался сидящий за обеденным столом между кольями граф Бальтазар Цепеш – его долговязую фигуру и глаза навыкате нельзя было не узнать. Облаченный в нечто пышное, с поблескивающими на груди орденами, граф обедал. За спиной его вдоль стены замка стоял ряд виселиц с повешенными.

– Ой, мама… – прошептала Электра. – Вот сволочь паскудная! Он же настоящий псих! Я и раньше подозревала, а теперь… Нет, ты видишь? Бледнолицый урод!

– Получать удовольствие от таких вещей по меньшей мере необычно, – согласился я.

– Эк ты… интеллигентно. Тоже мне, умник. Слушай, а может, это вообще автопортрет? Такие… мечты, а? Эротические, томагавк ему в задницу, фантазии. Бальтазар представляет себя в роли своего предка, тот ведь любил, чтоб обеденный стол выносили во двор и ставили между кольями. Я читала: любил кушать и смотреть на свои жертвы. Аппетит у него разыгрывался. Исторический факт. А еще он в тюрьме когда сидел, ну, в Венгрии, мышей на колышки сажал. Представляешь?! – она толкнула меня локтем в бок. – На маленькие такие… со скуки по любимому делу.

– Тренировался, чтоб форму не потерять, – предположил я.

Она нервно хихикнула.

– Короче, предок графа был тем еще чудиком. Свихнулся он из-за турков, когда в плену у них был в детстве. Или, скорее, в заложниках. Ну и насмотрелся там на всякие ужасы, на пытки и прочие невинные развлечения. Потом вырос и сам стал ужасы творить. А Бальтазар под него подделывается, копирует его. В мечтах. Хотя старается и в делах.

– Заяц, пошли дальше, – окликнул я.

Не отвечая, он потянулся к одному из пары подсвечников, стоящих на полке под картиной, и только теперь я понял, что совсем не она стала предметом внимания мальчишки – подсвечники были золотые.

– Эй, сейчас не время для этого! – позвал я, но он не слушал: взял подсвечник, рассмотрел со всех сторон, поставил на пол и потянулся за вторым.

– Заяц… – начал я, но Электра перебила:

– Смотри, вон радиоустановка.

Справа в глубокой нише поблескивал агрегат с пристроенным сбоку столом, на котором лежали телеграфный ключ и журнал для записей. Возле стакана с перьями-самописками и карандашами валялись смятые листы бумаги.

Электра первым делом раскрыла журнал и стала листать тяжелые испещренные записями страницы.

– Шифр… – разочарованно протянула она. – Код какой-то, ничего не понять. Ладно, все равно захватим с собой.

– Теперь нам нужно найти графа, – сказал я. – Допросить, заставить отвечать на вопросы. А это что?

Смятые листки в большинстве своем были вырванными страницами из журнала, но один в свете фонарика казался белее других. Положив «люггер» на стол, я развернул бумагу. Там была нарисована Эйфелева башня, и при виде нее мы с девушкой надолго замолчали, потому что вид постройки казался, мягко говоря, необычным.

– Что это значит? – тихо спросила она.

– Ну, Электра, я бы не хотел…

– Называй меня Эли.

– Да, Эли, я бы не хотел делать скоропалительных выводов, но складывается впечатление…

– Ты бы попроще говорил – глядишь, люди бы к тебе и потянулись. Наверное, граф чиркал это, пока болтал по радио. Так, вроде машинально. Он у нас большой художник, этот граф…

Сзади скрипнула половица, и мы обернулись.

Появившийся из теней в дальнем конце зала Кариб держал Зайца за шею, зажав рот и прижимая спиной к себе, душил.

Мой «люггер» лежал на столе, и я схватился за револьвер в кобуре, а Эли – за свой пистолет. Но достать оружие мы не успели, потому что от двери к нам скользнул мистер Чосер. Срез ствола на конце раскладной трости целился в нас.

– Не шевелись! – я схватил девушку за руку, не позволяя вытащить пистолет. – Это оружие.

– Что – трость?! – прошипела она, пытаясь оттолкнуть меня.

– С ее помощью он сбил аэроплан. А потом убил капитана нашего баркаса с другой стороны озера.

– Он знает, он знает! – хихикнул Чосер, останавливаясь перед нами. Голос был непривычно высоким, Вука говорил скороговоркой, идиотски улыбался – какой-то новый образ, этакий глупый опасный клоун. – Он все знает, наш маленький белобрысый дружок! Ой-ой, деточки мои, долго держать эту палочку на весу тяжеловато даже для моих стальных мышц, так что позвольте мне…

Опустив трость, Чосер выхватил из-под сюртука револьвер с серебряной буквой «S» на рукояти.

– Знакомая штучка? – пропищал человек-клоун.

Электра затихла и больше не пыталась достать пистолет. Кариб душил Зайца, тот вращал глазами, дергался и топал ногами по полу. Я с угрюмой ненавистью смотрел на Чосера – видеть оружие Джейн в его клешне было почти невыносимо.

– Знакомая? – повторил он все тем же дурашливым голосом.

Я молчал. Его лицо исказилось, как у капризного ребенка в приступе ярости. Вука даже немного присел, будто придавленный гневом, со стуком ударил тростью по полу и гаркнул на весь зал:

– Отвечай!!!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});